Перевоспитать

      Теперь, когда жизнь её всё больше походила на волшебную сказку, Белль размышляла — неужто в сказках только правда и есть?       Поленья в камине так уютно трещали, что она бы уже задремала прямо в кресле, если бы не мадам Поттс.       — Теперь петлю справа... и вытягивай, — наставляла экономка, внимательно глядя на нескладное рукоделье с кресла рядом.       Не то чтобы Белль нравилось вязать или шить — зато ей нравилось учиться. А ещё нравилась мадам Поттс, и когда та предложила обучить её особому ажурному плетению, Белль не смогла отказаться.       Правда, день этот выдался таким богатым на события, что к одиннадцати она уже попросту валилась с ног, но и тогда отказать не сумела.       — Вы с хозяином куда-то исчезли после прогулки, — лукаво улыбнулась мадам Поттс, и Белль тоже не удержалась от улыбки, надеясь, что румянец не так заметен при свете камина и свеч.       — Бродили по замку, — уклончиво сказала она и тут же сделала вид, что запуталась в узоре: — Подскажите, как дальше?       Мадам Поттс словно устроил такой ответ, и она отвлеклась на вязание, но Белль знала, что это вовсе не конец.       После ужина они с Чудовищем улизнули от вездесущих слуг — как им это удалось, Белль до сих пор не понимала, но, так или иначе, оказались они в дальней башне восточного крыла. Здесь было не столь мрачно, как в западном, и всё же ощущалось запустение в тёмных залах, спящих десятилетним сном.       Чудовище привёл Белль в небольшую комнату и, к немалому её удивлению, сам разжёг камин. А когда он спросил, удобно ли ей, и предложил бархатную подушку, она и вовсе подумала, что это сон — никогда ещё он не был так учтив.       Они грелись подле огня, она читала вслух захваченную с собой книгу — сперва опасалась, что ему не понравится, но он слушал внимательно и увлечённо, как малое дитя, и ей это льстило. Никто и никогда не слушал так её чтение.       Белль не хотелось больше называть его чудовищем, даже в мыслях.       — Он изменился.       — Да, — мечтательно протянула Белль и только тогда поняла, чей голос вывел её из раздумий.       Мадам Поттс невозмутимо подлила травяного отвара в обычную фарфоровую чашку.       — Я имела в виду… — начала Белль торопливо и, запнувшись, продолжила увереннее: — Я хотела сказать, что каждый может измениться. Надо лишь найти верный подход.       — О, дорогая, только не говори, что в каждом из нас есть свет, — улыбка мадам Поттс показалась Белль снисходительной.       — Но это правда, — отложила она спицы и пылко заверила: — Любое чудовище можно перевоспитать.       — Живи ты в сказке, — кивнула экономка, и Белль тотчас вспомнила, как сама недавно думала об этом. — Добро не в каждом, дитя. И измениться может не всякий.       Белль хотела возразить, но прочла в грустном взгляде мадам Поттс что-то такое, от чего на миг сжалось сердце.       — Поверь моему опыту.       И Белль поверила. Позднее, когда безумный огонь плясал в глазах Гастона, собиравшего людей на охоту.