Ад - это наша ноша

Первое, что Гарри почувствовал, когда открыл глаза — разочарование. Небо над головой было ярко-голубым, а солнце начало сползать к горизонту, и он заключил, что уже давно перевалило за полдень. Не так уж и много времени прошло, но Гарри совершенно не помнил, как оказался на улице. Последнее, что всплывало в памяти — как он лежал на диване в особняке на Гриммо и вертел в руках старшую палочку. Он впервые дотронулся до нее с тех пор, как починил старую, из остролиста, хотя старшая палочка упрямо оказывалась в кармане каждой мантии, что он надевал. В пьяном дурмане Гарри решил, что не хочет осквернять любимую палочку Непростительным, поэтому схватился за другую. Впрочем, судя по всему, его сумасбродный план закончился пшиком. Все, чего он достиг за прошедший вечер — это набрался так, что даже не запомнил, как выбрался из дома. Что ж, по крайней мере он сделал это так основательно, что в груди даже спустя столько времени было тепло от огневиски. Чувствовал он себя хорошо — гораздо лучше обычного. Может, ему случайно попалась бутылка получше привычного пойла? Казалось, что он провалялся в отключке целый день, но точно сказать было сложно, да и, сказать по правде, Гарри было плевать. Единственное место, где ему полагалось быть вовремя — это на воскресном обеде в Норе, а тот был вчера. Или позавчера. Самое большее — пару дней назад. «Что ж, по крайней мере я не голый», — подумал Гарри. Поведя плечами, он сел, упершись ладонями в мокрую землю. Перед глазами так и стояли заголовки статей Скитер, сочащиеся ядовитым злорадством. Старшая палочка, теплая на ощупь, скатилась с его груди. От нее подозрительно фонило довольством. — Ты все еще не моя основная палочка, — сообщил Гарри, тыча в нее пальцем. — Я найду свою настоящую палочку, куда бы ты ее ни задевала на этот раз. Рядом раздалось вежливое покашливание. Даже чересчур рядом, если вдуматься, поэтому Гарри наконец огляделся. По какой-то неведомой причине он сидел в центре Стоунхенджа. От мантии несло так, словно его окатило содержимым целого бара — и в довершение всего вокруг находилась толпа мертвецов во главе с Альбусом Дамблдором. Гарри хотел списать все на происки старшей палочки, но по части запутанных интриг Дамблдор мог дать любому сто очков вперед, а интригой от происходящего так и разило. — Я недостаточно пьян для таких глюков, — заявил Гарри собравшимся. Впрочем, чувствовал он себя куда трезвее положенного, учитывая то, что по венам до сих пор курсировало тепло от огневиски, собираясь где-то в груди. — Альбус, скажите, что это просто такая странная приветственная вечеринка на том свете. — Ты весьма жив, странник, — отозвался тот; лицо его немного смягчилось. Гарри никогда прежде не замечал на морщинистом лице директора такого выражения: сквозь напускное спокойствие отчетливо проступала настороженность. Он был стар, и все равно казался неуловимо моложе того волшебника, которого Гарри знал всю жизнь. — Нам можно приблизиться? Гарри нахмурился, но потом заметил вокруг себя мерцание защитного барьера. Мысленно поблагодарив палочку — самого вероятного виновника — он махнул рукой, заставляя барьер рассеяться. Когда следом за Дамблдором из-за камней показались его мертвые родители, мертвый крестный и мертвый же нелюбимый учитель, Гарри в очередной раз убедился, что судьба его не жалует. Альбус подошел к Гарри и опустился рядом, скрестив ноги под мантией. — Кажется, я не сидел на земле уже пару десятков лет. Подумать только, каким скучным стариком я стал — а ведь когда-то обещал себе, что никогда не допущу такого. Гарри захотел было рассмеяться, но поймал себя на том, что забыл, как это делается. Поэтому он молча ткнул пальцем в землю, нагрев верхний слой. — Так полезнее для ваших суставов, — пояснил он и оглядел собравшихся. Те со вздохами последовали примеру директора и уселись вокруг. — Мои старые кости благодарят за заботу, — произнес Альбус, и в глазах его на мгновение мелькнул знакомый огонек. Гарри заставил себя задвинуть подальше ту боль, что всколыхнулась внутри от знакомого мерцания в этих голубых глазах. Альбус был мертв уже почти десять лет. Гарри давно разобрался со смешанными чувствами, что к нему испытывал, но сейчас вид директора будил старые воспоминания. — Я рад, — ответил он, и это была правда, но не вся. — А теперь расскажите-ка, что я здесь делаю. Я видел, как вы погибли, Альбус. Я оплакал каждого из вас, — Гарри обвел взглядом тех, кто сидел вокруг, — и отправил своих призраков на покой. По крайней мере, ваших точно. — Ты наш сын, — произнес Джеймс дрожащим голосом. — Гарри... — Полагаю, не совсем ваш, — отозвался Гарри. Ни на одном фото ему не доводилось видеть Джеймса и Лили ровесниками Сириуса и Северуса, однако по-прежнему до боли молодыми. — Это другой мир? — Другое измерение, — подала голос Лили. Руки ее подрагивали, словно ей хотелось протянуть их к Гарри, но она сдерживалась. — Привет, Гарри. Я не видела тебя тринадцать лет. — С тех пор я немного вырос, — сказал Гарри, пытаясь улыбнуться. Получалось не очень, но улыбка Лили была такой же вымученной. Затем он повернулся к Альбусу и умолк, вопросительно глядя в выцветшие голубые глаза. — Мы обратились к древним силам, чтобы призвать в наш мир героя, который сумеет победить Волдеморта, — просто ответил тот. — Кажется, это самый прямой ответ, который вы мне когда-либо давали, — хмыкнул Гарри, вопреки всему развеселившись. — Даже когда мне нужно было убить своего собственного Волдеморта, вы годами ходили вокруг да около. Да что там — вы ухитрились напустить тумана и заставить нас разгадывать шарады даже после смерти, что, я считаю, настоящий подвиг. — Очень на вас похоже, — ехидно фыркнул Снейп, на мгновение отвернувшись от Гарри, чтобы наградить Альбуса выразительным взглядом. — И я так понимаю, что теперь вы, мистер Поттер, имеете на него зуб? — Пытаетесь прощупать, не соглашусь ли я сделать всю грязную работу за вас? — протянул Гарри. Поддевать Снейпа оказалось неожиданно легко — видимо, сказывались годы общения с его портретом. — Именно так, — признал тот, приподняв бровь. — Похоже, что к некоторым из нас вы питаете искреннюю приязнь, но всегда лучше знать заранее о возможных проблемах в работе. Гарри оглядел всех, зная, что в последний раз видит на их лицах надежду. Пожав плечами, он ответил: — Проблем не будет, потому что работать с вами я не собираюсь. Отправьте меня обратно. — Мальчик мой... — Альбус, свой долг я уже исполнил, — оборвал его Гарри с мрачным видом. — Чтобы остановить Волдеморта, я отдал больше, чем могу описать. Я не собираюсь становиться пешкой в чужой войне. — Думаю, ты будешь как минимум королевой, — вмешался Сириус, подтолкнув его локтем в бок. — Ты нам нужен, это правда, но мы никогда не будем тебя использовать. Не знаю, кем были наши двойники в твоем мире, но здесь мы Орден Феникса. Тут мы хорошие парни. Гарри ничего ему не ответил, потому что Сириус, живой и желающий пообщаться — это было для него слишком. — Альбус. От того веселья, что читалось на лице Дамблдора, сейчас не осталось и следа: — Мне очень жаль, мистер Поттер, но портал, который мы открыли, захлопнулся сразу после вашего появления, а вся магия, питавшая его, рассеялась. Это непреднамеренно и неожиданно, и я даю слово, что мы собирались вернуть вас в родной мир, даже если бы отказались нам помогать, как бы туго нам здесь ни приходилось. — Ну конечно, — на Гарри снова навалилась бесконечная усталость. — Если что-то в отношении меня может пойти не так, то оно обязательно пойдет. Хотя, думаю, на этот раз вы ни в чем не виноваты. Перед тем, как оказаться в вашем мире, я умер в своем — и был уже на пути к очередному приключению, когда вы меня выдернули. — Никто прежде еще не цитировал мне меня же самого из другого измерения, — польщенно заметил Альбус. — Здесь я тоже произнес эту фразу. Вы точно уверены, что умерли? — Это было смертное проклятие, — пожал плечами Гарри. — Я почувствовал его. Нет почти никаких шансов, что я выжил. — И вместо того, чтобы упасть в объятия смерти, вы очутились здесь, чтобы стать свидетелем смертей еще больших. Мне так жаль, мальчик мой, — что характерно, Дамблдор действительно смотрел так, словно ему было жаль. Как и всегда. Любой другой на его месте отступил бы и смирился под грузом вины; Дамблдор же продолжал давить: — Останетесь ли вы с нами, пока мы ищем выход из этой ситуации? — Чтобы у вас было время меня переубедить? — Чтобы у нас было время все исправить, — поправил его Дамблдор. — Однако я не буду прикрываться альтруизмом, мистер Поттер — вы нужны нам, и я не верю в то, что вы настроены против нашего дела так яро, как утверждаете. Все, что сподвигло вас сражаться против Волдеморта в вашем мире, существует и здесь. Те же причины, те же убеждения... те же люди, как я понял. — Что ж, вы не совсем неправы, — допустил Гарри. От одного взгляда на родителей ему хотелось вытащить палочку и встать насмерть против любого, кто попытается им навредить. Гарри всегда стремился защитить дорогих ему людей, и с каждой новой минутой, проведенной в этом мире, в нем словно оживали те чувства, которые он утопил в огневиски годы назад. Кстати о чувствах... Ох. Возможно, он и вправду был пьянее, чем себя чувствовал, раз его озарило так поздно. Теплом в груди он был обязан вовсе не огневиски. Закрыв глаза, Гарри в полной мере ощутил те нити света, что пронизывали все его существо и свивались в сияющий клубок в груди. Теперь он был свободен от тяжкого груза, что лежал на сердце с тех самых пор, как он изгнал вторую половину своей души из этого мира. Впервые за почти десять лет Гарри чувствовал себя целым. Он сам понятия не имел, что делать с этим знанием. Это было словно сделать последний вздох перед тем как утонуть, когда тело вбирало в себя те крохи кислорода, что могло получить. Даже несмотря на всю любовь к родителям... сможет ли он сделать это снова? Убить свою родственную душу, прекрасно зная, как будет чувствовать себя потом? Сможет ли вынести недоверие близких, которые обнаружат, что ему предназначен тот самый человек, которого все они так старались уничтожить? Гарри прошел через все это однажды, он уже заплатил эту цену. Выхода не было. Он мог сбежать, но как только разойдутся слухи о том, что Орден призвал кого-то, в чьей власти одолеть Темного Лорда, Волдеморт не успокоится, пока один из них не будет мертв. На Волдеморта из его мира никакие доводы рассудка не действовали. Гарри устало потер лоб. Впервые за долгое время он чувствовал себя живым, и все же угодил в ловушку хуже прежних. Быть может, на этот раз самоубийство сработает, но со своей удачей Гарри просто очнется в любом другом месте, куда палочка решит его отправить. Потирая лоб, он понял, что случившееся с ним — вряд ли простой ее каприз. Старшая палочка всеми силами защищала его как хозяина даров смерти, однако все равно позволила умереть и затем перенесла сюда. В тот мир, где была жива его родственная душа и родители. — Я только что понял... моя родственная душа в вашем мире тоже жива, — произнес Гарри, снова открыв глаза. Слова прозвучали куда тише, чем он планировал. Он расстегнул две верхние пуговицы мантии и оттянул воротник рубашки, открывая верхнюю часть метки. Та снова налилась красками — тигровые лилии свивались в знак бесконечности на ключицах. — Похоже, что связь вашего сына перешла ко мне. — Это та самая метка, с которой родился Гарри, — кивнула Лили. — Но... Казалось, Лили не решается озвучить мысль, что пришла ей в голову, но у Снейпа с этим проблем не возникло: — То смертное проклятие, что тебя поразило, исходило из твоей собственной палочки, не так ли? Ты не вынес смерти своей родственной души. Гарри кивнул. — Он погиб на войне, — произнес он, рассудив, что рано или поздно правда выплывет, но лучше не сейчас. — Наша связь... она была очень сильной. Сильнее, чем все, что встречались Альбусу до этого. Я протянул восемь лет после его смерти, но это была не жизнь. Я просыпался, пытался утопить в алкоголе все то время, что провел на ногах, а после снова шел в кровать. Прошлой ночью я наконец решил, что с меня достаточно. На этом Лили наконец-то дала себе волю и утянула Гарри в объятия: — Мне так жаль, дорогой. Гарри сглотнул и прижал ее к себе покрепче, пока не понял, что больше не выдержит. Его родственной душой вовсе не был светлый волшебник, над гибелью которого Лили и Джеймс горевали бы вместе с ним. Он не заслуживал их сочувствия, и вовсе не из-за того, кем была его вторая половина — в конце концов, на это Гарри повлиять никак не мог — а из-за того, что глубоко внутри Гарри знал, что вряд ли ему хватит сил снова пойти у судьбы на поводу. Он почти десять лет существовал с ощущением непоправимой потери и не мог добровольно вернуться к той опустошенности, что отравляла каждый его день. С тех пор, как он очнулся в чужом мире, не прошло и часа, но Гарри чувствовал, как связь дрожит и тянет — его вторая половина приближалась. Земля Стоунхенджа была пропитана древней магией, и Волдеморту придется идти пешком, чтобы добраться до него. Гарри чувствовал, как от волны темной магии дрожит воздух, но прошло несколько минут, прежде чем Дамблдор тоже это заметил. Директор резко повернул голову в том направлении, откуда приближался Волдеморт. — Это он. — Откуда он узнал, где мы? — тихо прошипел Джеймс, который тут же вскочил на ноги и спустя мгновение уже выглядывал из-за ближайшего каменного столба, что теперь отделял его от Волдеморта. — Может, он снова наложил табу на свое имя, — предположил Сириус, присоединяясь к нему. — Он не упоминал о том, что планирует что-то подобное, — Северус оглядел их всех. — Мне лучше уйти. Лорд сразу поймет, что любой ритуал, проведенный здесь, нужно было готовить неделями, и если я скрыл это от него... — Скрыл ли? — сердито фыркнул Сириус. — Все это очень подозрительно — как только мы находим того, кто способен его уничтожить, Волдеморт тут же объявляется следом. — Прекратите, — Альбус поднял руку, — Джеймс, тебе прекрасно известно, что я доверяю Северусу. Северус... — Он и так поймет, что вы были здесь, — сказал Гарри. Он остался единственным, кто до сих пор не поднялся. — Если он так же хорош, как был в моем мире. — Мистер Поттер скорее всего прав, — кивнул Альбус. — Тебе придется... Впрочем, что Снейпу полагалось сделать, Гарри так и не узнал, потому что наконец увидел Волдеморта. Со своего места в центре кромлеха он без труда различал Лорда в проеме между камнями. К удивлению Гарри, тот ничем не напоминал змееликого монстра, который когда-то восстал из котла на его четвертом курсе. Впрочем, Гарри понятия не имел, как протекали события в этом мире. Быть может, смерть его двойника даже не положила конец войне, что тогда бушевала в волшебном мире. Надо было расспросить поподробнее, но момент был упущен. Мерлин, Гарри и забыл, каково это — видеть свою родственную душу. Связь между ними гудела мощно и ровно, и Гарри чувствовал, как тепло доходит до самых кончиков пальцев. Во время войны он нечасто видел Волдеморта во плоти. Дольше всего они были рядом, когда Волдеморт подчинил себе Квирелла, но тогда он был призраком и связь едва теплилась. Она пробудилась к жизни в ту ночь, когда Лорд возродился, и тогда Гарри пришлось собрать в кулак всю волю, чтобы сбежать от него. Он не был нужен Волдеморту, не по-настоящему — за алыми глазами на тот момент уже не осталось ничего, кроме безумия. Он хотел запереть Гарри в башне, охранять которую полагалось не только дракону. От одного воспоминания Гарри до сих пор становилось дурно. Их связь казалась ему чистой и прекрасной — было невероятно трудно увязать это с тем, что другая половина души считала Гарри всего лишь вещью. И даже при этом убийство Волдеморта стало худшим моментом в жизни Гарри. Члены Ордена готовили защитные заклинания и лихорадочно обсуждали план сражения — аппарировать отсюда было невозможно. Неподвижными оставались только Гарри и Дамблдор. Альбус смотрел на Гарри, Гарри смотрел на Волдеморта. Гарри стало интересно, что же видел директор. Боль, скорее всего. Усталость. Полное одиночества и жалости к себе «я выбрал смерть, я не выбирал вот это». Волдеморт остановился в нескольких футах от границы каменного круга, но его голос легко преодолел оставшееся расстояние: — Я убил тебя. Их глаза встретились. Гарри знал, что Волдеморт наблюдает за остальными, особенно за Альбусом, но все же большая часть его внимания была отдана Гарри. Как и всегда. Гарри поднялся с земли и неторопливо зашагал. — Постой, оставайся под защитой камней! — воскликнул за спиной Джеймс, но Гарри не обратил на него внимания. Он вышел за границу Стоунхенджа, на окружавший его луг, и не останавливался, пока не подошел вплотную к Волдеморту. — Я тоже тебя убил, — кивнул он; изнутри рвался истерический смех. Подняв бровь, Волдеморт оглядел Гарри. — Как ты можешь быть жив? — Меня призвали из другого мира, — ответил Гарри; он не видел смысла лгать. Он в жизни не солгал своей родственной душе. Ему и не нужно было — только не тогда, когда жизнь так четко определила их роли. Избранный и Темный Лорд. И вот они снова встретились. — Чтобы убить тебя. Волдеморт сжимал палочку в руке, но и не думал направлять ее на Гарри. Даже после услышанного он не пришел в ярость. Взгляд его был расчетливым, но расчетливость Гарри не пугала. Он постарался задвинуть надежду туда, где ей было самое место, но та упрямо пробивалась наружу. В глазах Волдеморта горела жажда, но не было и следа уродливой алчности. — И все же герой медлит, — произнес Волдеморт; голос его был мелодичен — ни единого намека на шипение. — Где твоя палочка, Гарри? — В заднем кармане, — признался Гарри. — Я не собираюсь ей пользоваться. Ты прав. Я убил тебя однажды, и воспоминание об этом до сих пор преследует меня в кошмарах, — он не смог удержаться и оглянулся назад: члены Ордена феникса сгрудились поодаль, достаточно далеко, чтобы в случае опасности укрыться за камнями, но и достаточно близко, чтобы слышать каждое слово. На их лицах читались самые разные выражения — гнев, грусть, отвращение, но именно сочувствие на лице Лили потрясло его больше всего. — Мне немногое известно о тебе в этом мире, но тот Волдеморт, которого я знал, сошел с ума задолго до моего рождения. Не сомневаюсь, что по сути ты тот же человек, но совсем уж безумцем пока не кажешься. — Уверен, что Дамблдор считает иначе, но я не безумец, — заявил Лорд, и эти слова значили для Гарри больше, чем все обещания Волдеморта из его мира. — Всего раз в жизни я поддался отчаянию и безумию, и был вынужден жить с последствиями этого тринадцать лет. — Большую часть которых провел как призрак? — спросил Гарри. — Верно, вплоть до последних двух месяцев, — подтвердил Волдеморт. — Оказалось, что быть призраком намного легче. — Я знаю, — кивнул Гарри. Даже сейчас, когда он вернулся к жизни, было больно думать о тех годах, что он провел с пустотой в груди. — В конце концов я нашел выход. Волдеморт быстро пришел к верному выводу — впрочем, не то чтобы Гарри пытался его скрыть. Рванувшись вперед, Лорд вцепился в его плечи: — Ты не посмеешь сделать это снова! — О, еще как посмею, если ты попытаешься посадить меня в клетку, — пообещал Гарри. — Потому что я сумел выбраться из всех, в которых оказывался — даже из той клетки, которой стала наша связь. Как знать, может, в следующий раз мне повезет добраться до посмертия. — Ты откажешься от меня? Оставишь меня снова страдать от твоего отсутствия всего через час после того, как наша связь обновилась? Я сойду с ума. Потерять тебя один раз оказалось хуже, чем я мог себе представить. Заставь меня пережить это снова — и я сотру твой Орден в порошок, не оставлю от твоей семьи и мокрого места. — Это не мой Орден и не моя семья, — ответил Гарри, мысленно прося прощения у всех, кто остался позади, потому что знал, что понадобилось бы всего несколько дней, чтобы полюбить их всем сердцем. — Однако теперь, когда мы выяснили, что уйти я могу всегда, у тебя есть выбор. — И какой же выбор ты мне даешь? — Убеди меня, — сглотнув, произнес Гарри. — Считайся с моими желаниями. Будь тем, кем, как я думаю, ты способен быть. — Даю слово. Я знаю, что не стоит спорить с судьбой — я усвоил свой урок. Пойдем со мной, Гарри, и ты поймешь, что я умею быть чрезвычайно убедительным, — Волдеморт по-прежнему держал Гарри за плечи, но хватка его изменилась, став властной, а не отчаянной. На его красивом лице не отражалось и следа нежных чувств, но во взгляде стояла решимость — и осознание того, что придется считаться с поставленными условиями. Этот Волдеморт и в самом деле казался Гарри куда человечнее того, которого он помнил. Возможно, это пережитое горе не дало ему окончательно превратиться в чудовище? Конечно, переживал Лорд его по-своему, но оно все равно оставалось горем. Гарри бросил последний взгляд на родителей и крестного: — Было здорово помечтать о будущем, которое могло случиться, если бы я остался. Простите. В конце концов, Гарри был всего лишь человеком — человеком, способным уничтожить Волдеморта, но носящим сразу две его метки на своем теле. Ему придется найти какой-то способ примириться с собой теперь, когда он выбрал эти две метки вместо своей судьбы. Гарри посмотрел в алые глаза своей души — единственной черты, что напоминала о Волдеморте его мира — и позволил увлечь себя прочь.