Моей любви...

Каждый волшебник знает, что как только тебе исполняется пять, на запястье появляется циферблат, отсчитывающий время до встречи с твоим соулмейтом. Когда Тому исполняется пять, на его запястье появляется циферблат, отсчитывающий время. Том не понимает, что это значит и, по глупости, идет к одной из нянечек. Нянечка, увидев это безобразие на руке ее подопечного, раскричалась и повела его в ванну, в надежде, что это чей-то розыгрыш. Смыть циферблат так и не получилось, а вот растереть нежную кожицу — да. Тому было очень больно, но мальчик не плакал. Знал, если расплачется — немедленно станет мишенью для издевательств. Циферблат на руке отсчитывал 61 320 часов. Том посчитал, и получилось ровно семь лет. Что же такое ждет Тома через семь лет? Старшие мальчики подшучивали над ним и в один голос утверждали, что темноволосый сирота умрет. Том этого боялся, ему будет только одиннадцать, когда он умрет? Но он так хотел жить. Шли дни, Том рос, а шутки старших мальчиков становились все злее. Сам Том тоже не сидел сложа руки и делал больно всем, кто нарывался. Том даже заставил кролика Билли Стаббса спрыгнуть со второго этажа, прямо на глазах хозяина. Том был горд собой, но страх смерти все не отпускал его. За неделю до его последнего (как думал Том) Дня Рождения, к нему приходит профессор Снейп. Он говорит, что Том волшебник. Снейп учитель в школе Чародейства и Волшебства Хогвартс. И он пришел, чтобы лично вручить ребенку письмо. Том не знает, плакать ему или смеяться. Снейп, замечает, что с мальчиком что — то не так, и, естественно, спрашивает почему тот так расстроен. Том не выдерживает и плачет, еле выдавливая из себя слова и задыхаясь. — Успокойся, — прохладно говорит Снейп. — Не умрешь ты. Циферблат на твоей руки отсчитывает не время до твоей смерти, а время до встречи с соулмейтом. — С к… кем? — всхлипывая, спрашивает Реддл. — С соулмейтом, — повторяет профессор. — С твоей родственной душой. Как только время иссякнет, вместо циферблата на предплечье будет вырисовываться имя твоей родственной души. Том удивленно распахивает свои большие темно-голубые глаза. Так он не умирает? Эта новость подняла ему настроение так, что все следующую неделю Том никого не трогал. Снейп ему все объясняет, и Том с нетерпением ждет встречи со своей родственной душой. На вокзале очень людно. Том, маленький и незаметный, еле добирается до платформы 9. Волшебник не знает, где искать платформу Хогвартс — экспресса. — Боже, Гарри, не потеряйся, — слышит Реддл. — Тут очень много магглов, боюсь, я даже с помощью магии не смогу тебя найти. Том, услышав эти слова, немедленно идет вслед за рыжей привлекательной женщиной. Рядом с ней идет растрепанный мальчик, скорее всего, он был ровесник Тома. Через несколько шагов женщина замечает его, но не сердится за слежку, а только счастливо ему улыбается. — Привет, — здоровается она с ним. — Первый раз в Хогвартс? — Да, мэм, — вежливо отвечает Том. — Не могли бы вы подсказать мне, … — Где находиться платформа 9 и ¾? — женщина звонко смеется и показывает на стоящего с ней мальчика. — Это мой сын, Гарри. Он тоже первый раз в Хогвартс, так что вместе пройдете сквозь барьер. — Привет, — Гарри дружелюбно машет ему, а рука Тома вспыхивает. - Как тебя зовут? — Том, Том Реддл, — все так же вежливо отвечает Том, идя вслед за рыжеволосой красавицей. Его рука все еще горит, потому Реддл в нетерпении сдвигает напульсник. Под ним больше нет циферблата, только одна цифра. Ноль. Том удивленно смотрит на семью встреченных им волшебников и понимает, что кто-то из них, скорее всего Гарри, его соулмейт. Тома распределяют на Слизерин, когда Гарри поступает на Гриффиндор. Это не мешает им общаться, и только поэтому слизеринец понимает. Гарри — соулмейт Тома, но у Гарри циферблат все так же отсчитывает время. Том не говорит, что у него больше не тикают часики. Что он уже встретил того, кого предоставила ему судьба. Не говорит, что вселенная как обычно посмеялась над ним. Волшебник перечитывает все книги о соулмейтах и находит. Да, так бывает. Да, он не был предназначен собственной родственной душе. Обида, злость, ненависть, ревность. Все эти чувства сопровождали Тома на протяжении нескольких лет. Том рассорился с Гарри. Он не сказал, что тот ему предназначен. Но ненавидеть его было легче, чем умирать от неразделенной любви. Он унижал Гарри каждый день, каждую свободную секунду. И боялся. Как же он боялся, что циферблат Гарри перестанет отсчитывать время и Поттер точно не будет его. Как бы он не хотел ненавидеть его, на руке Тома все равно было его имя. Гарри Джеймс Поттер. Как же мир его ненавидел. И Том возненавидел мир в ответ. Гарри перестал обращать на него внимание, разговаривать или кричать на него. Для него Том стал пустым местом. А Том ужасался данному факту — он и дня не мог провести, не увидев хоть раз Поттера. Это злило и заставляло нападать пуще прежнего. Грейнджер вечно ревела, после того, как Том ставил ее на место. Волшебник не ненавидел ее, нет. В конце концов не она остановила циферблат Поттера, так что претензий к ней не было. Но она была гарриной подругой, а тот отказывался реагировать на него. Так что Реддл пошел окольными путями. Это сработало. Гарри чуть ли не в драку с ним лез, лишь бы Том перестал издеваться над его подругой. Тома зажгло это. Он стал издеваться над всеми друзьями Поттера. Уизли краснел от злости и сжимал кулаки, Лонгботтом тихо плакал, Томас убегал от обиды, а Гарри только кричал от негодования. Но ничего не могло длиться вечно. Циферблат Гарри исчез, а на его руке появилось имя. Седрик Диггори. Как же Том ненавидел его. Как же хотел оторвать ему пальцы, которые прикасались к щекам его Гарри. Том взрывался от ревности. Они были в выпускном классе, когда Реддл нашел свое спасение. Том не знал, кто и зачем написал эту книгу, но ему и не было это важно. »… если убить соулмейта, у овдовевшего появится другой циферблат и другое имя.» Разразилась война. Том знал из-за чего, а точнее из-за кого. Том сам развязал войну. Ему не нужна была власть, не нужна была сила, только один единственный человек. На седьмом году их обучения кто — то выпустил василиска и тот убил Седрика Диггори. Гарри Поттер был безутешен, а Том с затаенным дыханием ждал появление циферблата. Циферблат так и не появился. Потому после нескольких лет затишья Том развязал войну. Его сторонники были уверены, что это ради волшебников. Но Том делал это ради себя. Ради их совместного будущего. — Мой Повелитель, — поклонилась Тому Беллатриса Лестрейндж. — Мы поймали мальчишку. — Наконец — то! — в нетерпении вскочил Том. — Где он? — В той комнате, — ответила Беллатриса. Том больше не обращал на нее никакого внимания. Он наконец — то здесь! Его милый возлюбленный наконец в его руках! Том распахнул магией двери и ворвался внутрь. Комната, которую волшебник подготовил специально для своего соулмейта, была огромной. Тут было абсолютно все, что может понадобиться! В комнате было несколько дверей: дверь в уборную, дверь в кабинет, дверь в игровую комнату, дверь в живую комнату. Всё! — О, Гарри, — благоговейно прошептал Том. На огромной кровати лежал его личный катаклизм. Как же он любил его! Ни дня провести без него не мог! — Как же ты прекрасен. Руки осторожно прикоснулись к впалым щекам, оглаживая их. — Почему ты убегал от меня? — задал вопрос Реддл. — Больше я не совершу ошибки, теперь я тебя из комнаты даже не выпущу. Гарри несдержанно всхлипнул и сбросил оглаживающие его руки. — Как же я тебя ненавижу! — прокричал Гарри. — Это ты убил Седрика?! — Я, — легко признался Том. Гарри после этих слов вскочил с кровати, пытаясь отойти как можно дальше от Тома. — З-зачем? — заикаясь от слез, спросил Гарри. — Он… Он был хорошим человеком… Он… — Замолчи! Перестань говорить об этом куске дерьма! Больше никогда даже не заикайся о нем! Я запрещаю тебе даже имя его произносить! Гарри сжался от страха, но упрямо взглянул в глаза Реддлу. — Ты убил моего соул… — Я твой соулмейт! Я! — прокричал Том. Темный волшебник быстро сократил расстояние между ними и открыл запястье. — Видишь? Видишь! Это все время был я! Гарри удивленно раскрыл глаза, в шоке замерев. Его имя четко читалось на предплечье Тома. Поттер никогда не задумывался, что у кого-то из его окружения может быть не предназначенный… — Поэтому ты убил Седрика? — щеку обожгла боль от удара. Том в ярости возвышался над ним. — Я больше повторять не буду, Гарри, — прошипел Том. — Не смей говорить о нем. Том несколько мгновений просто смотрел, а через секунду уже был на коленях перед зеленоглазым юношей. — Ох, нет, Гарри, прости меня, — умолял Реддл. — Я не хотел… Нет, не надо. Не злись на меня. Я больше никогда так не поступлю! Просто не говори об этом вонючем волшебнике! Том прижимался к ногам Гарри. Гарри чувствовал выпирающий член Реддла и на глазах собирались слезы. Это человек в конец сошел с ума. Том был безумцем. Гениальным безумцем, который почти захватил всю Магическую Британию. И это гениальный безумец был полностью повернут на нем, на Гарри. — Только не обижайся на меня, Гарри, — повторял Том. Его руки подрагивали в страхе. Нет, только не снова! Он больше не выдержит игнорирование. Больше не сможет жить с этим! Том поднял взгляд на лицо Гарри, боясь увидеть написанное на нем равнодушие. Но равнодушия не было. Только всепоглощающая ненависть. — Так прекрасно, — томно прошептал Реддл. — Продолжай смотреть на меня так, любимый. Гарри присел на пол, после того, как Том отпустил его ноги. Гарри устал. Устал еще шесть лет назад, когда нашел мертвого Седрика. Но развернувшаяся война не дала Поттеру даже нормально поскорбеть. Он Седрика так и не оплакал. Том, видя как взгляд Гарри снова размывается в равнодушие, немедленно притянул его ближе к себе. — Думай только обо мне, любимый, — прошептал Том в ушко зеленоглазого гриффиндорца. — Не смей думать о ком — то еще, только обо мне. Приподняв лицо Гарри, Том впился в него жадным поцелуем. Он, будто умирающий от жажды странник, впивался в губы и рот Гарри. Его язык, ворвавшийся в рот Поттера, немедля стал изучать новую территорию. Он так давно об этом мечтал! Так хотел поцеловать его! Его губы оторвались от Гарри и переключились на шею где оставляли большие засосы. Том хотел, чтобы все знали, кому Гарри принадлежал. — Я не люблю тебя, — внезапно сказал Поттер. Том резко оторвался от его шеи и лихорадочным взглядом прошелся по лицу. — Это ничего, — отчаянно прошептал Реддл. — Это ничего! Моей любви хватит на нас обоих! И вновь прижался к Гарри, на этот раз целуя еще глубже. С еще большим рвением. Ничего. Том заставит его полюбить. А если нет, Амортенцию и Империо еще никто не отменял.