Противоположные

      Кирюша в очередной раз трогает свои веснушки и хмурится. Тональник вновь лежит под рукой. Парень хватает его и направляется к зеркалу, чтобы избавить свое лицо от следов любви солнца.       Сегодня он будет взрослым. Сегодня он пойдет в клуб и ни за что не позволит проклятым отметинам показаться на глаза тому, при виде которого подкашиваются коленки. Кирюша влюблен. Он еще не знает, хорошо это или плохо. Он просто идет на поводу у своих эмоций, подозревая, что это неправильно.       Школа вновь встречает его визгом первоклассников и предурóчной возней. Парень хмурится в очередной раз, направляясь к своему кабинету. Сейчас было бы неплохо думать о контрольной по химии, но это выше его сил. Он думает о том, при виде которого в животе рождаются все новые и новые бабочки.       В школьном туалете не очень приятно пахнет, но ему это не помешает. Он закрывается в кабинке, приспуская штаны. Открытая фотография на телефоне манит, так и требуя прикоснуться к холодному стеклу влажными, жаркими губами. Кирюша запрокидывает голову, прикусывая губу. Каштановые пряди слетают со лба, уже не прикрывая покрывшуюся испариной кожу. Подушечка большого пальца обводит розово-красную головку, надавливая. В его фантазиях руки возлюбленного доводят его до экстаза, делая самый первый раз незабываемым. Воображение помогает, и парень чудом не пачкает форму.       Полные губы саднит от частых покусываний, но Кирюшу это мало волнует. В дальнем от него углу за барной стойкой стоит высокий мужчина. В помещении жарко, и рука, запястье которой унизано браслетами, слишком часто поднимается, чтобы откинуть назад мешающиеся волосы. Он стоит, внимательно выслушивая очередного пьяницу, и методично протирает десятый по счету стакан. В Кирюшиных фантазиях эти длинные пальцы заняты далеко не столь обыденными вещами.       Время за полночь. Бармен отрывает глаза от полировки бокала и замечает привлекательного юношу за дальним столом. Его глаза встречаются с глубокими карими. Щеки парня пунцовые. Видно, что его снедает вовсе не окружающая жара, а то, что творится внутри. Клуб совершенно пустой — близится закрытие. Именно поэтому мужчина почти без угрызений совести покидает рабочее место.       Кирюша встречается с простыней, мягко пружиня на кровати. Глаза полны желания и страха. Он влюблен, он доверяет, но он никогда не делал этого раньше. Мужчина стоит посреди комнаты, снимая с себя одежду. Его глаза блуждают по телу напротив, замирая на лице. Веснушки ясно видны на носу и щеках — тональный крем давно стерся. Мальчишка выглядит хрупким и совсем-совсем маленьким.       — Сколько тебе?       — Ш-шестнадцать…       — А не врешь?       — Не-а…       Черная рубашка падает на пол, звеня пуговицами. Мужчина нависает над юношей так, чтобы тот мог сначала налюбоваться, а затем и потрогать загорелую кожу руками. Под левой ключицей парень замечает надпись-татуировку и проводит по ней пальцем. «Дьявол», — думает он, когда чужие губы оказываются на его шее, и закатывает глаза.       Он думает, насколько же надо быть влюбленным, чтобы позволять делать с собой такое, когда оказывается обнаженным. Горячее тело соприкасается с шелком губ мужчины, и отчетливо слышится запах дорогого алкоголя, так, словно бы это обычный парфюм.       Первый вскрик тонет в таком же первом поцелуе. Кирюша никогда не мог даже представить все те ощущения, что испытывал сейчас под этим человеком. Казалось, запах кожи мужчины передается ему все сильнее с каждым движением. Длинные пальцы зажимают чувствительную красно-розовую кожу, отчего из полуоткрытых губ вырывается долгий, протяжный стон. Мужчина прекрасно знает, что их слышно даже в главном зале, но ничего не говорит мальчику, продолжая наслаждаться звуками его наслаждения.       Точкой невозврата становится яркая вспышка, разносящая блаженство по всему телу за секунды. Кирюша громко стонет, почти кричит, содрогаясь всем телом от удовольствия. Мужчина рядом рычит от такого же ощущения опьянения и немного отстраняется. Мальчик смотрит на него до боли приятно, но очень странно и так неправильно. Но ему, в конце-то концов, сколько? Двадцать девять? Тридцать? Нельзя же всю жизнь бегать от самого себя.       — Как твое имя, желанный мальчик?       — Я Кирюша, а…       — Константин. Ты восхитительный, Кирюша. И веснушки у тебя замечательные.

***

      Громкие стоны отскакивают от стен словно солнечные зайчики. Кирюша изо всех сил хватается за простыню, но это мало помогает от накрывающей волны наслаждения. Движения сзади время от времени замедляются, а на спине он чувствует прикосновения жарких губ и мокрого, скользкого языка, который словно пытается собрать его веснушки воедино. Константин вновь ускоряется, и Кирюша кричит, сжимаясь от накрывшей его эйфории. Мужчина медленно заканчивает и осторожно переворачивает мальчика на спину, чувственно целуя в растерзанные до крови губы.       В стену стучат соседи, требуя прекратить этот шум, отчего оба парня смеются. На плече Кирюши к «ангелу» давно прибавились рога. На груди Константина к «дьяволу» давно прибавился нимб. Мальчик давно появился в жизни мужчины и пока не собирался из нее уходить, а тот и отпускать не собирался.