***
— Ещё несколько блоков и ты не сможешь ввязываться в разные тайные операции по очередной… «просьбе» твоих НКРовских друзей. — Аркейд ехидничал, находя новые аргументы в споре. — Хотя, если твоя стратегия заключается в оглушении сил противника кашлем… Maniae infinitae sunt species.***
— Ты же знаешь, что вот это, — Аркейд пренебрежительно показывал пальцем и назидательно хмурился, — в пустыне за четверть мили видно? Ещё и дымит сильнее, чем миниган после дюжины очередей. — Откуда такие глубокие познания насчёт миниганов, лапушка? — Курьер беззаботно разворачивал спальные мешки под хлипким навесом, зажав зубами тлеющую сигарету. — Я… м-м… Слышал разговоры. Разные. Кхм. Не увиливай! — Да никогда, — максимально серьёзное лицо плохо сочеталось с весёлыми чертями в глазах.***
— Серьёзно?! Третью подряд? — Детка, я перенервничал, это исключительно в терапевтических целях, — Курьер спокойно щёлкал зажигалкой. — Это был просто кротокрыс. Кро-то-крыс! — Аркейд произносил по слогам, словно сомневаясь в интеллектуальной состоятельности напарника. — И он явно «перенервничал» больше. Ты ему на голову наступил.***
— Я тебе сейчас!.. — сурово восклицал Аркейд, отбирая сигарету с зажигалкой из бледных дрожащих рук. — Только же в себя пришёл! Курьер напрягался, пытаясь придать себе умилительно-просящий вид. Три дырки в боку не способствовали абсолютно — видимо, поэтому Геннон всё ещё стоял, сложив руки на груди, а не бросался восстанавливать вселенскую, с точки зрения больного, несправедливость. — Ты просто чудо, ты в кур…кха-а-а! — вторая стратегия терпела поражение от предательски внезапного приступа кашля. — В курсе. А ты — самый несносный, самый недисциплинированный, самый непослушный… — ворчал Аркейд, поправляя завернувшееся одеяло. — И самый обаятельный пациент, который у тебя был, — хрипло продолжал Курьер, когда лицо доктора оказывалось близко. Тот быстро моргал и отстранялся. — А ну-ка отдыхай. И никаких сигарет!***
— Запах твоей дряни нас выдаст, — недовольно шептал Геннон, прижимаясь спиной к груди Курьера в тесной каморке со швабрами и коробками. — Черти сами воняют похлеще горы браминьего навоза, — тёплое дыхание сзади вызывало совершенно неуместную реакцию. Как и, чёрт побери, рука, придерживающая за талию. — Да, но нельзя исключать вероятность, что найдётся кто-то… — Аркейд замолкал, потому что ему чудилось лёгкое прикосновение губ к шее. — Вперёд!***
— Знаешь, в довоенное время существовала одна занимательная теория о курении, — Аркейд хитро поглядывал на развалившегося на сломанном диване человека. Курьер сидел, широко раздвинув ноги, запрокинув голову и выпускал кольца дыма в потолок. Дождавшись заинтересованного взгляда в свою сторону, Аркейд продолжал: — Согласно этой теории курение является компенсаторным механизмом психики, а твоя обожаемая сигарета может быть расценена как… — Член, — задуманная провокация разбивалась вдребезги об явную пошлость и внезапное смущение самого провокатора. Движение руки, подносящей сигарету к губам, становилось плавным, тягучим. Курьер демонстративно наслаждался происходящим, затягивался и прикрывал глаза. Объяснения горячей лаве вместо воздуха и собственному завороженному оцепенению Аркейд не мог найти. Останавливаясь в нескольких шагах от признания себя фетишистом-неудачником, он собирал волю в кулак и поднимался по скрипящей лестнице заброшенного дома.***
— Ты уже неделю не доставал свою двухсотлетнюю отраву. Можно начинать праздновать победу здравого смысла над зависимостью? Аркейд улыбался и стучал стаканом, на дне которого плескался настолько же старый виски. Вечер пятницы на Стрипе всегда означает развлекающуюся толпу, в которой никто не обращает внимания на дальний конец барной стойки. Поэтому Курьер был рад увидеть два чудом не занятых табурета. Две порции крепкого алкоголя — и жизнь становится лучше, музыка зажигательнее, а возлюбить ближнего своего (спасибо, Джошуа, за изящные формулировки) хочется ещё сильнее. — Мы будем праздновать всё, что ты захочешь, Аркейд, — в интонациях сквозила лёгкая двусмысленность, которая неизбежно появлялась сама собой в полумраке бара. Геннон подавался немного вперёд, пьяно (и чёрт, так привлекательно) посмеиваясь и покачивая опустевшим стаканом: — Из нас двоих главный изобретатель поводов вовсе не я. К тому же, у меня уже нечем праздновать, а здесь становится слишком шумно. — Мы можем заказать ещё или поехать наверх. Кажется, у меня где-то завалялся ключ от местного люкса. Аркейд попытался присвистнуть: — У тебя что, апартаменты зарезервированы в каждом казино на Стрипе? Курьер нарочито скромно потупил глаза и поковырял пальцем стойку: — Возможно, — и тут же оживился, — а что, есть предложения? — Я бы предпочёл просто подняться наверх. Курьер бросил на стойку несколько мятых НКРовских купюр вперемешку с крышками, прежде чем начать проталкиваться сквозь толпу к выходу. В холле казино куда спокойнее, хоть почти все столики с рулеткой и блэкджеком забиты. Звенят автоматы, раздаются голоса дилеров и радостные вопли выигравших, на фоне играет лёгкий блюз — так бьётся само сердце Стрипа. Курьер подвёл Аркейда к лифту, который довёз бы их обоих прямо в номер, прислонился к стене в ожидании и чуть не начал машинально хлопать по карманам в поисках зажигалки. Лифт тихо звякнул, отвлекая от наблюдения за затаившими дыхание игроками: рулетка всегда показывала, насколько тебе благоволит госпожа Удача. Курьер, пожалуй, мог по праву этим похвастаться, если бы не опасался спугнуть везение. И особенно сейчас, когда ему так важно закончить вечер правильно. Аркейд стоял ну очень близко, непозволительно близко в огромном лифте, лукаво щурился и опять возвращался к вопросу, ответ на который получил незамедлительно: — И всё же, с чего вдруг ты так резко бросил? Вряд ли тебя волнует возможнос-м-м-мнгх… Судя по тому, как жадно отвечал на поцелуй Аркейд, тема была закрыта.