Сехун заметил Чунмёна утром на кухне. Он был совершенно взъерошенным и сонным. Хотя нет. Он был совершенным. Самым красивым и домашним. Он лениво подтянулся и сделал глоток кофе. А Сехун, уже принявший душ, наблюдал за всем этим совершенством из-за угла.
Чунмён его даже не заметил сначала.
— Почему ты не на учёбе?
— На улице ливень. Не хочу выходить.
— Там ливень?
Чунмён проходит мимо Сехуна и с любопытством выглядывает в окно. И правда, ливень. Стеной. Ничего не видно. Чунмён втягивает свежего воздуха и чуть ли не зевает. Он ещё даже не проснулся.
Но сон как рукой снимает, когда со спины обнимают горячие руки и тело прижимают к груди.
— Что ты делаешь?
— Обнимаю тебя.
— Не надо, Сехун.
Сехун лишь обнимает крепче и Чунмёну приходится приложить усилия, чтобы выпутаться из объятий.
— Не нужно меня обнимать.
Сехун вздыхает и расстроенно смотрит в окно. Вот же ж колючка. То чувство, когда дают надежду, отбирая её снова и снова. Пока Чунмён умывается и приводит себя в порядок Сехун готовит завтрак и снова бездумно смотрит в окно. Интересно, что там делают его друзья? У Чонина с Кенсу вроде всё развивается маленькими шажками. Эти женатики Чанёль и Бэкхён ведут себя как дети малые, но глядя на них и правда возникает ощущение, что они уже много лет вместе. Ещё учитель Ким с замом директора что-то мутят. Фиг их поймёшь. Ещё на гонке показалось, что они знают друг друга.
У всех что-то происходит. Сехун печально улыбается и понимает, что у его друзей любовь яркая, а у него тихая. И болезненная. И он даже не знает, что будет дальше.
Чунмён выходит из душа, но волосы всё ещё взъерошенные. Сехуну так нравится. Ему вообще до одури нравится такой Чунмён. Он уже успел напялить на себя…
— Хён, это что — рубашка?
Чунмён заправляет её в брюки и поправляет пуговицы.
— Да, я решил немного поменять стиль.
— И куда ты в таком виде собрался?
— На работу.
В этот момент звонит телефон. Чунмён берёт трубку, хмурится, выслушивает всё, а затем прощается и откладывает смартфон.
Сехун вопросительно смотрит и Чунмён решает объяснить.
— Надвигается шторм и всех отпустили по домам. Так что я сегодня тоже дома, а ты молодец, что не пошёл.
Сехун видит, как разочарованно Чунмён смотрит на новую рубашку. Поэтому подходит ближе и останавливается в полуметре.
— Тебе идёт эта рубашка.
Чунмён поднимает голову и смотрит на брата. А Сехун протягивает руки и вытаскивает рубашку из штанов.
— Но растянутый свитер лучше.
Чунмён смотрит на Сехуна и молчит, пока тот медленно расстегивает пуговицы на его рубашке. В голове кавардак. Почему он вообще позволяет Сехуну делать это? Ещё и так…
Сехун расстегивает рубашку полностью и смотрит на оголённое тело.
— Ещё и без майки. Ты будто на свидание собрался.
— Сехун.
Чунмён смотрит серьёзно и пристально.
А потом хочет уйти, но Сехун держит руками рубашку и не даёт сдвинуться с места.
Чунмён кладёт руки поверх и пытается убрать, но Сехун лишь улыбается.
— Сехун, отпусти.
И Сехун отпускает.
Чунмён уходит и переодевается в домашнюю одежду. Когда он возвращается обратно — Сехун валяется на разложенном диване, включив телевизор.
— Хён, иди ко мне.
— Только не трогай меня.
— Ладно. Иди сюда.
Чунмён ложится рядом так, чтобы они не соприкасались плечами. Он внимательно смотрит в телевизор, но не может никак отвлечься от мыслей. Сехун странно себя ведёт. Совсем по-другому. Это смущает. Чунмёну неловко до одури.
Они проводят на диване долгое время, успевают посмотреть пару фильмов и перекусить два раза. За окном темно из-за того, что погода была и правда плохой. Ветер, ливень не стихал, гром и молния. Одним словом — апокалипсис.
А Чунмён боится грома. И неосознанно жмётся к Сехуну. Их плечи соприкасаются уже полчаса. Сехун считал.
— Чунмён.
— Ау?
—
Я люблю тебя.
Чунмён сглатывает и поворачивается к Сехуну, который смотрит на него совершенно серьёзно. Сехун придвигается ещё ближе и наклоняется к лицу брата.
— Сехун.
— Я не трону тебя, если запретишь, Чунмён. Я тебя и пальцем не трону, пока ты сам не позволишь.
Сехун говорит это прямо в губы и Чунмён через секунду отстраняется, оставляя Сехуна разочарованно вздыхать, застыв в одной позе. Мён отодвигается и уходит в свой кабинет. А Сехун до самой ночи валяется на диване и смотрит какие-то смешные шоу, в смысл которых он даже не пытается вникать.
Чунмён вышел из кабинета, когда Сехун уже выключил свет и просто бездумно смотрел в потолок. Он подошёл к дивану и застыл на месте. Сехун вопросительно посмотрел на него.
— Что такое?
— Я запутался.
— Я тоже.
— Что мне делать?
— Слушай своё сердце.
— У него истерика.
Сехун смеется и умиляется растерянному виду Чунмёна одновременно. А потом садится, берёт его за руки и тянет на себя, сажая к себе на колени. Чунмён пытается сопротивляться, но потом просто сидит и ничего не говорит. Сехун обхватывает его за пояс и скрепляет пальцы в замок. Чунмён печально смотрит в одну точку и это пугает Сехуна.
— Долго ты будешь от меня бегать?
Чунмён поджимает губы и кивает.
Поэтому Сехун переворачивается и Чунмён оказывается под ним. Он смотрит на Сехуна, широко раскрыв глаза. А тот просто улыбается и наклоняется ещё ближе.
— Не убегай от меня. Давай просто попробуем. Мы же сможем, Чунмён. Я уверен в этом. Всё будет в порядке.
— Помолчи.
Сехун умолкает. Чунмён ничего не говорит больше. И остаётся только соприкоснуться губами. Чунмён кладёт руки на грудь Сехуна, но не отталкивает, позволяя себя поцеловать. А для Сехуна это пытка. Сладкая пытка. Чунмён снова будет убегать. А потом притягивать обратно. Пока не поймёт самого себя и не решит всё. А Сехун будет ждать.
Ему больше ничего не остается.
***
Чанёль в это время вместе с Бэкхёном целовались, сидя на его кровати в комнате. Любопытство взяло вверх. После разговора в столовой у Бэкхёна прям разыгралось любопытство. У него же и правда есть Чанёль.
Бэкхён немного отстранился, улыбнувшись прямо в губы Чанёля.
— Они правда сочные оказались.
— Убедился?
— Угу.
Чанёль покрепче обхватил талию друга (а друга ли?) и полез к шее, оставляя на ней тёмные багровые следы, пока Бэкхен кайфовал и не обращал внимания. А точнее не задумывался. Через минут пять, он как в жопу ужаленный вскочил с кровати и побежал смотреться в зеркало.
— ЧАНЁЛЬ, ТВОЮ ДИВИЗИЮ, ТЫ ОХРЕНЕЛ??!!??!
Он смотрит на расслабившегося Чанёля злобно.
— Да ладно тебе. Замажешь.
— Я не пользуюсь тоналкой, у меня от природы кожа такая чистая, придурок!
— Я куплю тебе тоналку.
— Точно?
Бэкхён расслабился и упал на кровать рядом с Чанёлем, который тут же заржал.
— Почему ты смеёшься?
— Просто я никогда не думал, что буду целоваться со своим лучшим другом, а тем более — любить его.
— Что?
Бэкхён смотрит на Чанёля вопросительно.
— Бэкхён, я люблю тебя.
Чанёль перестаёт смеяться и заглядывает Бэкхёну в глаза. Тот сглатывает и выдаёт:
— А я тебя нет.
Поэтому Чанёль чмокает его в губы и спрашивает, улыбаясь:
— Ты уверен?
А Бэкхён лишь задумчиво смотрит в глаза Чанёля и отвечает:
— Нет.
У всех такая разная любовь.
Яркая, тихая, безмолвная, грустная, болезненная и самая самая разная. Но одно ясно точно:
она настоящая.
