И что меня раньше убьёт: коньяк или рак? Делайте ваши ставки, а я решу сама... Немного нервно
Джессо вошёл в клуб, огляделся. Кикё шёл за его спиной, и Бьякуран готов был поспорить, что Хранитель и друг брезгливо морщится. Пьяные люди, шум, грохот, алкоголь. Джессо и сам недолюбливал подобные заведения, но здесь должна была быть одна особа, которая ему была крайне необходима. По крайней мере, его осведомители утверждали, что каждую пятницу она проводит здесь. – Смотри, смотри! Она снова это делает! Джессо перевёл взгляд туда, где, изогнувшись, к шесту прижималось тонкое девичье тело. Она легко взлетела вверх, помогая себе руками. Музыка почти моментально сменилась на что-то медленное и ритмичное. Бьякуран обвёл глазами притихший зал, рассчитывая найти нужного человека, но отвлёкся, когда толпа разразилась криками и аплодисментами: держась лишь одной рукой, девушка вытянулась параллельно полу на самом верху пилона. – Кажется, мы её нашли, – хмыкнул Кикё. У девицы на пилоне даже в полутемноте светились ярким оранжевым огнём глаза, и только гражданские могли посчитать это линзами. А дальше девушка начала творить и вовсе что-то невероятное. Её танец был настолько же эротичен, насколько искусен, и было сложно поверить, что танцор такого уровня может подрабатывать в заведении подобного рода. Но Бьякуран кое-что знал о её жизни и подозревал, что светиться в элитных заведениях танцовщице было не с руки. Это была какая-то магия, завораживающий танец змеи, гипноз, если хотите, потому что ничем иным Джессо не мог объяснить то, что продолжал пялиться на сцену даже тогда, когда тонкая девичья фигурка исчезла оттуда. – Босс, – прочистив горло, позвал Кикё. И вид у него был не менее ошарашенным. Джессо решительно двинулся туда, где исчезла искусная танцовщица. Теперь ему вдвойне сильнее хотелось познакомиться с ней. Но на выходе их остановила охрана. Впервые в жизни Бьякуран столкнулся с тем, что не может подкупить или запугать обычных гражданских, насмерть вставших в дверях и решительно настроенных не пропустить его к главной звезде этого клуба. Он уже подумывал пустить в ход силу, когда их ожесточённый спор прервали. – Благодарю, Тим, Мартин, я побеседую с этими настойчивыми молодыми людьми. Между двумя крупными мужчинами ловко проскользнула девчонка, и в этот раз она выглядела совершенно обычно – широкие джинсы, держащиеся на бёдрах не иначе как чудом (или туго затянутым ремнём), слишком большая футболка, сползшая с одного плеча, и только яркий макияж выдавал в ней заворожившую Бьякурана танцовщицу. – Ты уверена, Тсу? – прогудел один из них. – Не доверяю я таким типам. – Ничего страшного, – ослепительно улыбнулась девушка, – я тоже. Не беспокойтесь, ребята, мне показывали, как стоит ударить, чтобы навсегда отбить охоту приставать к девушкам. Мужчины заухмылялись, успокоенные шуткой, Кикё презрительно скривился, а Бьякуран сделал себе зарубку на память, что не стоит доводить девчонку. Он, в отличие от этих двоих, прекрасно знал, кто обучал эту невинную и милую на первый взгляд особу. Не хотелось бы проверять, что там показал ученице лучший киллер своего поколения. – Если что – зови, и мы сами… кхм… объясним этим типам, почему не стоит приставать к нашим лучшим танцовщицам, – предложил второй охранник. Кикё в очередной раз хмыкнул: он тоже предполагал, что девица доставит больше проблем, чем эти двое. – Всенепременно, – улыбнулась она и повернулась к Бьякурану. – Итак, вы хотели со мной поговорить? – Обсудить общих знакомых, Тсунаёши-чан, – расплылся в приторной улыбке Джессо. Оранжевые глаза стремительно посветлели до золотого. Забавная реакция на настоящее имя. Она встряхнула головой и кивнула: – Отлично, значит, поболтаем. Идите за мной, – вот только беззаботности в голосе поубавилось. Кикё вопросительно посмотрел на босса, но Бьякуран лишь покачал головой и послушно последовал за девушкой. Тсунаёши провела их наверх, где для готовых платить клиентов располагались специальные кабинки, а меню предоставляло гораздо более широкий выбор… по завышенным ценам, но это волновало Джессо в последнюю очередь. Тсуна кивнула девушке, встречающей клиентов: – Поговорить, не беспокоить. Ты знаешь, что мне принести. Платят эти ребята, – она, не смущаясь, указала на Бьякурана, так что Джессо не осталось ничего иного, кроме как подтвердить её слова, когда к нему обратился вопросительный взгляд. Девушка кивнула. – Свободна эта кабинка, мисс Тсуна, господа. Ваш заказ сейчас принесу, – им оставили меню, но Бьякуран даже не притронулся к нему, рассматривая Саваду Тсунаёши своего мира, так резко отличающуюся от своих двойников, даже от двойников-девушек. Он видел её на пилоне – гибкая, с мышцами, перекатывающимися под кожей, с тонкими, но такими сильными руками, которыми она с такой лёгкостью удерживала себя в воздухе, и Бьякурану казалось кощунством, что свои способности Савада растрачивает на толпу похотливых свиней. Ему хотелось запечатлеть этот танец на видео и послать Аркобалено Солнца, чтобы увидеть реакцию Реборна на то, как ученица применяет его уроки. С другой стороны… С другой стороны, Джессо видел в танце страсть и откровение, экспрессию и вывернутую наизнанку душу. Савада танцевала так, будто это было последнее, что она делает в своей жизни, она отдавалась музыке, она создавала музыку сама, она прижималась к этому чёртовому пилону так, что… Бьякуран испытывал иррациональное желание где-нибудь запереть Саваду, чтобы никто не смел на неё пялиться. А уж Реборн, Каваллоне и бывшие Хранители Тсуны – тем более. Он-то прекрасно знал, кто в разных мирах составлял счастье Савады Тсунаёши, если она рождалась девочкой. Но это было тогда, в зале. Сейчас в полутьме кабинки, сидя всего через стол от неё, Джессо смотрел и не находил так привлекающей его во всех мирах силы воли. Сейчас Тсунаёши смотрела на него с безразличием обречённого, чьё последнее желание исполнили, и не спешила заводить разговор, сейчас её хрупкость казалась болезненной, в самой позе была какая-то надломленность, а яркий макияж на лице казался гротескной уродливой маской. Подошла улыбчивая официантка, выставив перед Савадой небольшой узкий стаканчик, лайм и соль. Следом на столе оказалась бутылка текилы. У Бьякурана едва глаза на лоб не полезли – алкоголички-Савады среди знакомых ему миров ещё не было. – Спасибо, Кэт, – мягко улыбнулась девушка, будто стряхивая с себя оцепенение, и с ловкостью, выдававшей немаленький опыт, слизнула соль, насыпанную на собственную руку, залпом выпила текилу и принялась грызть мякоть лайма. Затем оценила произведённое на Бьякурана впечатление и хмыкнула: – Что, не вяжется с образом девочки-цветочка? – Кхм… – Джессо показалось, что воздух в помещении раскалился. – Когда я увидел вас на сцене, то понадеялся, что ваши частые походы в это… заведение связаны только с этим хобби. Тсунаёши наклонила голову набок и жалостливо взглянула на Бьякурана. – Досадно, наверное, понимать, что пришёл на переговоры, не обладая всей информацией о человеке. – С чего вы взяли, что я пришёл на переговоры? – прищурился Джессо от ненатуральной улыбки. Девушка хмыкнула. – Вы меня искали, знаете кое-что о моей жизни в настоящем и прошлом. Ну, и я была бы полной идиоткой, если бы верила, что мафия оставит меня в покое после моего отказа от поста Дечимо Вонголы. А у вас на пальце очень знакомое колечко, видела я как-то комплект похожего набора. С этими доводами сложно было поспорить. Но Бьякуран не привык отступать. – На самом деле, я полагал, что это вам понадобится моя помощь, Савада Тсунаёши. Мне с самого начала казалось ужасно несправедливым то, что ваша Семья просто выкинула вас из своей жизни после всего, что вы для них сделали. – У вас неверная информация, – дёрнула плечами Тсуна и с нажимом сказала: – Я. Ушла. Сама. – Разумеется, – откинулся назад Бьякуран, покровительственно улыбаясь. – Исключительно по доброй воле, вы ведь так не хотели быть боссом мафии, – вся эта фраза, сказанная с приторным сочувствием в голосе, источала иронию. – И вас полностью устраивает такая жизнь: одиночки, не остающейся нигде дольше, чем на полгода, танцующей перед похотливой толпой, состоящей из богатеньких мальчиков, не имеющих представления о реальной жизни. Без денег. Без связей. Без защиты. Вы, разумеется, именно об этом и мечтали. Вопреки ожиданиям Савада не разозлилась. На лице её застыла раздражающая насмешливая улыбка человека, знающего больше, чем её собеседник. Тсунаёши дослушала до конца, фыркнула и встала, прихватив бутылку. – Переговоры не удались. Поразмышляйте в свободное время, чем вы отличаетесь от этих богатеньких мальчиков. Не прощаюсь, потому что не верю в ваше благородство, и убеждена, что ещё не раз буду иметь неудовольствие видеть ваши лица, господа, – и вышла, оставляя их вдвоём. Кикё подобрался: – Остановить её, босс? Джессо махнул рукой: – Не стоит, – его преследовало чувство, что он серьёзно ошибся, заведя разговор об этом смехотворном «добровольном отказе от поста Дечимо Вонголы». – Тсунаёши была так любезна, дав хороший совет. Мне нужно узнать больше о её жизни после отъезда из родного города. Во всех подробностях. В следующий раз для серьёзного разговора Джессо вынужден был приехать уже в другой город. Хотя на выступления Тсунаёши он приходил каждый день до её отъезда, но пока его информаторы не нашли всю информацию, говорить больше не пытался: только смотрел и, кажется, раздражал её своим наблюдением. В этот раз Савада снова была в клубе, но не танцевала, а сидела в компании вульгарно одетых девиц и… Принимала наркотики? Джессо справился с удивлением быстро и подошёл с беспечной улыбкой: – Добрый вечер, дамы. Позвольте украсть одну вашу подругу. Савада криво улыбнулась, увидев его. – Это твой друг, Тсуна? – томно спросила бледная брюнетка, строя Бьякурану глазки. – Навязчивый поклонник, – усмехнулась Тсунаёши. – Навязчивые поклонники могут быть весьма опасны, но он кажется таким милым мальчиком, – хихикнула рыженькая, профессионально оценив вид Джессо. – Он в тебя влюблён? Улыбка Бьякурана медленно превращалась в оскал: давненько его не обсуждали вот так, в его же присутствии, которое полностью игнорировалось. Такого унижения босс маленькой, но весьма могущественной Семьи не прощал никому. – Ну, что вы, – Савада проницательно улыбнулась, посмотрев прямо в его глаза, – Бьякуран Джессо, гений, в семнадцать лет принявшийся развивать компанию своего отца, – «свою Семью», но это осталось за кадром, понятное лишь для них двоих, – учитывая, как много проблем у него было, сомневаюсь, что Бьякуран вообще успевал встречаться с девушками… а я самый неподходящий партнёр в такой ситуации. Савада ему отказывала. Демонстрировала, что выяснила всё, что её интересовало о его личности, и отказывала. Откуда столько стервозности в этом тощем тельце? Девушки засмеялись, так и не поняв подоплеку этого разговора, но тут брюнетка махнула рукой, и компания замолчала: – Молодой человек, Тсуна действительно неподходящая компания, она всего лишь танцовщица. Но если хотите, – тёмные глаза смотрели искушающе и порочно, – я смогла бы вам показать все прелести плотского удовольствия. Джессо был боссом своей Семьи. Джессо получил воспоминания сотен своих копий. Джессо был гениален, харизматичен, силён. Его опасались в Альянсе Италии и откровенно боялись на родине, в США… Джессо было девятнадцать, и он вскипел от тонкого намёка на его несостоятельность в отношениях с женщинами. – С чего вы взяли, что мне нужна… подготовка? – О! Так целоваться ты умеешь? – хихикнула блондиночка из знакомых Савады. И подставила подружку. Бьякуран смотрел в лицо Тсуны, понимающей это и готовой протестовать, а в его глазах разгоралось тёмное пламя. – Ещё как, – ухмыльнулся он и требовательно поцеловал Саваду, не успевшую возразить. Кажется, девчонка кусалась и что-то мычала. Кажется, остальные заулюлюкали. Кажется, под конец, Тсуна сдалась только от понимания неизбежности происходящего. Джессо помнил сотни, тысячи, миллионы поцелуев, но ещё никогда в него не вливалось жидкое Пламя чужого Неба. Тсунаёши не была Аркобалено, не носила больше ни кольцо, ни пустышку Три-ни-Сетте, но Джессо чувствовал, как резонирует с ней его собственное Пламя, как Небо сливается с Грозой, и это было что-то невероятное, древнее, почти шаманское. Дикая стихия, неподвластная человеку, но запечатанная в несовершенном человеческом теле. Бьякуран чувствовал обжигающий жар чужой кожи, Пламя Неба, текущее, кажется, вместо крови по венам, лёгкую дрожь девичьего тела… И понимал, понимал, чёрт возьми, что Савада ему не лгала. И теперь знал, почему. Она горела. Губы были сухие, запёкшиеся, Бьякуран чувствовал вкус её крови. Когда он отстранился, в глазах Савады горел огонь, и девушка опустила голову, чтобы скрыть это от своих «подружек». Но брошенный исподлобья взгляд обещал Джессо медленную и мучительную смерть. Вот только не на того напала!.. – Дамы, я всё-таки её забираю, – возвестил Джессо и усмехнулся, когда «защитницы» Тсунаёши только рассмеялись и стали желать им «бодрой ночи». Савада сжала кулаки, глянула с вызовом: «Попробуй-ка заставить меня пойти с тобой!», но Бьякуран, не церемонясь, подхватил её на руки. – Пусти! – зашипела девушка, извиваясь, будто змея. – Давай, сопротивляйся, – усмехнулся Джессо довольно, – попробуй меня избить, кричи и зови на помощь – привлекай внимание. Нарушь омерту, показав всем своё Пламя. Тсунаёши притихла, и Джессо с улыбкой превосходства пошёл к выходу: он был прав, Савада не могла контролировать своё Пламя. И, кажется, не только Пламя. – Я всё равно не соглашусь на твоё предложение, – наконец, зло сказала она, когда Бьякуран вынес её на улицу. – Милая, – снисходительно протянул Джессо, – ты же даже не знаешь, что я хочу тебе предложить, – она упрямо вздёрнула носик, такая очаровательная в своей беспомощной злости. Бьякуран улыбнулся и добавил: – Впрочем, мы обсудим это дома, – и отключил Саваду, найдя нужные точки на шее.***
Тсуна открыла глаза от того, что солнечные зайчики устроили чехарду, пробиваясь даже сквозь зажмуренные веки. Чистая комната, бельё, пахнущее свежестью, и невыносимая боль в голове, во всём теле, боль, от которой не помогали обычные таблетки и которую можно было заглушить лишь чем-то сильнодействующим. Когда выбор встал между лекарствами на основе наркотиков и собственно наркотиками, Савада предпочла последние. И всё равно, Пламя выжигало алкоголь в крови, выжигало отраву, и теперь Тсуна понимала, как Занзас мог пить и не пьянеть. Пламя жгло её изнутри, и, в конце концов, она устала бороться. Убеждая дона Тимотео в своей правоте, она фактически шантажировала старика и потребовала, чтобы он отплатил ей за все причинённые беды так – позволил оторваться по полной в последние годы жизни. А она должна была оказать Вонголе последнюю услугу… – Доброе утро, Тсунаёши! – без стука вошёл в комнату сияющий от самодовольства Джессо. – Неприлично врываться к девушке в комнату с утра, – поморщилась Савада. От него нужно бы держаться подальше, вот только не было сил, чтобы даже бояться той, вчерашней вспышки, когда едва сдерживаемое Пламя взбунтовалось снова. Бьякуран только насмешливо фыркнул: – В своём доме я имею право врываться, куда захочу и когда захочу. Хочешь чего-нибудь? Пить, есть? – Я хочу текилу. Или коньяк. Что-нибудь. Бьякуран поцокал языком и покачал пальцем: – Ай-ай-ай, Тсунаёши, пьянствовать с утра – вредно. Как заботливый хозяин, я должен следить за твоим здоровьем. – Пошёл ты, – сквозь зубы выдавила Тсуна и закрыла глаза, пережидая очередную вспышку боли. Но, сообразив, что так от Джессо ничего не добьётся, с трудом выдохнула и сказала: – Моему здоровью алкоголь навредить не сможет. Вообще ничто не навредит больше, чем сейчас. Зато может помочь. Джессо хмыкнул, прошёл к столу в противоположном углу комнаты, звякнул графином, прошуршал чем-то… Перед носом Тсуны оказалась горсть разноцветных таблеток и стакан с водой. – Пей. Савада пожала плечами и выпила без лишних уточнений. Бьякуран нахмурился. – Что это? – Спрашивать нужно было до того, как глотать. – А ты бы ответил? – Может быть. А теперь – нет. Подождём и поймём по результату. На удивление, уже через десять минут, которые они коротали в молчании, Тсуне полегчало. Боль ушла, кажется, вместе с жаром, и девушка почувствовала себя так же, как и два года назад, когда она только узнала о болезни, а единственными симптомами были немного повышенная температура да лёгкое головокружение. – Что это? – с новым интересом спросила она. – А какой эффект? – поинтересовался Джессо. Тсуна помедлила: – Мне… стало лучше. – Значит, лекарство, – пожал плечами Бьякуран и усмехнулся вспыхнувшей от злости Тсуне. – Не думала же ты, что я стану раскрывать тебе все свои секреты? Но теперь мы, наконец-то, можем серьёзно поговорить. – Не о чём разговаривать, – пробурчала девушка. Он же и так всё понял, так что этому клятому Джессо нужно?! Молодой человек смерил её сложным взглядом, смысл которого не могла подсказать даже гиперинтуиция Вонголы. Вместо того, чтобы продолжать спорить, он сказал: – Ты действительно сама отказалась от поста Десятой. – Именно это я тебе сразу и сказала. – И твердишь это всем желающим последние два года, – понятливо хмыкнул Джессо. – Ловля на живца, верно? А ещё ты сама предложила эту идею, скрыла причину от своих Хранителей и последние два года живёшь так, будто завтра можешь и не проснуться, делая вид, что скрываешься лишь для всяких идиотов, которые захотят с твоей помощью ослабить Вонголу. – Самокритично, – хмыкнула Тсуна, имея в виду, что он тоже на это купился. – Все мы неидеальны, – растянул губы Джессо в ненатуральной улыбке. – Сколько тебе осталось? – Около года по предварительным прогнозам. Но я давно не проходила обследование, точные сроки меня не интересуют… Не хочу знать наверняка, – после паузы призналась она. Бьякуран потёр подбородок и, смерив её взглядом, сказал: – Я тебя вылечу. Если кольца ты узнала, должна также знать, на что способен их обладатель. Тсуна прищурилась: – А ещё я знаю, что ты копаешь под Вонголу. Я не стану помогать тебе в уничтожении своей Семьи даже ради лекарства. Даже если ты совершишь невозможное за этот год и в каком-нибудь параллельном мире найдёшь способ лечения, который не смогли придумать лучшие медики Вонголы. – Ты меня недооцениваешь, – улыбнулся Бьякуран. – Я знал, что ты так ответишь, и не собирался делать заведомо провальные предложения. Но, скажу по правде, война с Вонголой меня не особенно-то интересует. Я из мира в мир захватываю над ней власть, и, как мне кажется, это стало слишком банальным. Уверен, ты не сможешь отказаться от моего предложения, когда услышишь: я вылечу тебя и даже не буду трогать Вонголу до тех пор, пока ты будешь оставаться со мной. Глаза Тсунаёши приняли идеально круглую форму. – Да ты псих! – Да, – согласился Бьякуран, – сложно остаться в своём уме после стольких воспоминаний из параллельных миров. Так что всё честно: я позабочусь о твоём физическом здоровье, а ты – о моём душевном. Заодно проследишь, что я действительно ничего не сделаю твоей Семье. Тсуна прикусила губу, заметалась взглядом по комнате, но всё-таки рискнула посмотреть на торжественно выглядящего Джессо. – Да зачем тебе это? Бьякуран ухмыльнулся, сильные пальцы обхватили подбородок девушки. Глядя ей прямо в глаза, он медленно сказал: – Хочу исправить два вопиюще неправильных момента: Саваду-наркоманку и Саваду, танцующую не для меня. Тсунаёши сглотнула. Мир катился к чертям, она должна была умереть в ближайшее время от опухоли мозга и собственного свихнувшегося Пламени, а псих напротив говорил, что хочет, чтобы она танцевала только для него, и ради этого готов отказаться от своих наполеоновских планов. – Я не слышу твоего ответа, Савада Тсунаёши. – Если не сумеешь меня спасти, Вонголу всё равно не тронешь, – осторожно поставила она условие. – Не понимаю, какая тебе будет разница, но если настаиваешь… – скучающе протянул Джессо. – Но ты будешь выполнять все мои рекомендации. – Согласна, – быстро, боясь передумать. Джессо широко улыбнулся: – Отлично, просто отлично! Своя собственная Савада Тсунаёши, ещё и добровольно, - всегда об этом мечтал! Тогда предлагаю скрепить сделку… – и пока девушка недоумённо смотрела на него, подался вперёд и в самые губы прошептал: – как и положено, поцелуем.