Скандал в благородном семействе

      Окна кабинета в лондонском доме Дарси выходили на Хэртфорд-стрит, и даже досюда в обеденное время доносился несмолкаемый шум Парк-Лейн. Только-только началась осень, светское общество ещё не съехалось на зимний сезон в город, и простые обитатели столицы спешили воспользоваться возможностью прогуляться по богатым улицам и насладиться красотами Гайд-парка. Обычно Дарси не обращал внимания на городской гам, но сегодня у него было слишком важное дело: он принимал отчёты своего поверенного о семейном состоянии, а потому окно закрыл. Мистер Томпсон, терпеливо ждавший вердикта своего патрона, обливался по́том, но не смел возражать. Старому служащему было совершенно непонятно, для чего хозяин велел перепроверить все активы, уточнить все суммы, отданные в рост, да ещё и отправить запрос в Пемберли. А мистер Дарси не спешил ему что-то объяснять.       Парадный подъезд дома выходил на Даун-стрит, поэтому шума остановившейся кареты ни молодой господин, ни его работник не услышали. Однако твёрдую и решительную поступь гостьи нельзя было спутать ни с чьей другой. Поняв, кто сейчас появится в дверях, Дарси переглянулся с поверенным, сложил бумаги и спрятал их в верхний ящик стола. Едва он успел задвинуть ящик, как двери распахнулись, и леди Кэтрин собственной персоной воздвиглась в проёме.       — Фицуильям! — требовательно воскликнула она, не удостоив служащего даже мимолетным взглядом. — Я настаиваю на объяснениях!       Дарси повернулся к мистеру Томпсону и слегка поклонился в знак того, что их занятие должно быть на время прервано. Поверенный отвесил нанимателю учтивый поклон, но перед леди Кэтрин склонился куда ниже — иначе и он сам, и мистер Дарси рисковали схлопотать получасовую лекцию об этикете. Грозная дама проводила его неприязненным взглядом, дождалась, пока закроется дверь, и взыскательно уставилась на племянника.       — Итак, Фицуильям, я жду.       Она прошествовала к столу и опустилась в кресло перед ним. Дарси, разумеется, собирался предложить немолодой женщине присесть, но тётка не сочла нужным ждать. Как всегда.       — Каких именно объяснений вы ждёте? — уточнил Дарси. От привычки вскакивать в присутствии суровой родственницы и стоять навытяжку всё то время, что она находится рядом, он избавлялся долго и мучительно. Поэтому теперь с максимально независимым и уверенным видом занял свое рабочее кресло. Немалым подспорьем в деле самоутверждения служил массивный дубовый стол: этот предмет мебели становился непреодолимой преградой между тёткой и племянником, придавал уверенности в своей значимости, да и — чего греха таить? — дарил чувство защищённости.       — Я ездила в Лонгборн, — название селения леди Кэтрин буквально выплюнула. — Повидалась с этой твоей… мисс Беннет.       Дарси насторожился. Его тётка никогда не снизошла бы до девицы, столь уступающей по положению — на её взгляд — тем, кого она считала достойными своего высочайшего внимания, и уж тем более каких бы то ни было усилий, просто так. И леди Кэтрин его не разочаровала.       — Мистер Коллинз получил письмо от родичей своей жены, в котором папаша миссис Коллинз радостно сообщил, что старшая сестра девицы Элизабет собралась замуж, и делал гнусные намёки на скорую помолвку между этой самой девицей и тобой. Тобой, Фицуильям! — леди Кэтрин потрясла перед собой тростью, которую всё это время сжимала в руке. — Немыслимо! Такая наглость, такое кощунство!       Дарси медленно выпрямился, откинулся на спинку кресла и сделал самое безразличное лицо, на какое только был способен. В случае с негодующей леди Кэтрин это было наиболее разумным поведением.       — Что ты можешь мне на это сказать?! — продолжала требовать тётка.       — Ничего, — скупо обронил Дарси. Вот только вмешательства тётушки ему и не хватало для полного счастья!       — Прекрасно! — пожилая дама успокоилась, поудобнее устроилась в кресле и почти с торжеством поглядела на племянника. — Мой дорогой, — она добавила в голос сладких ноток, — как самый близкий тебе человек я настаиваю на том, чтобы ты прекратил всякое знакомство с этой ужасной семьёй. Я видела мамашу этой девицы. Глупая гусыня! Хвасталась мне замужеством младшей дочки — как будто я не знаю, что мелкую развратницу выдали замуж путём подкупа её мерзкого соблазнителя!       Дарси опустил глаза, не спеша прерывать излияния леди Кэтрин. Уж если тётушку понесло, то лучшее, что можно сделать — дать ей выговориться.       — Только представь, эта юная нахалка смела мне дерзить! — возмущалась леди де Бёр. — Я прямолинейно и решительно потребовала у неё признать, что именно она распускает эти мерзкие слухи. Но маленькая дрянь выкручивалась и не давала мне прямых ответов.       Эпитеты, которыми тётка награждала Элизабет, заставили Дарси поднять на родственницу тяжёлый взгляд. Та не замечала ничего, увлечённая своей гневной речью.       — Она осмелилась утверждать, что её происхождение ничем не уступает твоему и нашему. Каково? Это она-то — с её дядьями, провинциальным стряпчим и столичным торгашом средней руки! Невиданная самонадеянность!       — Вы хорошо осведомлены о родословной девиц Беннет, — проскрипел Дарси, которого высокомерные выпады тётки в сторону любимой девушки начали выводить из равновесия.       — Разумеется! — леди Кэтрин не почувствовала подвоха, не обратила внимания, что племянник раздраженно постукивает по столешнице гусиным пером, которое до этого вертел в пальцах. — Я узнала всё ещё весной, когда эта притворщица приехала в Хансфорд. Должна же я иметь представление о том, кого впускаю в дом! Кто бы мог тогда подумать, что она отплатит мне такой чёрной неблагодарностью!       Дарси поморщился и отвернулся. Благодарность Элизабет за любезный приём (который был на самом деле не таким уж и любезным) в его представлении не имела ничего общего с визитом леди Кэтрин к неподготовленному человеку. А уж сам визит иначе как нападением и назвать-то нельзя. И всё, что тётка рассказывала о реакции мисс Беннет, казалось Дарси оправданным и логичным.       — Только подумай! Она отказалась дать обещание не вступать с тобой в брак! — при этих словах Дарси вскинул на тётку внимательный взгляд, но промолчал, а она продолжала: — И посмела заявить, что я — я! — не имею права вмешиваться в её дела и настаивать на своём! Тогда я сказала, что ты обручён с Энн, но она мне не поверила.       — Потому что это неправда, — не выдержал Дарси и отшвырнул перо.       Леди Кэтрин поперхнулась воздухом, набранным в лёгкие для следующей реплики, и удивлённо уставилась на племянника.       — То есть ка-ак?! То есть ты-ы… ты… отказываешься от нашей договорённости с твоей матерью?! Да как ты можешь?!       Стремление тётки женить его на кузине не было для Дарси секретом, но до сих пор он успешно избегал прямого объяснения… нет, не с мисс Энн, а с её матерью. Похоже, время настало. Дарси не был готов к этому, вне всяких сомнений, тяжёлому разговору, но отступить сейчас означало пустить своё будущее, своё счастье — всю свою жизнь — под откос.       — Ни одного раза матушка не упоминала при мне о каких-либо договорённостях подобного рода, — чеканя слова, произнёс Дарси. — Она была разумной женщиной и, несомненно, понимала, что такая слабая барышня, как кузина Энн, не сможет подарить роду здорового наследника.       — Насле-е-едника тебе?! — прошипела тётка и приподнялась над креслом, опираясь руками на столешницу. Глаза её метали молнии, крылья носа вздрагивали.       Дарси проследил за движением тётки, затем также опёрся ладонями на стол и медленно встал, оказавшись выше разгневанной дамы на голову. Леди Кэтрин поневоле выпрямлялась, не желая уступать в поединке взглядов. Поведение племянника вызывало раздражение пополам с безграничным изумлением, но все эти высокие материи в данный момент не имели никакого значения. Он не просто возражал — он вёл себя так, словно имел право на собственное мнение!       Леди Кэтрин расправила плечи, выпрямила спину и посмотрела на Дарси надменно.       — И что же, ты думаешь, что здоровая низкородная девка осчастливит Пемберли достойным наследником? — насмешливо проговорила она.       Дарси сжал кулаки, но сдержался. Тётка откровенно оскорбляла Элизабет, явственно стремясь тем самым задеть и его, но она всё ещё была его тёткой.       — В Пемберли разводят лучших овец во всём Дербишире, — с нескрываемым ядом в голосе произнёс он. — И позвольте вас уверить, хорошего помёта не дождаться от близкородственных связей.       Леди Кэтрин задохнулась.       — Ты… — осипшим голосом прошептала она, — сравнил мою дочь… с овцой?!       — Нет, — резче, чем собирался, ответил Дарси и тоже выпрямился. — Я хотел привести аргумент в пользу научного подхода, а также того, что Энн и я состоим в слишком близком родстве, чтобы между нами могли возникнуть какие-либо чувства, отличные от братских.       — Да к чёрту чувства! — взорвалась леди Кэтрин. — Кого волнуют какие-то там увлечения и симпатии, когда речь идёт о благосостоянии и чистоте крови! Ты что, всерьёз намерен ввести в наш род эту замухрышку без связей и приличного приданого? Да ты лишился разума!       — Довольно! — терпение Дарси лопнуло. Он представил, как проходил разговор леди Кэтрин и Элизабет — и восхитился выдержкой мисс Беннет: тётка ни разу не упрекнула ту в хамстве. Самому Дарси стоило немалых усилий не дать воли гневу. Он вышел из-за стола, распахнул окно и принялся раскуривать сигару.       — Не смей курить при мне эту гадость! — в голосе леди де Бёр начали проскальзывать почти истеричные нотки.       — А вы не указывайте мне, что делать в собственном доме, — Дарси уже вовсю дымил в окно, повернувшись к родственнице спиной. Такого удалого непочтения к этой леди он до сих пор за собой не помнил, но вынужден был признать, что чувствует себя преотлично. С души словно упали тиски, сжимавшие всё человеческое и живое до этого момента. Даже вкус табака на языке стал другим — более резким, более пряным. Более ощутимым.       — Негодная девчонка дурно на тебя влияет!       — Вам не приходило на ум, что мне нравится её влияние на меня? — разошедшийся молодой человек усмехнулся, поворачиваясь к гостье, и выпустил в её сторону густой клуб дыма.       — Фу! — тётушка помахала ладонью перед лицом, демонстративно сморщила длинный нос. — Дарси, я разочарована! Я считала тебя более умным и благородным. Как была бы огорчена моя сестра, если бы видела тебя сейчас!       — Со своей дорогой матушкой я всегда находил общий язык.       — Ты опорочишь своё имя и честь рода! Ты ввергнешь семью в непотребство и в конце концов приведёшь её к краху!       — Я приложу все усилия, чтобы избежать этого.       — Я не дам своего благословения на подобный унизительный брак!       — Мне не требуется ни ваше благословение, ни ваше согласие. Я взрослый самостоятельный мужчина, и своим благосостоянием я обязан не вам. Поэтому, леди Кэтрин, я не вижу причин продолжать этот бессмысленный разговор.       Леди де Бёр прикрыла глаза и глубоко вдохнула, задержала дыхание на несколько секунд, чтобы успокоиться. Она провалила свою миссию, разрушила добрые отношения с племянником, но — видит Бог! — она старалась удержать его на краю пропасти!       Развернувшись, леди Кэтрин направилась к выходу. Возле дверей она приостановилась, окинула взглядом кабинет, в котором никогда больше не сможет побывать, и с горькой и презрительной усмешкой произнесла, кивнув на книжный шкаф:       — Так уважаемый тобой Исаак Ньютон был рождён в близкородственной связи. Его мать приходилась его отцу двоюродной племянницей. Ну, что ты теперь мне скажешь? Дурной помёт дали эти овцы?       — Сэр Исаак Ньютон, — в тон тётке отозвался Дарси, — был гением, однако он был очень болезненным гением. Для своих будущих наследников я желаю лучшей доли, чем замкнутое пространство и одиночество, вызванные слабостью. Кстати, если бы вы дали кузине Энн больше свободы и не подавляли её волю ежеминутно, она, возможно, не была бы такой слабой. Это в значительной степени разнообразило бы её жизнь…       — Не смей меня поучать, дерзкий щенок! — рявкнула леди Кэтрин и стукнула набалдашником трости по стене. — Своих заведи и их воспитывай, как сочтёшь нужным. И как сумеешь! — с этими словами она покинула кабинет.       — Именно это я и собираюсь сделать! — крикнул Дарси ей вдогонку, не переставая улыбаться.       Никогда, никогда раньше он не позволял себе поворачиваться к собеседнику спиной, выкрикивать что-то вслед ушедшему, курить при даме, если та напрямую выражала своё недовольство. Сегодняшние выходки были откровенно мальчишескими и, прямо скажем, не отличались смысловой нагрузкой. Но от них стало будто бы легче дышать.       Дарси повернулся к окну, ещё несколько раз пыхнул сигарой, с удовольствием разрешая себе неприличные чмокающие звуки, и выкинул её на улицу. Тоже, кстати, никогда ранее не позволяемая себе вольность.       Да, мисс Беннет, если она снова не отвергнет его, предстоит многое узнать и многому удивиться! Дарси рассмеялся, запрокидывая голову, закрыл окно и вернулся за стол. Ребячество ребячеством, но просмотреть финансовые отчёты всё же надо: когда собираешься связать свою жизнь с небогатой женщиной, лучше быть уверенным в собственных силах и сбережениях.              Леди Кэтрин села в карету с плотно сжатыми губами и отрешённым взглядом. Миссис Дженкинсон бросилась устраивать патронессу поудобнее, но знатная дама отмахнулась от помощницы и устремила взор в пространство перед собой. Не получивший указаний кучер застыл в ожидании у дверцы.       Леди Кэтрин была в бешенстве и в полнейшей растерянности. Несколько минут назад разрушилась не только самая прочная родственная связь, которая сохранялась у одинокой вдовы — разрушилось будущее её несчастной дочери, хрупкой, болезненной, замкнутой девочки без особых способностей и вовсе без обаяния. С того дня, как на свет появилась наследница Розингз-парка, леди де Бёр мечтала, чтобы со временем управление всем имуществом перешло к рассудительному и решительному племяннику, сыну её дорогой сестры. Сама леди Энн на разговоры об этом лишь улыбалась мягкой улыбкой и отвечала что-то вроде «будет видно, дорогая». Но леди Кэтрин была решительна и упряма — она так часто повторяла, что их дети созданы друг для друга, что сестра в конце концов поверила в то же самое. Или сделала вид, что согласилась с доводами более настойчивой и целеустремлённой Кэтрин. Если Уилл не солгал, Энн так и не взяла на себя труд внушить сыну, что он должен жениться на кузине.       — А как же моя Энни? — спросила леди Кэтрин у стенки кареты. И повернулась к компаньонке.       Миссис Дженкинсон вжала голову в плечи и проблеяла что-то невразумительное. Леди Кэтрин моргнула, чувствуя жжение в уголках глаз, и снова уставилась перед собой.       Что бы леди де Бёр ни вещала всем окружающим о своём величии, о блестящем образовании дочери и её неслыханном богатстве, от правды было не скрыться: хлипкая, безвольная, блёклая девица не привлечёт внимания достойного джентльмена ничем, кроме денег. А будет ли такой кавалер и впрямь достойным… тут и гадать нечего, ответ очевиден. Расчёты матери рухнули под натиском своеволия и зова природы, так внезапно одолевших Дарси. Теперь будущее Энн выглядело размытым и не слишком удачным.       Впервые за много лет захотелось плакать. Глазам мешала резь, в носу пощипывало, и рядом не было никого, кто мог бы если не помочь и утешить, то хотя бы проявить деликатность и понимание. Не реветь же перед Дженкинсон, в самом деле! Минуты текли в напряженном молчании, сидевшая в самом уголке Дженкинсон, кажется, боялась дышать, а леди Кэтрин усилием воли брала себя в руки. Искала выход из безнадёжной ситуации. Если бы её разговор с племянником не закончился так ужасно, можно было бы подумать об этом смешном мальчике Бингли — такой зять вполне удовлетворил бы высокие запросы и успокоил материнское сердце. Но и этот беспечный юноша пал жертвой девиц Беннет. Везучие, мерзавки!       Леди Кэтрин закрыла глаза и мысленно пробежалась по списку знакомых и дальних родственников, вспоминая, у кого в окружении имеется подходящий молодой человек. И вдруг её осенило: полковник Фицуильям! Такой же племянник, как и Дарси, но куда менее строптивый — и куда более сговорчивый в силу своего положения младшего сына. Он знает Энн с детства и, кажется, относится к ней с симпатией. У него прекрасные манеры, хороший вкус, отличное воспитание… что еще нужно высокородной тёще от кандидата в зятья?       Леди Кэтрин де Бёр решительно выдохнула, открывая глаза, и для придания себе уверенности стукнула тростью об пол кареты.       — Домой! — не терпящим возражений тоном приказала она. И очень возмутилась, что карета тронулась не в тот же миг, потому что кучеру пришлось потратить драгоценные секунды, чтобы занять своё место. Когда колёса застучали по брусчатке Даун-стрит, знатная дама и заботливая мать уже почти полностью составила план по завоеванию сердца и разума полковника Фицуильяма…