Чунмён проснулся от того, что ему было безумно жарко. Капкан рук. Вот, что он почувствовал. Его обнимали. Крепко. И он сначала испугался, потому что уснул не в своей комнате и точно уж не в комнате Сехуна, но что более важно — кто его мог обнимать, кроме... его брата.
Чунмён повернул голову и увидел лицо Сехуна. Действительно его лицо. Умиротворённое и спокойное. Рядом с собой. Так близко. В голову тут же ворвался вихрь мыслей: когда он пришёл? Когда он вернулся? И… последняя мысль была о том, что… Чунмён ведь безумно рад видеть Сехуна. И облегчение от того, что он дома. Снова дома. Рядом.
Он понимал, что просто так сердце быстро не бьётся. Должна быть причина. Он понимал всю абсурдность ситуации. Он понимал всю неправильность. Понимал эту причину. И он так устал от этого. Только когда брат оказался рядом — ему стало спокойно.
Сехун открыл глаза. И все мысли мигом исчезли.
— Доброе утро, Чунмён.
— Когда ты вернулся?
Сехун двигается ближе и кончики носов соприкасаются.
У Чунмёна перехватывает дыхание.
— Вчера. Ты спал. Я перенёс тебя.
Чунмён кивнул. И начал выбираться из объятий. Сехун не стал удерживать, позволяя Чунмёну встать с кровати и уйти. Он тоже встал и улыбнулся, смотря в окно. Так хорошо просыпаться в родном доме. С Чунмёном в обнимку — вообще непередаваемое ощущение.
Сехун привёл себя в порядок и пошёл за сумкой с вещами. Ему не хотелось думать о том, что у них с Чунмёном есть какие-то проблемы. И мечтал о том, чтобы всё было тихо и спокойно. Без душевных терзаний.
Чунмёна он нашел на кухне. Он уже принял душ и прямо сейчас готовил завтрак. Сехун застыл около порога. Он прислонился к дверному косяку и стал наблюдать за братом. Длинная белая футболка, бежевые домашние шорты и взъерошенные, ещё влажные после душа, волосы. Он наблюдал, пока Сухо не повернулся, чтобы что-то взять, и не заметил его.
— Привет.
— Привет.
Чунмён слабо улыбнулся и стало как-то неловко. Обоим. Сехун увидел, как взгляд Чунмёна натыкается на сумку с вещами, за которой он собственно и шёл.
— Ты…
— Собрал вещи и вернулся. Не смог больше быть вдали от… дома.
Чунмён прикусил губу. А Сехуну так хотелось сказать
«тебя». Потому что по сути Чунмён — и есть его дом. Его обитель.
— Я завтрак приготовил.
Атмосфера напряженная. Сехун лишь кивнул и прошёл внутрь помещения. Чунмён накрыл на стол и сел напротив, будто избегая взгляда Сехуна, который сразу же заметил это. Поэтому парень просто начал есть. Молча. Он видел, как Чунмён нервничал, то и дело роняя вилку, задумавшись о чём-то, или пил воду через каждую минуту, будто у него в горле совсем пересохло. И он почти ничего не съел.
Так прошло, наверное, минут 20.
И Сехун не выдержал первым.
Но он совсем не ожидает такой реакции, когда просто задаёт вопрос:
— Что делал, пока меня не было?
Чунмён резко откладывает вилку и смотрит на Сехуна.
И это было внезапно.
Так, что Сехун чуть ли не вздрогнул.
— Почему ты говоришь так, будто тебя не было всего лишь несколько часов?
Сехун замечает нервозность брата и беспокойство начинает грызть изнутри.
— Ты злишься?
— Да, я злюсь, чёрт возьми!
Чунмён встаёт из-за стола. Сехун тоже.
— Ты хоть знаешь, как мне было тяжело находиться в этом доме одному? Почему ты решил, что можешь просто так взять и уйти?!
— Я ушёл, потому что мне нужно было подумать. — Сехун подходит ближе. — Тебе тоже нужно было подумать. И ты это знаешь, Чунмён.
— Подумать? — Чунмён злится и Сехун видит это. Он не часто видит Чунмёна, который выходит из себя. — О чём здесь думать? И так всё совершенно ясно! Мы с тобой не можем быть вместе, Сехун. Не можем.
Сехун сглотнул. Чунмён впервые в открытую говорит об этом. И это странно. Сехун начинает нервничать.
— Почему?
Голос хрипит.
— Мы братья. Всю жизнь были ими. Мы не можем просто так перечеркнуть прошлое, Сехун.
— Мы не братья, Чунмён. И ты знал об этом. Ты знал, что мы не братья. Почему ты продолжаешь говорить о том, что мы ими являемся?
Чунмён тяжело дышит и Сехуну кажется, что он просто задыхается в своих чувствах и эмоциях. Это сложно. Это чертовски трудно.
— Потому что я считаю тебя своим братом. Все считают нас братьями. И никакая любовь не поможет спасти всё это. Понимаешь? Это нонсенс! Это невозможно.
— Чунмён, нет никакой любви.
Сухо застывает на месте и сглатывает. Нет? Нет никакой любви?
Сехун лишь вздыхает и продолжает. Слова даются с трудом.
— Потому что любовь — это что-то между двумя людьми. Это не односторонне. Это должно быть взаимно.
Чунмён закрывает глаза. А Сехун разворачивается и хочет уйти, но судорожный вздох останавливает и его пригвождает к месту после одного единственного слова:
— Есть.
Сехун хмурится и поворачивается к брату. Который смотрит на него каким-то потерянным взглядом.
— Есть любовь.
— Что ты сказал?
Сехун преодолевает расстояние между ними. И Чунмён сглатывает, поднимая на него взгляд. А потом криво улыбается и произносит как-то по-истерически:
— Давай поедим, а то еда остынет.
— Чунмён, что ты сейчас сказал?
— Я сказал, что мы должны поесть.
Сехун видит стиснутые зубы. Сехун видит мысленную просьбу в глазах. И медленно садится за стол. Как и Чунмён. Остаток дня они проводят молча. Не разговаривая друг с другом. Потому что теперь им действительно нужно подумать.
Чунмён весь день сидит в своей комнате. А Сехун… он просто знает теперь, что есть. Есть любовь.
***
Весь день светило яркое солнце. Из-за того, что было невыносимо жарко — весь учебный процесс был скукой. Сонные мухи. Хотелось оторваться где-нибудь на море, а не тухнуть в душных кабинетах.
Вот и Чонин решил, что туса у него дома — лучшее, что можно придумать. И об этом узнали сразу же. И неважно, что завтра учебный день. Бассейн, музыка и бесконечное веселье на одну ночь — это то самое, что всем необходимо, как глоток свежего воздуха в этом душном мире.
К вечеру в доме Чонина собралось много людей. Он искал любой повод, чтобы отвлечься от действительности. Хотел забыться. И это, наверное, самая главная причина того, что он делает. После разговора с Кенсу — его будто подменили. Все мысли были заняты только им. И Чонин понимал, что это сложно. Кенсу сложно. Справляться с такими вещами в одиночку. Это же…
Чонин знал одно — Кенсу сильный.
Но на самом деле Чонин абсолютно не знал, что ему делать. Готов ли он принять всё это? Готов ли разделять всех этих потайных демонов вместе с Кенсу? Готов ли понять его? Готов ли он?
Он не знал.
Музыка долбила в уши, все танцевали, смеялись и веселились. А Чонин стоял в одиночестве на втором этаже, смотря на всё это скопление людей сверху вниз. На самом деле желание забыться велико, но он ещё не так много выпил. Да и мыслей много что-то.
— Эй, привет.
Чонин видит Сехуна, который поднимается к нему наверх, и мимолётно улыбается.
— Чего стоишь здесь один?
Кай хмурится и вздыхает.
— Кенсу мне открылся, Сехун. Он мне доверился.
Сехун отпивает немного из бутылки пива и поворачивается к другу.
— Это что-то значит, Чонин. Ты же это понимаешь?
— Да, но… — Чонин прикрывает глаза. — Я не знаю, готов ли принять всё это.
Сехун понимает, что разговор действительно был серьёзным. Поэтому сжимает дружеское плечо, поддерживая.
— Я уверен, что ты сделаешь правильный выбор, Чонин. Нам всегда нужно будет выбирать. И не всегда ты будешь уверен в своём выборе, но… — Сехун улыбается. — Я уверен, что всё будет в порядке. Ведь после плохих ночей — всегда наступает рассвет, так ведь?
Чонин благодарно улыбается. И их прерывает Чанёль, который успел споткнуться об лестницу раз 10, пока поднимался.
— Бэкхён выбирал наряд часа 3. — Он подходит и останавливается рядом. — Я чуть ли не свихнулся. Вот скажите, как этот человек может сочетать в себе модную истеричную стерву и уверенного в себе настоящего мужика?
Сехун закатывает глаза.
— За это ты его и любишь.
Чанёль смеётся и совсем без задней мысли выпаливает:
— Это да. Люблю.
Чонин начинает улыбаться, а Сехун откровенно ржёт.
— Вот же ж засранцы.
Чанёль прощает им это шкодство и вдруг смотрит куда-то вниз. На толпу.
— Чонин, если ты посмотришь в тот угол, то можешь увидеть кое-кого интересного.
Парень тут же прослеживает взгляд Чанёля и видит в углу…
— Кенсу здесь?
Сердце начинает биться быстрее. Чонин откровенно начинает нервничать.
— Благодари Бэкхёна. Он мне весь мозг проел, пока придумывал причину, из-за которой Кенсу согласился бы пойти.
Чонин всё ещё наблюдает за До.
— Иди и поговори с ним.
Сехун снова сжимает плечо Чонина.
И парень действительно спускается вниз и через всю толпу идёт к Кенсу, который совсем не понимает, что происходит, когда Чонин берёт его за руку и уводит прочь от громкой музыки, людей и алкоголя.
Сам он ещё не успел напиться. Но немного расслабился. И это даже к лучшему.
Чонин привёл До на второй этаж в зал. Откуда выходил балкон на задний двор. Здесь было довольно тихо. По меркам вечеринки.
Он повернулся к Кенсу и посмотрел на него потерянным взглядом, даже не зная, что сказать.
— Там было слишком громко.
Кенсу начал первый. И Чонину даже стало легче.
— Да. Слишком.
Кенсу облокачивается на перила балкона.
— Спасибо, что увёл.
Чонин лишь кивнул и встал рядом, повторив действие Кенсу.
Они молчали минут 5. И это молчание сводило с ума. Чонин наблюдал за До. И когда присмотрелся, то увидел что-то тёплое и такое живое в этом маленьком и хрупком парне, который на самом деле невероятно силён душой. Он стоял и о чём-то думал, улыбаясь. И этой улыбки хватило, чтобы всё понять и окончательно решить.
В голове что-то резко щёлкнуло. И этого не объяснить. Стоило Чонину просто увидеть Кенсу и он понял, что никакое прошлое не сможет изменить его чувств. Это просто невозможно.
Чонин не выдержал первым.
— Кенсу, давай будем вместе?
Кенсу поворачивается к Чонину и хмурится.
— Что?
— Всё, что ты рассказал мне. Это твоя история. Но не весь ты. Это лишь часть. А я… — Чонин улыбается и смотрит Кенсу в глаза, подходя немного ближе. — Я хочу узнать тебя.
Кенсу сглатывает, явно не ожидая такого.
— Ты уверен, что…
— Уверен.
Чонин обхватывает ладонями лицо Дио.
— У тебя такая красивая улыбка. Когда ты смотрел вдаль и думал о чём-то… ты улыбался. Я видел. Я наблюдал за тобой.
Кенсу молчит и смотрит в глаза Кая.
А потом выпаливает первое, что пришло в голову:
— Ты такой восторженный ребёнок, Чонин.
Чонин даже не обиделся.
Потому что Кенсу снова улыбнулся, а потом и вовсе рассмеялся, но его смех потонул в поцелуе. Он замер на месте, когда Чонин отстранился, ожидая реакции.
— Вот снова. Ты улыбнулся.
Шёпот. И Кенсу сам потянулся вперёд, полностью отдавая себе отчёт в том, что делает.
А Чонин теперь точно знал, что свой выбор он уже сделал.
И этот выбор —
правильный.
