Единение душ

Карлтон Дрейк не спал весь день и всю ночь, и теперь, утром, он нетвердой рукой нажимает на блестящую кнопку кофемашины, чтобы налить которую уже за эти несколько предрассветных часов чашку черного кофе. Карлтон Дрейк уверен, что терять нельзя ни минуты: прошлой ночью в него вселился Райот, симбиот с планеты Клинтар, и с тех пор каждую из этих драгоценных минут он проводит в исследованиях. Полночи он провел в лаборатории за клиническими тестами, а теперь, вернувшись домой, он изучает поведение симбиота в более «неформальной» обстановке. Карлтон Дрейк накормил Райота свежей человечиной – бездомной женщиной лет сорока, непомерно толстой, отмытой санитарами до скрипа желтоватой кожи. Карлтон Дрейк с отвращением чистил зубы и полоскал рот Листерином, как будто стараясь отделаться от омерзительного металлического привкуса во рту, и Райот смеялся над ним – люди! Карлтон Дрейк задавал вопросы о гигиене среди клинтаров и об общественном здравоохранении – на Клинтаре не могло не быть общественного здравоохранения, потому что у его представителей было коллективное сознание. Таким образом, любое здравоохранение должно было автоматически становиться общественным. Райот, сытый, благодушный, спокойно отвечал на вопросы Карлтона Дрейка, с каким-то достоинством даже, как будто давал интервью. Сейчас Райот и Карлтон Дрейк сидят на застекленной веранде, в плетеном качающемся кресле, и смотрят на только-только занимающийся рассвет на городом Сан-Франциско. Райот видит, что Карлтон Дрейк почти засыпает, согретый пледом из верблюжьей шерсти, и кофеин только способствует его сонливости. Райот спать не хочет. Он нависает над плечом Дрейка серой скалящейся каплей и его язык почти касается воротника домашнего свитера. «У Карлтона Дрейка кончились вопросы?» – интересуется симбиот. – Вопросы… Нет, конечно. Твою расу можно изучать бесконечно, и всегда находить что-то новое, – Дрейк красными глазами почти любовно вглядывается в серую слизь. «Тогда спрашивай». – Как у вас устроено образование? Как и чему вы учите… молодых особей? – Карлтон Дрейк щурится, вглядываясь в тонкий экран ноутбука. Делает заметки. Райот тоже суживает мутные белые глаза. «Карлтон Дрейк исследование о начале миров тоже начнет с истории древнего Рима?» – Что, прости?.. – Дрейк непонимающе смотрит на угрожающе нависшего над ним инопланетянина. Райот внимательно смотрит на своего хоста. Карлтон Дрейк, даже по человеческим меркам, очень странное создание. Некоторые вещи, такие важные для других существ его вида, совершенно ему безынтересны. Райот погружается в память человека, но не находит там ни одного воспоминания о тесном взаимодействии с другими человеческими особями – мужчинами и женщинами. В памяти прошлых его хостов эти воспоминания почти всегда занимали весь первый план, изредка перемежаясь тем, что люди называют «великими потрясениями» и «психотравмами». В памяти Карлтона Дрейка в этом отношении чисто, как в лаборатории, и Райот чувствует себя потерявшимся среди стройных рядов колб и пробирок. «Прежде чем учить молодняк, нужно создать молодняк. Ты биолог, но ничего не спросил о нашей репродукции». Карлтон Дрейк скрывает лицо за руками и качает головой. – Точно, как это я мог забыть… Прости. Не то чтобы мне это было неинтересно или… Я как-то увлекся социальными аспектами жизни на Клинтаре. Карлтон Дрейк зевает, прикрывая рот рукой, и нервно перебирает пальцами. Он чувствует себя неловко, поставленный в тупик собственным подопытным. Но лучше поздно, чем никогда. Он отбивает новый абзац в текстовом документе и задает симбиоту вопрос: – Так как вы размножаетесь? Райот медлит с ответом. Как будто заразившись исследовательской страстью хоста, он погружается в его память снова, на этот раз чтобы извлечь из нее общие данные о размножении у людей. Рядом со знаниями из области биологии и физиологии эфемерными струйками вьются эмоции, непонятные Райоту: стыд, неприязнь, смущение. Откуда они здесь? «Совсем не так, как вы. У нас размножение не считается чем-то постыдным и отвратительным», – задумчиво говорит Райот. – У нас вообще-то тоже, – отвечает Дрейк, и Райот ловит в его голосе те самые эмоции. «Тебе неприятна эта тема». Райот не спрашивает: он констатирует факт, а потому Карлтону Дрейку нечего ответить. Тема действительно ему неприятна. Никто и никогда не привлекал его в сексуальном плане. Райот устанавливает связь между этими фактами: Дрейка смущает не сам процесс человеческого размножения, а ощущение собственной ненормальности. – Принято считать, что секс двух людей – это что-то вроде единения душ… На деле это часто оказывается просто механическим актом, отправлением физиологической потребности, – сухо объясняет Дрейк. Он как будто говорит не своими словами. Райот покачивается на скользких стеблях подобия шеи. «Единение душ нельзя ни с чем спутать». Карлтон Дрейк растерян. Ему снова нечего ответить. Он никогда не ощущал ни с кем никакого единения. Даже собственные родители никогда не были ему по-настоящему близки. Разве что Райот… Карлтон Дрейк ловит себя на мысли, что, пожалуй, за все время только это инопланетное существо по-настоящему его понимало. И тут же обрывает эту логическую цепочку: сложно не понимать того, в чьей голове буквально живешь. «Я покажу тебе». – Что покажешь? – Карлтон Дрейк отрывается от своих невеселых мыслей окончательно, когда Райот втягивает свою голову обратно ему под кожу. «Единение душ, конечно». В следующий миг Райот как будто тонкой слизистой пленкой распределяется по коже Дрейка, осыпая ее мурашками. Райот окутывает собой губы, нос и веки хоста, делая всю кожу липкой и стянутой, как будто под альгинатной маской. – Разве оно возможно с представителем другого вида? – Дрейк чувствует напряжение во всех мышцах тела. Он не может однозначно сказать, что ему неприятно, но ощущения от такого слияния он может описать как в высшей степени странные. «Посмотрим». Райот впитывается жидкой ртутью обратно под кожу Дрейка и на этот раз материализуется присосками на его запястьях и щиколотках. По телу от ног к голове как будто пробегает легкий разряд электрического тока. Карлтон Дрейк чувствует себя пациентом на приеме у физиотерапевта. Ему неловко и немного смешно. – Что ты делаешь? Райот не отвечает Дрейку. Он сосредоточен на ритуале. Райот хитросплетениями щупалец обвивает грудную клетку хоста, струится по межреберным промежуткам и концентрируется двумя тонкими струйками у самого носа ученого. «Глубокий вдох», – приказывает он, окончательно уверяя Дрейка в терапевтическом антураже единения душ. Карлтон Дрейк покорно вдыхает симбиота и тут же об этом жалеет. Райот липкой, склизкой массой заполняет трахею и бронхи, распределяется по самым мелким бронхиолам и просачивается серой жижей через межальвеолярные перегородки. Дрейк заходится в приступе болезненного кашля. Он задыхается. Мысли в голове лихорадочно сменяют одна другую. Что симбиот знает о физиологии человека?.. Но через пару секунд Райот освобождает легкие хоста, и на смену лихорадочной череде мыслей приходит странное успокоение. Слова в голове как будто растягиваются, вербальная интерпретация мыслей сменяется визуальным их отображением. Перед расширенными зрачками Дрейка плывут черно-серые, как его симбиот, размытые изображения. Мысли замедляются. Из последних сил Карлтон Дрейк вспоминает ученого Павлова и думает, что все эти ощущения стоило бы записать, но он не в состоянии пошевелить и пальцем. Следующее, что чувствует Дрейк – равномерное покалывание во всем теле, как бывает в затекших конечностях. Райот многочисленными острыми шипами покалывает кожу хоста. Карлтону хочется поерзать в кресле, чтобы как-то сменить неудобное положение, но у него не получается. В голове пусто. Карлтон Дрейк закрывает глаза, стараясь отвлечься от неприятных ощущений. Когда он снова их открывает, вокруг нет ни веранды в стиле модерн, ни кресла, ни пледа из верблюжьей шерсти. Он куда-то падает, и падает в кромешной темноте. Изредка в этой темноте появляются серые всполохи. Вокруг слышны голоса, или скорее – хоры, сочленения из нескольких голосов. «Кто это?» «Откуда он?» «Твой избранник – не один из нас». Голоса наслаиваются друг на друга, но разобрать, что именно они говорят – несложно. Голоса возмущаются, что Райот соединился с душой человека и привел ее к ним. Карлтон Дрейк хочет ответить им, но не может найти среди вакуума в своей голове нужные слова. Знакомый голос отвечает всем сразу: «Это не мой избранник. Это исследователь с Земли. Он приведет наш народ к небывалому величию». Сознание Дрейка белесой пеленой заволакивает призрачная обида на симбиота за эти слова. Он не хочет быть его избранником, равно как не хочет быть и простым средством для достижения цели. Но клинтары принимают ответ Райота. Дыхание Карлтона Дрейка прерывается – десятки, а может и сотни симбиотов как будто вылизывают своими шершавыми языками его душу, очищая и одновременно обнажая все его страхи и слабости. Они смакуют его пороки, разбирая каждый по деталям, и Карлтону кажется, что он на Страшном Суде. «Вы с ним похожи, похожи», – эхом отдается чей-то голос от невидимых стен темного коридора, по которому, словно Алиса из Страны чудес, летит Дрейк, – «два ксенофила…» Симбиоты смеются над Карлтоном Дрейком серыми вспышками огоньков в темноте. «Он так любуется нами,» – почти удивленно говорят другие голоса. От бессилия Дрейк как будто сжимается, уменьшается в размерах и от этого становится легче и невесомее, а значит, падает медленнее. «Он – главный человек на земле?» «Он так думает, это точно...» «Райот, а он красивый по земным меркам?» «Почему ты думаешь, что на Земле есть понятие красоты?» Голоса продолжают смешиваться один с другим, но постепенно их становится все меньше и меньше, и в конце концов остается всего один. Это коллективный голос, голос всех сразу. Разум Карлтона Дрейка вдруг переполняется чужими мыслями, воспоминаниями о каких-то войнах и древних богах, сомнениями, узорами, и все на свете вдруг становится предельно ясно. Карлтон Дрейк чувствует себя свободным изъявлять свою волю. Он мысленно проводит по голосам в голове рукой, как по струнам, и концентрирует все их и свое внимание на одном только слове: – Хватит! И в этот момент Карлтон Дрейк падает в океан серо-черной слизи, и тонет в нем, не захлебываясь. Океан симбиотических умов накрывает его с головой, и все, что есть в мире, перестает иметь хоть какое-то значение.

***

Карлтон Дрейк просыпается в кресле-качалке на веранде, разбитый и потерянный. В глаза бьет утреннее солнце. «Доброе утро, Дрейк», – Райот касается щеки хоста скользким языком, – «ты понял, что значит единение душ?» – Это не единение душ, – Дрейк бессильно откидывается обратно в кресло, – это коллективное помешательство, что-то вроде ментальной оргии. Какой смысл это имеет для размножения? Ответ Райота прост, и он разбивает все представления Дрейка о психологии клинтаров вдребезги. «Никакого. Но ведь и вы разделяете размножение и половой акт?»