***
Конечно, ничто не длится вечно. Снаружи гэра для скота раздался шум, потом Октябрь закричала: – Gurigen[1]! Быстрее! Здесь нужны сильные руки! А Стив сказал: – О Боже, плацента. И Баки, вопреки стараниям, рассмеялся так громко, что разбудил ягнят. Теперь они дрожали куда меньше, чем час назад, поэтому Баки вынес их наружу и методом исключения нашел их мать. Он ощущал тепло и странную силу, пока смотрел, как они на нетвердых ногах идут к ней. Прежде чем пойти и проверить, как справляется Стив, Баки достал из кармана два куска голубой ткани и повязал их ягнятам на шеи, чтобы не забыть проведать их, когда отправится за животными на закате. А еще голубой здесь считался счастливым цветом. Он нашел Стива торжествующим, с измазанными по локоть руками; Октябрь смотрела на него с мягким неодобрением вместо обычного недоуменного раздражения, а на земле между ними лежал самый большой новорожденный жеребенок, которого Баки когда-либо видел. Кобыла оказалась стойкой, и уже поднималась на ноги. – Эй, – сказал Стив, улыбаясь, словно ему удалось провернуть магический фокус, и в каком-то смысле так и было, – только взгляни на него. – Твой потерянный брат, – ответил Баки. – Смотри, у него такой же нос. – И увернулся, когда Стив притворился, что хочет вытереть руку о его колени. Вместо этого Баки схватил ее и помог Стиву встать. Октябрь жестами дала понять, что отпускает их. – Идем, доктор Дулиттл, приведем тебя в порядок. – Если бы пару лет назад ты мне сказал, что я буду этим заниматься, – сказал Стив на пути к баку с водой, – я бы тебя треснул. Но роды проходят очень быстро. – Посмотрим, не передумаешь ли ты, когда у тебя впервые на целый час онемеет рука, – сказал Баки. Стив просто фыркнул, наивный. – Кто бы мог подумать, что у тебя к этому способности, а? Особенно учитывая, как все начиналось. В начале Стив разрывался между страхом навредить животным и восхитительным отвращением настоящего городского мальчишки к каждой новой органической жидкости, с которой он сталкивался. Баки помнил, как сказал однажды: «Немного околоплодной жидкости еще никому не повредило», а Стив ответил: «Больше я тебя не целую». С тех пор многое изменилось. Стив попытался состроить гримасу, но у него подрагивали губы, и это все портило. – Ну, у меня был стимул. – Это какой? – Мне нравится, как ты смотришь на меня, когда я занимаюсь чем-то, кроме сражений, – ответил Стив. – Вот засранец, – сказал Баки. – Я тут пытаюсь поднять тебя на смех, а ты выдаешь что-то настолько искреннее? Иди к черту. – Ну и ладно! Пойду посмотрю, не нужна ли Октябрь еще какая-нибудь помощь. Она ценит мою честность. Она так сказала. Баки перехватил Стива прежде, чем тот смог притвориться, что уходит, и заставил повернуть как раз вовремя, чтобы они оба оказались перед с баком с водой. – Тебя не беспокоит, что она зовет тебя зятем? – Нет, – ответил Стив. – Меня беспокоит, что при этом она смеется. Баки погрузил все их четыре руки в воду по локоть и намочил рубашку, но в этом не было ничего страшного: он не собирался долго в ней оставаться. Стив, напрасно думая, что следующий час его времени принадлежит Октябрь, попытался отделаться поверхностным мытьем. Баки засунул его руки обратно в воду. – Старайся получше, – сказал Баки. – У меня на них планы. – О? Я весь внимание. – Ты весь грязный. К счастью для тебя, мне такие мужчины нравятся. Стив ухмыльнулся: – Я думал, у тебя планы только на мои руки. – Посмотрим, – ответил Баки зловеще. Внутреннее убранство их гэра нельзя назвать обычным даже с натяжкой, но пока тот укрывает их от посторонних глаз, Баки, в общем-то, все равно. Октябрь с Алтан Арасен однажды заглянули внутрь и ужаснулись его декоративным решениям и неуважению к традициям, с тех пор они только стучали в дверь и кричали. Единственное, что в убранстве гэра традициям соответствовало, это практичность: они не могли оставить при себе того, что нельзя было погрузить на пару верблюдов. Почти половину гэра занимает их огромная постель. Идея принадлежала Стиву; он сказал, что они с Баки будут проводить там не меньше времени, чем на ногах, и сейчас Баки был благодарен, что Стив настоял. На постели достаточно подушек, чтобы открыть галантерейную лавку, и в обычных условиях это было бы непрактично, но в одну из своих поездок в город Баки приобрел вакуумный упаковщик, который превращал подушки в множество разноцветных блинчиков. Октябрь немедленно объявила, что он предназначен для общего пользования. Баки посчитал, что вид пожилой монгольской женщины, с хихиканьем упаковывающей в вакуум все вокруг, стоил того, чтобы расстаться с собственностью. Стив аккуратно складывал всю свою одежду по мере того, как снимал ее, придурок этакий. – Ее все равно придется стирать, – сказал Баки, толкнул Стива на постель и залез на него сам, попутно отобрав у него последнюю наполовину сложенную футболку и не глядя швырнув ее через плечо. Он надеялся, что та не приземлилась на плиту. – Это не... мммф, – предпринял попытку Стив; Баки не мог сказать точно, было это выражением одобрения или комментарием насчет того, что колени Баки чуть не лишили его самого дорогого. Они долго целовались, и Стив ласкал спину Баки, постепенно поднимаясь все выше, чтобы размять мышцы возле лопаток, особенно слева. Шури и ее люди творили чудеса, но Баки казалось, что левая всегда будет немного болеть, особенно в холодную погоду. Баки, в свою очередь, поглаживал большими пальцами кожу у Стива за ушами и вдоль челюсти – это каждый раз превращало Стива в желе. Они оба походили скорее на амеб, чем на людей к тому моменту, когда Баки отстранился и спросил: – Как насчет обратной наездницы? – Обратной чего? – спросил Стив. – Если это связано с сексом, то я за. Баки прыснул; Стив сказал это так серьезно, источая искренность, будто Баки предложил ему принести торжественную клятву, а не хорошенько потрахаться. Баки надеялся застать его врасплох, но вышло куда лучше. – Стив! – сказал Баки, продолжая смеяться. – Ты не можешь вот так просто соглашаться на невесть что! Боже! А если бы мне взбрело в голову что-то по-настоящему странное? – Я согласен на что угодно, если только ты не хочешь, чтобы я вступил в противоестественный акт с овцой. – Ты и правда согласен, – поразился Баки. – Для парня, у которого еще год назад вообще не было сексуального опыта, ты слишком резвый, умник. – Что я могу сказать, – ответил Стив, скользя ладонями вниз, к заднице Баки, и сжимая ее. – Ты меня вдохновляешь. Баки не собирался признавать, что это было умно. Он неодобрительно посмотрел на Стива: – В следующий раз я заставлю тебя погуглить. Зачем я столько возился с вай-фаем, если ты даже не собираешься им пользоваться? – Но мы же кочевники, Бак. – Стив широко распахнул глаза, напрасно думая, что это придаст его лицу невинное выражение. На деле он выглядел как испуганный кот. – Мы живем за счет земли. – У Октябрь два мобильных телефона, – ответил Баки, – так что давай без этого. – И стал устраивать Стива так, как считал нужным. Стив не сопротивлялся, но и не помогал, просто вяло поворачивался, как он вечно делал в тридцатых каждый раз, когда Баки пытался быть ответственным за двоих и заставлял его ложиться спать вовремя; у Баки осталось немало теплых воспоминаний о том, как он тащил Стива за руку по коридору, будто пещерный человек тушу убитого лося. Когда ему удалось усадить Стива, подложив ему под спину целую кучу подушек, Баки повернулся спиной и залез к нему на колени. Стив тут же перестал изображать тряпичную куклу и схватил Баки за талию. – О Боже, – сказал Стив таким тоном, будто и в самом деле молился, – так я продержусь минут пять. – Подумаешь. Еще пять минут – и ты снова будешь в форме. – А ты чем займешься, просто будешь сидеть на моем члене? – Конечно, – ответил Баки, – я почти закончил ту книгу, что прислал мне Сэм. – И Стив сильно ущипнул его за бедро. Это ощущение расплавилось у Баки в животе, и он сам удивился тому, как быстро оно его завело. Баки изогнулся, потом изогнулся еще сильнее, неловко, но ему было все равно. Он обвил рукой шею Стива и заставил его откинуть голову, когда поцеловал глубоко и жадно. «В саду, – подумал Баки внезапно, – я хотел сделать это в Ваканде, я хотел, чтобы он сделал это», и качнулся назад, проезжаясь задницей по влажному от смазки члену Стива и вздрагивая. – Давай же, давай, давай, – сказал Баки, – давай, ну же. Стив рассмеялся и ответил: – Черт, ладно. – И взял в руки подушку с хитроумно спрятанной молнией, где они прятали презервативы и все остальное. Когда племянники Октябрь и прочие соседские дети оказывались рядом – а соседство, в их случае, может составлять до сотни квадратных миль, – они совали свой нос во все, что не было прибито гвоздями. Вечер, когда маленький Орбей играл в выпас коз, надев на голову один из самых соблазнительных бюстгальтеров Алтан Арасен, стал пугающим напоминанием о том, что все могло быть гораздо, гораздо более неловко. Стив смазал практически всю ладонь и потянулся, чтобы взять в руку член Баки, хотя сам Баки хотел совсем другого; его яростное рычание было притворным только наполовину. Стив проигнорировал его, покрывая поцелуями и укусами кожу от шеи до плеча и уделяя особое внимание шрамам. Недавно он узнал, что странное псевдоонемение там превращалось в голове у Баки в пузырьки шампанского, когда один придурок принимался их зацеловывать, и теперь Стив уделял этому чересчур много времени. Обычно Баки не возражал, но сейчас у него был чертов план. Когда пальцы Стива наконец-то спустились туда, куда нужно, Баки расслабился и откинулся на гору мускулов позади, опустив голову Стиву на правое плечо. Это очень удачно открывало Стиву доступ к еще большему количеству шрамов, и теперь Баки совсем не жаловался. Они потратили много времени, чтобы прийти к этому. В первые дни они постоянно доходили до самых границ того, что Баки мог вынести, и Стив все повторял: «Но ведь тебе не нравится, тебе должно быть приятно», а Баки снова и снова говорил: «Я скучаю по этому, мне нравилось раньше, иди к черту». Он ужасно себя чувствовал, потому что для Стива в таких моментах тоже явно не было ничего приятного, но будь он проклят, если позволит блядским рефлексам, вызванным травмой, диктовать, что он может и не может делать с собственной задницей. К счастью, его упрямство окупилось. В первый раз, когда Баки удалось засунуть в себя несколько пальцев и не начать блевать – а также не уйти в себя и не сделать ничего, что Стив считал явно Не Сексуальным – он кончил дважды и едва не потерял сознание. Он пришел в себя, когда Стив склонился над ним, беспокойно водя руками по всему его телу и благоговейно повторяя: «Вау, тебе это нравится, тебе и правда нравится», и затем все пошло если не легко, то, по крайней мере, с большим количеством оргазмов. Но даже сейчас, как выяснил Баки, ему нужно было говорить вслух, практически подгонять Стива, если он и впрямь чувствовал, что больше не может, иначе тот бы провел целую вечность, лаская его медленно и нежно, будто Баки мог сломаться. Надо признать, они потратили на это несколько приятных вечеров. Но сегодня... – Давай, милый, – зарычал Баки, подаваясь назад. Стив дернулся, его член оказался зажат в горячем пространстве между его собственным животом и поясницей Баки. – Да, вот так, давай. – Баки сдвинулся ровно настолько, чтобы суметь опереться одной пяткой о постель и качнуть бедрами. Сообщение дошло: к двум пальцам наконец-то добавился третий, и Баки почувствовал зубы Стива у себя на шее. Больше того – к его удивлению, вторая рука Стива поднялась, чтобы потянуть за сосок, сильно сжав его между большим и мозолистым средним пальцами. – Черт побери, – сказал Баки. – Мне остановиться? – Даже не думай. Баки потянулся назад, чтобы удержать Стива на месте, и засмеялся, когда услышал, как тот деликатно, но раздраженно отплевывается. – Убери их, Рапунцель, – сказал Стив, и Баки перебросил влажные от пота волосы на другую сторону. Последние два года он из сезона в сезон собирался их обрезать, но не делал этого, ведь пришлось бы приложить усилия и купить ножницы вместо того, чтобы воспользоваться теми, что для стрижки овец, или чьим-то поясным ножом. Еще он знал, что на самом деле не хотел стричься. Ему и не нужно было – хотя бы потому, что большинство мужчин на равнинах все равно расхаживало с длинными волосами, но самому Баки нравилось, что с ними он чувствовал себя мягче. Нежнее. Чувствовал себя человеком, который за всю жизнь даже мухи не обидел. А если однажды ему удастся уговорить Стива схватить его за волосы, то это станет приятным бонусом. Когда Стив вынул пальцы и потянулся за презервативом, Баки наклонился вперед, встав на колени, а потом качнулся назад, нетерпеливо, пытаясь сесть на член Стива без помощи рук. Стив великодушно не стал над ним смеяться, только положил ладонь Баки на бедро и придержал себя, чтобы Баки мог... о да. То, что нужно. Баки повертелся, растягивая этот момент, играя с головкой, пока Стив сам не проявил нетерпение и не обхватил его за талию, опуская вниз. Стив сел прямее и теперь мог дотянуться до живота и груди Баки, царапал кожу, издавая короткие стоны. Сам Баки не издавал никаких звуков, он слишком наслаждался происходящим. Стив не был слишком большим, он был идеален, идеален, он заполнял Баки именно так, как надо. Когда Баки опустился до упора, он расслабил согнутые ноги, перенес весь вес с лодыжек, черт, прямо вниз. – Боже, как хорошо, – вздохнул Баки. Он поерзал на месте. Стив откинулся обратно на подушки, тяжело дыша. – Ты в порядке, тигр? – Не... Просто не двигайся. – Та еще просьба. Что тебя так завело сегодня? – Ты, – ответил Стив. – Твое лицо, все как обычно. Но Баки не был уверен, что все дело в лице. Пару секунд спустя он ощутил, как Стив раздвинул его ягодицы, чтобы взглянуть. Это мгновенно распалило его – то, как Стив смотрел на себя, растягивающего Баки, исчезающего внутри. – Грязно, – сказал Баки вслух. – Тебе это нравится? Нравится смотреть? – Заткнись, – ответил Стив. – Это все твои... все твои... – Он не закончил. – Мои что? – Баки потянулся, не насаживаясь по-настоящему, просто изогнув спину и красуясь. Стив собственнически схватил его за бедра, за живот. – Не знаю, заметил ли ты, но у меня – ах – у меня иногда появляются такие штуки, они называются хорошими идеями. – Боже. Заткнись. Немедленно прекрати болтать. Баки спрятал ухмылку, чтобы Стив ее не увидел. – Тебе нравится, когда я болтаю. Я болтал двести страниц подряд, и тебе все равно понравилось. – Неправда. – О, это так мило, когда Стив пытается лгать. – Уверен, что понравилось. Сколько, э... Сколько раз в Ваканде ты читал, как я дрочил на тебя? Стив втянул воздух, будто его ударили. – Я ни разу… Там нигде не было замков, и дальше по коридору жил телепат, я не мог, я… – О, – сказал Баки как бы между прочим, – то есть если бы у тебя была возможность… – Это не помогает мне продержаться дольше, – прошипел Стив, и Баки засмеялся так сильно, что вынужден был остановиться, это было слишком, его мышцы сокращались и трепетали в неожиданных местах; смех перешел во что-то похожее на стон. Стив был глубоко внутри, и его пальцы крепко держали бедра Баки. Уже близко. – Тогда давай, – произнес Баки, сжимаясь, и Стив вцепился в него до синяков, толкаясь еще немного. – Иди сюда, – сказал Стив, сгибая колени, и потянул Баки за собой, пока они оба не приняли полулежачее положение. Баки завел руку назад и обнял Стива за шею, снова откидывая голову ему на плечо. Он уже делал так совсем недавно, но сейчас что-то в этой позе разожгло огонь внизу живота; может, то, каким уязвимым он был – колени разведены, горло открыто. Он не знал, хочется ему окунуться с головой в это ощущение или свернуться калачиком, даже когда Стив крепко обнял его обеими руками, проводя дорожку из поцелуев от шеи к челюсти, кусая, оставляя засос. Когда бедра Стива пришли в движение, все тело Баки задвигалось вместе с ними. Он мог вообще ничего не делать, только лежать и стонать. Стив влажно и часто дышал ему в ухо. – Да, милый, Боже, – сказал Баки, когда Стив ускорился сам, без поощрения. В животе медленно закипал жар – по крайней мере, так казалось, пока Стив не прикоснулся к его члену, и это полностью ослепило его. Он так выгнул спину, что чуть не вырвался из рук Стива, когда кончил,судорожно цепляясь за его плечи, и звук, который вырвался у Баки изо рта, оказался удивленным и постыдно громким. Стив уткнулся лицом ему в шею, низко застонал и толкнулся раз, второй, потом третий, крепко удерживая бедра Баки и проникая в него так глубоко, словно собирался пустить корни. После оргазма Баки начало постепенно клонить в сторону, и теперь он чувствовал, как гравитация одерживает верх. Стив так и не разжал рук, и они оба свалились с подушек на правый бок; сила удара выбила смешок из Баки и что-то похожее на писк из Стива, отчего Баки засмеялся только сильнее. Через минуту Стив тоже захихикал, но это не помешало ему просунуть колено Баки между ног и укусить его за плечо, все еще немного покачивая бедрами, пока его член обмякал. – Не самая наша достойная попытка, – сказал Баки, когда пришел в себя. Стив зарылся лицом ему в волосы и вздохнул; Баки слышал в этом вздохе улыбку. – Давай, вытащи его из меня, ты, увалень. Когда Стив послушался, Баки не стал отстраняться, только отполз достаточно, чтобы перекатиться на бок и обеими руками обнять Стива за шею. Их лица оказались совсем рядом, и Баки прижался ртом к щеке Стива, к его переносице, даже не целуя, а просто касаясь. – Эй, – сказал Баки. – Эй, Стив. Эй. Угадай что. Стив внезапно разволновался, хотя Баки делал так каждый раз: – Что? – Я люблю тебя. И, как и каждый раз – но никогда, если Баки говорил о том, что и куда хочет засунуть – Стив густо покраснел и проглотил язык. – Хочешь, чтобы я ассоциировал это с сексом? – спросил Стив через минуту. – Ты перестал говорить о любви вне гэра. – Я перестал, потому что теперь Октябрь знает значение этих слов на английском. – И что? Подкалывай ее в ответ. Она троллит тебя при каждой удобной возможности, не понимаю, почему… – Именно поэтому, – ответил Баки. – Это игра, которую мне не выиграть, Роджерс, это война на истощение, и я в ней – Германия в 1918, у этой женщины куда больше силы воли, чем у нас с тобой когда-либо будет. – Что ж, – сказал Стив, явно борясь с ухмылкой, – если кому и светит стать таким засранцем, то это тебе. – И, когда Баки повалил его на постель, прокричал: – Я в тебя верю!***
Проблема с Баки, с нежностью подумал Стив, пока смотрел, как тот выскребает себя дочиста при помощи ведра теплой воды и полотенца, заключается в том, что он лицемер. Баки мог бесконечно дразнить Стива насчет аккуратно сложенной одежды, ежедневно застилаемой постели и подметания юрты перед сном, но потом шел и целый час умывался, как кот, прежде чем они отправлялись загонять несколько десятков животных в гэр для скота. Не то чтобы Стив жаловался, украдкой наблюдая, как Баки изгибается, словно гимнаст, чтобы проверить мозоль на пятке. Никакой одежды, только длинные волосы, протез и браслет, который Ванда в прошлом году передала ему на день рождения, мелкие красные бусинки цепляются за кости запястья; Боже, он был так красив, что иногда Стиву становилось трудно дышать. Когда планшет издал сигнал входящего видеозвонка, Стив уронил книгу, чтение которой не слишком успешно изображал. – Ты ждешь кого-то? – спросил Стив, поднимаясь на ноги и доставая его из неподходяще названного Гамака с Железяками. Сейчас планшет делил его с электрической бритвой Стива, парой найденных детьми окаменелостей, точилкой для карандашей, двумя из блокнотов Баки и полудюжиной дополнительных насадок для протеза. Баки одарил его красноречивым взглядом поверх полотенца. – Я когда-нибудь кого-нибудь жду? – О, это твоя сестра, – сказал Стив, а затем: – Ой, – когда понял, что все еще голый. Пока Баки смеялся над ним, он порылся в сложенных вещах и натянул белье и футболку, а потом осторожно устроился на постели, прежде чем ответить на звонок. Стоит чуть-чуть сдвинуться, и он может ненароком засветить в кадре задницу Баки. – Привет, Бекс! – Привет, Стиви! – сказала Бекка. На ней была чудесная изумрудно-зеленая блузка с булавкой из слоновой кости, и ее серебристые локоны очень хорошо смотрелись в утреннем свете. Наверное, если бы она вдруг села завтракать, не выглядя при этом на миллион долларов даже в свои девяносто семь, миру настал бы конец. Она прищурилась и поправила очки. – Что случилось с твоими волосами? – В основном, я, – сказал Баки, плюхнулся рядом со Стивом и еще больше взлохматил ему волосы. Он не озаботился надеть штаны. Или рубашку, если на то пошло. Стив отмахнулся от него. – Я только что помог принять жеребенка. Ты бы его видела, Бекс, он будет огромным! Ну, по меркам пони. – Поверю тебе на слово, фермер Джо, – сказала Бекка; вокруг ее глаз лучились морщины. – Хей, Янкель. – Nu, Ryfka, vos makhstu [2]? И они принялись тараторить на идише. Стив знал кое-какие слова – спасибо времени, проведенному рядом с Барнсами – и теперь, когда его монгольский достиг того уровня, который Баки счел приемлемым, Стив всерьез взялся за изучение идиша, но все еще оставался на разговорном уровне, а их речь была слишком быстрой. Он устроился поудобнее и опустил голову на плечо Баки, закрыв глаза и позволяя их мягким голосам и скрипучему смеху Бекки омывать себя. Стив вынырнул обратно, только когда услышал, как Бекка сказала по-английски: – ...женаты? – Да ладно тебе, Бекс, – ответил Баки. – Раби Хирш – хороший человек и все такое, но он довольно консервативен. Кроме того, какая-то бумажка ничего не меняет. – Я могла бы отправить вам свадебные подарки! – Ты и так можешь их отправить. – Я уже делал ему предложение, – сказал Стив, устраивая локоть на плече Баки. – В последний раз он заявил, что это гетеронормативный институт, который… дальше что-то про капитализм, я не особо вслушивался. Может, ты сумеешь его образумить. – Мы женаты перед лицом Господа, – возразил Баки, но не сумел сохранить серьезное выражение лица. – Скорее, перед лицом Октябрь, – сказал Стив. – Так что это спорно. Баки закатил глаза. – Все равно в обеих странах, где мы проводим девяносто пять процентов времени, не разрешены гей-браки. – В Ваканде разрешены, – почувствовал Стив необходимость указать, хотя и не собирался всерьез спорить. – Мы бываем там по меньшей мере раз в полгода во время твоих обследований у Шури, Бак. – Точно, Стивен, только у нас нет гражданства. – Конечно же есть. Баки рывком выпрямился и уставился на него. – С каких это пор? – Ну. С тех пор, как мы впервые прилетели? Т’Чалла хотел избежать экстрадиции. – Он остановился. – Ты ведь в курсе, что Мовейнду была твоим соцработником, так? Баки сказал что-то резкое на идише. – Вымой рот с мылом, – спокойно ответила Бекка. – Он много чего говорит, Стив, но на самом деле мечтает о свадебных колоколах. Отведи его к мировому судье, слышишь? Я на тебя рассчитываю. Я рассказывала, как он спросил у меня, когда – не если, а когда – мы собираемся пожениться? Баки передал Стиву планшет, драматично упал на подушки и закрыл лицо руками. – Нет, – ответил Стив и подался вперед. – Баки упоминал это в своем дневнике, но... – Это не дневник, – сообщил Баки своим ладоням. – Я не веду дневников, ты хоть раз видел, чтобы там было написано «Дорогой дневник»... – Нет, там было написано «Дорогой Стиви», с кучей сердечек… – Неважно, – перебила Бекка, пока они не увлеклись пререканиями. – Помнишь, как мы все время проводили вдвоем, потому что Баки был занят своими заумными делами в Принстоне? – Баки издал такой звук, будто собирался возразить, но Стив закрыл ему рот ладонью. – Спасибо. Не ври, Бак, тебя не было так долго, что я думала, мама скоро произнесет кадиш. Ну и, похоже, он вбил себе в голову, что мы влюблены друг в друга, потому что усадил меня и – о, Стив, он заготовил целую речь, это было так мило, я даже не хотела его разубеждать. – Я тебя ненавижу, – сказал Баки. Вышло что-то вроде «я фепя веавиху». Бекка его проигнорировала. – Я сказала ему, что, насколько мне известно, ты уже занят. А то я бы, разумеется, согласилась. – Стив подавился воздухом. – Ну серьезно! Ты был единственным парнем в округе, который умел веселиться. Баки взял Стива за запястье и отдернул его руку. – Эй! Единственным парнем в округе, говорит она. А я кем был, по-твоему? – Ты бы не заметил веселье даже у себя под носом, – сказала Бекка, пока Баки продолжал возмущаться. – У моих внуков есть отличное слово для людей вроде тебя. Задрот. – Она права, Бак, – сказал Стив с улыбкой, а Баки воздел руки к небу и сказал: – Keyn ayn horeh [3]! Попрощавшись с Беккой, они поужинали и оделись потеплее, прежде чем выйти наружу и отправиться собирать животных на ночь. Стив был готов съесть собственные ботинки, если на следующий день не будет сильных заморозков. Они закончили позже, чем обычно, но в этом не было ничего страшного; сыворотка дала им обоим ночное зрение не хуже, чем у совы, хотя у Баки оно и раньше было хорошим. Стив отвел взгляд от особо увертливого ягненка и ощутил это жаркое, тянущее чувство внизу живота, когда поймал отблеск огромных зрачков Баки в лунном свете. Поразительно, но что-то древнее и дикое разгоралось в нем от этого зрелища. Границы их человечности, то, что делает их оружием, как иногда говорил Баки, но Стив не согласен: они поднялись над тем, чем были призваны стать, и это делало их более человечными, не менее. Стив был уверен в этом больше, чем во многом другом. Однажды он сможет убедить и Баки. До тех пор ему придется просто показывать, как сильно он все это любит: удивительные пути, которыми они прошли, чтобы прийти сюда, торжество над тем, что должно было убить их, но не сумело. Силу внутри Баки, которая не имеет ничего общего с тем, чему он подвергся на металлическом столе много лет назад. Когда Стив вошел в гэр для скота с двумя последними козлятами, то застал Баки склонившимся над загоном: он почесывал подбородок сонному ягненку, улыбаясь так мягко, что у Стива едва не заболело сердце. Баки поднял голову с той же улыбкой, и Стив опустился на колени, взял лицо Баки в свои грязные ладони и поцеловал его. Не просто чмокнул, а по-настоящему, эффектным, награда-для-героя-в-конце-фильма поцелуем. Стив бы даже наклонил его, как в кино, если бы не думал, что отхватит за это. Баки оторопел, потом рассмеялся глубоким горловым смехом, и наконец растаял, открываясь и мягко позволяя Стиву продолжить. – Ты чего это? – спросил Баки, когда отдышался. – Просто так, – ответил Стив и поцеловал его снова, потому что мог. – Я только.. – И вдруг это показалось ему слишком – то, как Баки выглядел сейчас. – Ты счастлив? – спросил Стив. Баки поднял брови. – Ты написал, что хочешь сделать… больше. И Бекка права, ты был тихим, хорошим студентом, ты был… – Что ты имеешь в виду? – Это та жизнь, о которой ты мечтал? – спросил Стив. Он понимал, что, возможно, слишком сильно сжимает руки Баки. – Это то… ты счастлив? Ведь ты хотел стать ученым, хотел поступить в Принстон, я... – Я поступил в Принстон, – сказал Баки мягко. – Эй. Думаешь, я остался бы, если бы мне здесь не нравилось? – Он пожал плечами. – Ладно, может быть, это не та жизнь, которую я представлял себе в шестнадцать, вряд ли в шестнадцать я вообще знал, что Монголия существует, и уж точно не хотел знать, как выглядят внутренности козы, но еще я был глупым и испуганным, и, – Баки сделал глубокий вдох, – сох по своему лучшему другу, и понятия не имел… – снова эта восхитительно красивая улыбка, Боже, – понятия не имел, как велик этот мир, сколько в нем всего и что я стал бы делать, будь передо мной открыты все двери. Я счастлив, Стив. Честное слово. И, эй, – добавил Баки, положив руку Стиву на плечо, – кто знает. Может быть, однажды я закончу учебу. Слышал, теперь можно получить степень онлайн, – И за это Стив тоже не мог не поцеловать его. – Ммф. Боже, ты сегодня распускаешь руки. Что на тебя нашло? – Я счастлив, – сказал Стив. – Я... я тоже. Могу я побыть счастливым? – Думаю, да, – ответил Баки, улыбаясь. – Да, тигр. Конечно, можешь.***
[1] "Gurigen – зять на монгольском" [2] "Ну что, Рифка, как дела?" . Рифка – производное от Ребекка на идише. [3] “Чур меня!”