Чаша сакэ...

— Ты не уйдёшь! Я — Годаймэ Хокаге, приказываю тебе остаться! — пышная грудь резко колыхнулась. Упругая, большая, и такая прелестница заточена в ткани одежды, ужастно несправедливо. Взгляд провёл капельку пота, плавно скатившуюся в ложбинку. Точно, 106 сантиметров.  — Принцесса, — пьяно хихикает Джирайя, пододвинув чашу с сакэ к себе. В глазах мутнеет под напором выпитого алкоголя, на языке привкус рисовой муки. Кажется, без посторонней помощи она не скоро отсюда вылезет. — Когда ты меня останавливала такими словами? Кто-то…должен сделать это, и лучше уж это буду я. Цунаде молчит. Молчит горько, смотрит, как затравленный зверь, и даже дурман, окутавший карие глаза, не скрывает наличия излишних градусов и сдерживаемых глубоко внутри слёз. Саннин Горы Мьёбоку уверена, что сама выглядит не лучше, затуманенная своими собственными переживаниями, и распылённая алкоголем. Однажды, Джирайя уже говорила, что Пятая хранит в своей груди много боли, от того она такая большая, но вот у неё самой такого поражающего размера нет. Следовательно, и боли меньше? Пустая чаша поставлена на стол, она попробовала встать, ничего не получилось. Скрип зубов, и отпущенные на автомате шутки, так и не были оценены. Хотя Джирайя сама поморщилась от звучания своего голоса, когда язык еле шевелится и сильно заплетается, так что не в обиде на неблагодарных слушателей, скрививших расплывчатые лица. Они добирались до парка, Джирайя пыталась вернуться в нормальное состояние, при этом не потеряв содержимое желудка, Цунаде тихо говорила, определённо для них обоих. Непривычно тихий голос и смысл слов так и не тронул воли Саннина, пока Принцесса Слизней не пошла на крайние меры. «Наруто» прозвучало сухо, словно вся влага покинула горло Цунаде в тот же момент. Но на самом деле губы пересохли у Джирайи, потому что более нечему было высыхать. Саннин иссохла ещё раньше. Она смотрела. Смотрела намного серьёзнее, словно имя ученика выбило её из опьянения, чего ранее сама Тень огня не смогла добиться, только яркий румянец и выступившие капли пота говорили об обратном.  — Подумай хотя бы о нём, Джирайя. Короткая, искусственная ухмылочка, неловкие шутки и тихое хихиканье. Жабья Отшельница услышала Цунаде, но не хотела слушать. Надо забыть. Забыть. Забыть. Забыть. Отречься от эмоций.  — Ты за ним проследишь, — кивнула головой, убеждённая в собственной правоте. Был бы тут Нередсказуемый номер Один, простым скандалом она не отделалась бы. Плод пьяного сознания, по ощущениям, прожигал ей спину обиженным взглядом голубых глаз. Ну что ты, малец, не расстраивайся. Голос звучал так уверенно, что Цунаде не смогла найти, что сказать в ответ. Только горькое от собственного бессилия молчание, и придавленная, истерзанная губа.  — Ну, Принцесса, мне пора. Этот весёлый тон при прощании, полная уверенность в своих силах, это всё настолько сквозило фальшью, что медик чувствовала, как могильный холод, спрятанный глубоко-глубоко в глазах Джирайи, обжёг её, выдернув из слепых надежд в жестокую реальностью, от которой как никогда раньше хотелось скрыться. Джирайя уходит, и она ничего не может с этим поделать. Да и… хочет ли она вернуться живой? Как бы Цунаде не пыталась, выдавить что-то большее, чем сухие напутствия у неё не вышло. Дёготь горечи с каждой секундой всё больше и больше отравлял ей сознание, переполняя собой. Выглядывает наружу через переполненный сосуд. Расслабленная фигура, уходящая из парка размазывается, на периферии сознания чувствуется подстава Ками.

***

Проткнутое тело, лежащее в мокрой грязи, спутанные в липкой крови волосы. Она пытается бороться, но горло обжигает горячей кровью, чей непрекрощающийся поток не позволяет вдохнуть воздух. Жалкое, жалкое зрелище, не достойное чьих либо глаз. Хорошо хоть Наруто здесь нет, Джирайе было бы слишком стыдно за свой вид. Ну что ты, малец, не дрожи, не смейся. Да она бы и сама посмеялась, если бы не кашляла кровью, пока её тело сгорает в предсмертной агонии. Она бы и поплакала, если бы не была приучена держать свои эмоции под контролем, пока враг смотрит. А Пейн ведь реально смотрит. Смотрит со всех сторон, не отрывая взгляда, смотрит, пронизывая душу такими же металлическими стержнями, что теперь лишают её тело жизни, смотрит, выворачивая на изнанку, открывая все грехи своими глазами в кругах. Это и есть сила Риненгана? Вряд-ли столь растерзанная перед очищением душа будет принята в Чистый Мир. Такие там не нужны. Таким самый путь в желудок голодного Шинигами. «Нагато». Вместо слов выходит хрип, вперемежку с кровью. Горькое чувство потери, предательства, обволакивает, не даёт вздохнуть полной грудью. А могла бы она сейчас вздохнуть? Джирайя зашлась в кашле, вместо привычного хихиканья, которое так бесило её последнего, самого любимого ученика. У них с Орочимару всегда была общая тема с раздражающими звуками, одна Цунаде осталась не у дела.

Хи-хи-хи.

… Горько. Сознание уплывает, Саннин не чувствует собственного тела. Силы…покидают. Значит вот она, смерть? Так жалко. Так жалко и нелепо, совсем не по-геройски закончилась повесть «О Великолепной Джирайе», что в груди сделалось пусто. Слишком пусто, даже для смерти. Это не тот конец, о котором она надеялась. Она всех подвела. Сарутоби-сенсей. Цунаде. Наруто… Знаете, вся её жизнь была построена на ожиданиях, не важно чьих, сама она ожидала от себя больших свершений, или другие на неё надеялись, не важно. Когда-то её быстро выросший ученик возложил на неё надежды, что его сын будет таким же великим, как герой её книги. Вспоминая улыбчивого Минато и радостную Кушину, Джирайя чувствует как камень вины всё сильнее и сильнее утягивает её на дно. Она была очень далеко, когда её малец, её крестник нуждался в поддержке, в руке наставника, указывающего на правильный путь. Она не смогла остановить Орочимару, её лучшего друга, и их Тройка Саннинов начала отдаляться, выбирая путь отличный от пути соратника. Очередной провал. »…- Сенсей, я хотел бы, чтобы мой сын стал таким же, как герой вашей книги. Вы позволите дать ему это имя? — Минато улыбнулся, ласково, понимающе смотря на то, как женщина выпучила глаза. — Ч-что? — Джирайя запнулась на полуслове, мысли хаотично заструились по сознанию, не позволяя выбрать наилучший подход к вопросу. Её переполняли эмоции. — Но я его случайно придумала, когда рамэн ела, т-ты не думаешь, что…  — Наруто. Замечательное имя. — вошедшая тихой походкой Намикадзе, ласково улыбнулась сенсею своего мужа. Круглый живот немного мешал, но она уже привыкла. Красноволосая смотрела уверенно, словно всё уже решилось.  — Кушина, — выдохнула куноичи, перестав сопротивляться единодушию супругов. Она тут же хихикнула, откинувшись на спинку стула, переживания мгновенно прошли, — Ладно, теперь, я его крёстная мать, если вы конечно позволите…?» Наруто… Будет ли он долго тосковать по ней? Она ещё столько всего не рассказала ему, столько, столько чувств остались не высказаны, и сейчас лёжа в собственной крови, без шанса выжить, Джирайя поняла, насколько глупо было молчать так долго, так, если бы она всё сказала, было бы не так больно умирать. Хи-хи. Время словно растянулось, секунды превратились в долгие часы, по крупинкам забиравшие её волю к жизни…  — Когда-нибудь я стану Хокаге, обязательно! Я буду лучшим из них! И я ни за что не отступлю от своих слов, таков мой путь Ниндзя! Голос. Громкий, резкий, немного высокий, он заполнял её всю, отскакивал в ушах, словно эхо, слова, сказанные им сливались в неаккуратный гул, режущий голову и уши. Джирайя еле дёрнулась, но ей казалось, что Наруто, смотрящий со стороны на её потуги выкарабкаться, ждёт большего от своего сенсея. Следит. Следит. Раздавит взглядом, словами, коль не будет действовать. Не волнуйся, малец, не злись, не плачь, пожалуйста… Иначе сама расплачусь, а мы ведь оба этого не хотим, да? Отвернись, не смотри. Ками, её тело сейчас выглядит хуже, чем при последствиях недельной попойки, которую он однажды застал.

Учитель должен подавать пример ученикам, да?

Вставая через боль, через силу дрожащих рук, чувствуя как под тяжестью металлических копий, готова снова рухнуть, на этот раз навсегда, но Джирайя заставляла себя продолжить, даже истязая своё тело. Нельзя сдаваться. Не сейчас. Не пока он смотрит. У ученика и учителя должен быть один путь. Так… Наруто? Скажи. Фукасаку понял её без лишних слов, прочитал во взгляде или по какой-другой причине, Отшельница не разбирала, просто со всех сил тянула свой дрожащий палец к открытой склизкой коже надеясь, что именно сейчас контроль не собьётся. Интуиция подсказывала, что времени у неё немного. Взгляд голубых глаз заметно смягчился, пропадая в недрах затемняющегося сознания, кажется, навсегда. А она писала, чувствуя, как стоически терпящий Старейшина Жаб, слегка вздрагивает под неаккуратным движением её рук. Ещё немного, ещё чуть-чуть. Фукасаку кричит, отпрыгивая. Джирайя с несдержанностью стонет от боли, сквозь противное бульканье в горле, не похожее даже на язык Кацую. Разваливающееся на части тело с громким звуком падает на холодный камень, беловолосая дрожит, чуть расслабив нервы. Вот и всё. Ощущение приближающегося удара техники из чакры всегда больно бьёт по сенсорике, подскочившей из-за всё ещё работающего Сеннин Модо, это ощущение можно передать, словно по тебе проводят кончиком раскалённого куная, не надавливая, но причиняя сильную боль, которая исчезнет только со столкновением техники об её бренное тело. Как и произошло сейчас. Отстранённо наблюдая за тем, как вода смешивается с её кровью, Джирайя даже не чувствовала боли от разъедающей её раны воды. Цепи вины перед своим домом и близкими разрушились когда поднялся огромный всплеск. Фукасаку исчез, а значит, её послание дойдёт до Цунаде, и всё обойдётся, Коноха выстоит. Коноха будет спасена. Этого ведь достаточно, для хорошей концовки? Зрачок сузился, когда спину прожгло взглядом, обиженным, растроенным, полным невыплаканных слёз. Не плачь, парень, у тебя всё ещё впереди. Короткая ухмылка и тихое хихиканье, выпускающее остатки воздуха из лёгких, из глаз вышли слёзы, уходящие в даль, к свету над её головой. А ведь достойная вышла история, а вот эпилогом для неё будет… Лягушка из колодца выбирается в Великий Океан … Замечательный конец для Великолепной Джирайи, что скажешь, Наруто? Конец для повести о Великолепной Джирайе, и начало для… Точно, она ведь ещё не придумала название. Значит, называться новая книга будет… Историей об Узумаки Наруто. Превосходно. Еле слышное движения воды и окутывающий тело холод клонят в сон, заставляя Джирайю закрыть глаза, встречая смерть в умиротворении и лёгком одиночестве. Тьма застилает толстым полотном глаза, и сознание меркнет.

***

Свист в ушах и холодные потоки ветра, Узумаки не особо обращал внимание на эти мелочи, перепрыгивая с ветки на ветку. Когда Наруто почувствовал как к нему со спины прижалась чья-то тёплая фигура, охватив кольцом из рук, то закономерно вздрогнул, резко остановившись на одной из толстых веток. Но никого рядом не было.