***
Когда Сюзи умудряется пролезть в шахты из-за своего маленького размера и вытащить оттуда окровавленную, в дерьмо раздавленную шахтерскую каску… Сабрине кажется, что ее тело слишком легкое. Тревожная темнота обступает ее со всех сторон.***
Резкий запах спирта становится довольно неприятной причиной для пробуждения. Роуз и Сюзи, склонившись над ней, обеспокоенно на нее смотрят. В их взгляде она разглядывает тревогу. — Харви… — слабо шепчет она, вцепившись в рукав Роуз, но та лишь качает головой, досадливо поджимает губы. — Его еще не нашли. Сабрина закрывает глаза, судорожно вздыхает. Это просто кошмар. Это просто кошмар. Но почему она не в состоянии от него очнуться?***
Сабрина приходит домой только под утро, помятая, уставшая и морально раздавленная, но с все еще тлеющей надеждой на чудо. Амброуз и тетя Зи обрушивают на нее небеса. — Я проник в шахты, пока Зельда оберегала мое тело здесь. Там никто не выжил… мне очень жаль, Сабрина. Он мертв. Харви… Она понимает, что не может даже выдавить из себя ни слова. Застревают в горле, вырываясь всхлипом, быстро перерастающим в скуление. Тетя Зельда подлетает к ней за мгновение до того, как девочка падает на пол, не в состоянии стоять. Обнимает так крепко, что ребра трещат. Сабрина цепляется за нее, безутешно плача до головокружения, срывая голос до хрипоты. — Я не могу… не могу так, я не могу без него, тетя… я не могу… Харви… Харви… — после она лишь лихорадочно шепчет его имя и мольбы и о том, чтобы все это оказалось страшным кошмаром. Зельда раскачивает ее в своих объятиях, пытаясь утешить, успокоить, забрать с ума сводящую боль. Все это — чудовищная реальность.***
Как будто этого было мало, но братьев Кинкл хоронят практически на следующий день. Сабрина выглядит бледной и худенькой, как тростинка, как тень самой себя с обескровленными губами и посеревшей кожей. Даже ее солнечного оттенка волосы, казалось, выцвели, став такими же серыми. Красные больные глаза слишком выделялись на сером лице, невольно приковывая к себе взгляд. Ее руки дрожат, ногти впиваются в ладони. Не верится, что это не кошмар. Прошлая встреча с демоном снов кажется несмешной шуткой, идиотизмом. Ведь самым страшным оказалось не то, что Харви ее не примет. У Хильды при взгляде на нее невольно на глаза наворачивались слезы. Она могла только представить насколько сильно ее девочка любила этого юношу, чтобы так убиваться по нему. Из ее взгляда буквально ушла вся жизнь, оставив лишь выжженную пустыню. — Он говорил… — дрожащим голосом разрывает Сабрина тишину, когда произносит речь на его похоронах. — Что без меня ему в этой жизни не взлететь. Он считал себя трусом… — она качает головой. — Но он был самым храбрым человеком из всех, что я знала. Даже если сам так не думал. Для меня он был единственным…***
Она не выдерживает, когда его отец начинает заливать какую-то чушь в своей речи о Харви. — Он любил шахты. Как и мы все, он понимал, насколько наше наследие важно и уважал это… — Это неправда. — негромко, но твердо произносит Сабрина так, что ее слышит каждый в поминальной комнате. — Что? — отец Харви дергает головой, смотрит на нее со злостью, стискивая зубы. — Он ненавидел ее, с восьми лет он боялся туда заходить из-за фобии, но вы все равно пытались заставить его работать там! Несмотря на то, что он так любил рисовать и это выходило у него так прекрасно. Но вам было плевать, лишь бы они слушались вас, вы ведь главный. — Девчонка. — предупреждающе рычит он, вцепившись в деревянную трибуну перед ним. Сабрина подрывается, вскакивает с сидения, неожиданно находя того, на кого можно было бы свалить всю чудовищную вину, всю свою боль. — Они были там из-за вас! Их убил ваш эгоизм, из-за вас они мертвы! — Сабрина! — Сука, да как ты смеешь! Она не думает, что это могло перерасти в полноценную драку, не тогда, когда там была вся ее семья, однако старший Кинкл умудрился опрокинуть один из гробов, а потом в бешенстве ушел, проклиная всех и все это место. Сабрина заперлась в своей комнате.***
Хильде удается уговорить ее открыть дверь ненадолго. — Тетушка Хильда. — хрипло бормочет она куда-то в подушку полузадушено, но тетушка все равно слышит, пока поправляет ее одеяло. — Да, родная? — А как ты возвращаешься к жизни? Я имею ввиду, тетя Зи часто убивает тебя и закапывает в саду… — О, родная. — Хильда, положив руку на плечо племянницы, слегка поглаживает ее. — Это работает только с ведьмами. Наша земля особенная, даже среди других ведьм. Непрерывный цикл жизни и смерти. Но даже если ты похоронишь здесь человека, он не восстанет. — догадываясь о ее мыслях, предостерегает женщина, целуя племянницу в лоб и краем глаза замечая, как та болезненно цепляется за подушку, впиваясь пальцами в ткань. В глубине души она надеется, что эту безумную идею девочка выкинет из головы.***
— Заклинание… чтобы воскресить человека? — медленно переспрашивает мисс Уордуэлл, хотя с самого начала все расслышала верно. Поверить в то, что правильная крошка Сабрина собирается пойти на такое чудовищное преступление после кучи предостережений… ох, это даже слишком хорошо, чтобы быть правдой. Она едва-едва сдерживает торжествующую ухмылку, понимая, что ей она может сделать хуже — слишком уж она будет не к месту, слишком много для девочки значил ее смертный мальчик. Недоухмылку она превращает в сочувствующую гримасу, и Сабрина ей верит. Выдумывая ту ложь, Лилит тогда еще не знала, насколько сильно в будущем ей это поможет. Но все шло в точности, как она планировала, даже лучше. Главная ниточка, связывающая девочку с миром живых, оборвалась сама, даже без ее участия. Нужно только додавить. — Да, у меня есть такое, в моей книге, которая в школьном кабинете. — она усмехается, после чего продолжает, уже понижая тон. — Но есть проблема. Несмотря на всю сложность, главный элемент ритуала… самый важный, заключается в обмене. — Обмене? — Сабрина слушает внимательно, ловит практически каждое слово, вырывающееся из ее рта, ради крупицы необходимой информации. Казалось, дай ей блокнот, и она начнет все записывать. Что же, она ее не разочарует. — Да. В жизни и смерти должен сохраняться баланс. Чтобы кого-то воскресить, нужно кого-то убить. Сабрина выдыхает, хмурится, поджимает губы. Уже даже то, что она думает об этом — достижение. А ведь раньше девочка была такой славной и доброй, помыслить бы не смогла об убийстве. — То есть я должна буду принести кого-то в жертву? — глухо уточняет она, а мисс Уордуэлл «сочувствующе» сжимает ее руки. — Именно так.***
Когда Сабрина узнает от Роуз, что за обрушением шахт стоят две сестры Пруденс, в глазах окружающий мир почти чернеет. Пространство сужается до крошечной точки, руки сами собой сжимаются в кулаки, а в сердце бушует шторм. Она чувствует, как темнота клокочет внутри, словно магма в раскаленном, проснувшемся вулкане. Первая сформировавшаяся в голове мысль кажется единственно верной. Даже дважды думать не приходится, ведь все внутри удовлетворенно откликается, а тьма ластится, мурлычет под ее сердцем, как котенок. Сабрина прикусывает губу в предвкушении, и стоящая напротив Роуз вдруг сглатывает, почувствовав мурашки, пробежавшие по спине. Вокруг вдруг повеяло опасностью. Страшно не было, она чувствовала, что ей ничего не угрожает. Но предчувствия были далеко не сказочные. Роуз молчит, только глядит, как зловеще, маниакально растягиваются губы подруги в улыбке. Ей кажется, после смерти Харви Сабрина сошла с ума. Она ожидала, что Спеллман днями будет биться в истерике, не веря в происходящее, откажется пить и есть, будет горевать в своей комнате… но практически ничего из этого не соотносилось с действительностью. Словно она ни на секунду не принимала тот факт, что Харви погиб под обвалом. — Знаешь, Роуз… — облизывая губы, тихо шепчет, вскидывая несколько больной взгляд на Уолкер. — Тело Харви ведь не нашли. — она натянуто улыбается, уголки губ подрагивают. — Не факт, что он погиб. — Сабрина… — она пытается взять ее за руку, но та быстро одергивает ее. — Прости, я… мне нехорошо, я уйду пораньше. Роуз только и остается, что смотреть в спину уходящей подруги, что уносит с собой жуткое ощущение холода и какого-то едва уловимого могильного запаха, вызывающего тошноту.***
Лес, где она родилась, кажется тихим и печальным. Словно горюет вместе с ней, плачет, мрачно покачивая ветвями многовековых деревьев. Сабрина ценит это всей душой, проникаясь здешней атмосферой, что подстегивает ее, дарит ощущение уюта, тепла и безопасности. Пруденс приходит практически после первого зова. Уговорить ее помочь не составляет труда. Ее злость на сестер за то, что не посветили ее в дело, ее некоторая благодарность и уважение к Сабрине где-то в глубине души за ее спасение подстегнули согласиться. Осталось только частично посвятить ее в свои планы. Всего ей знать необязательно.***
— Кровь за кровь. — мрачно завершает свой монолог Сабрина, холодно глядя в глаза Агаты, которая уже не кажется такой невероятно уверенной в себе. Вся ее защита пала, потрескавшись, едва пришло осознание, что происходящее совсем не шутка. Даже Пруденс позади нее поежилась, проникшись, но не потеряла своего пафосного лоска, распрямив плечи. Стать жертвой ради воскрешения жалкого смертного — это явно не то, чем Агате хотелось заниматься сегодня вечером. — Ты заплатишь за то, что совершила. — Сабрина подавляет в себе маниакальное желание вцепиться руками этой девке в горло. Той, что ради развлечения убила шестерых невинных людей, ее… любимого человека. — Собственной жизнью. — Это глупо… — шепчет Агата, вцепившись побелевшими пальцами в платье. — Полная чушь! Я… я этого так не оставлю. Сабрина улыбается. Ее улыбка больше похожа на оскал. — Давай, беги к Блэквуду, покайся в том, что убила шестерых человек раньше отведенного им срока. Уточни еще, что двое из них были из семьи охотников на ведьм, которые вполне могут заподозрить неладное и заявиться по наши темные ведьминские душонки. Давай. Дерзай, посмотрим, насколько быстро и мучительно он тебя убьет. Агата ежится, обнимает себя руками, серея, уменьшаясь буквально на глазах. Смотрит в поисках помощи на сестер, но одной слишком страшно, чтобы даже говорить, трясется, как осиновый лист, а другая источает почти искреннюю неприязнь, брезгливо поджимает губы — П-пруденс, я же твоя сестра… — Больше нет. Агата вздрагивает, мечется взглядом, понимая, что из этого дерьма ей точно не выбраться. — Что я слышу? Воскрешение. Некромантия… — Николас возникает буквально из-за спины, светясь довольством и предвкушением. Девушки глядят на вальяжно подошедшего парня с разной степенью интереса, но отторжения в их глазах он не видит. — Что-то столь прекрасное и даже не позвали меня? — Хочешь присоединиться? — уголком губ чуть улыбается Сабрина, разворачиваясь к чернокнижнику. Парень чуть склоняет голову в почтении, ухмыляясь. — Почту за честь.***
Агата трясется, не сдерживает слез, когда ее, связав словно какую-то дворнягу, волоком тащат через темный пугающий лес, не заботясь о том, что она спотыкается через каждые три шага. Все ее ноги в синяках и царапинах, но Николас и не думает сжалиться, дергает ее за конец веревки, вынуждая торопиться, вновь спотыкаться о торчащие корни деревьев и падать, отбивая все коленки в кровь. На земле различается четкий ритуальный круг, отчего девушка трясется лишь сильнее. О, Темный Властелин, это не сон, не сон… Сабрина выглядит уверенно, холодно, ее руки не дрожат, она даже не сомневается. Держит книгу, которую стащила у мисс Уордуэлл уверенно, будто делала это всю жизнь, являясь ее владелицей. Лилит улыбается уголком губ, наблюдая за представлением из-за дерева, думает, что подвела девочку к черте и гордится собой немерено. Конечно, она не сможет убить по-настоящему, она не способна на убийство. Но это большой, крайне важный шаг. Смерть Харви для нее невероятно сильная мотивация, толкающая к бездне. Он был ее якорем, крепко удерживающим рядом со смертными. Но теперь его нет. Невероятное везение, она ведь действительно не при чем. Сабрина начинает ритуал и в течении него даже на мгновение не отклоняется от заданного направления, четко проговаривая каждое слово. Николас то и дело поддерживает ее, аккуратно наставляя. Вот завывают адские псы, вот открываются дверь в мир мертвых. Остается дело за жертвой. — Если хочешь, это могу сделать я. — почти по-дружески предлагает ей Пруденс, ожидая, как и мисс Уордуэлл сомнений, неуверенности, переживаний и борьбы с совестью. Но стоящий в круге Николас чуть ухмыляется предвкушающе, понимая, что Сабрине это не нужно. Она уверенно сжимает в руке рукоять лезвия. — Я сама. — бросает Спеллман, обходя Агату и запрокидывая ей голову. Смертельно перепуганный взгляд далеко недобровольной жертвы мечется от одного к другому, слезы непрерывно катятся из глаз. Сабрина делает вдох, прикладывая лезвие к шее Агаты. А на выдохе перерезает ей горло. Кровь обагряет черное платье, мощными толчками вытекая из глубокой раны. Агата, потеряв опору в Сабрине, валится вперед, прямо в середину круга, заливая все своей кровью. Все находящиеся здесь невольно задерживают дыхание. Сабрина вытирает кровь ведьмы об ее и без того перепачканное платье и безразлично смотрит на распростертое на земле тело. — Теперь нам остается только ждать. Затем мы ее закопаем. И только сейчас Мэри Уордуэлл начинает чувствовать что-то неладное, что-то… странное.***
Проходит тринадцать минут, подростки закапывают тело Агаты неподалеку от ритуального круга. Мэри Уордуэлл не понимает ни черта из происходящего. Разве Сабрина не собиралась похоронить ведьму в яме Каина на своей земле, тем самым сведя смысл жертвы на нет? Какого хрена, что происходит. Сабрина безразлично смотрит на свежезакопанную, аккуратную могилку, не замечая или делая вид, что не замечает, как начинает позади нее нервничать Пруденс. Проходит минута, десять, полчаса, час. Пруденс не выдерживает. — Какого черта, Сабрина? Названная оборачивается, вскидывает в недоумении бровь. — О чем ты? — О чем я? — шипит девушка, резко подходя к ведьме и чуть возвышаясь. — Почему она еще в земле? Разве она не должна воскреснуть? На лице Сабрины возникает непонятная гримаса. Пруденс вдруг понимает, что девушка сдерживает… смех. Смех?! Что. За. Херня. — Я все еще не понимаю, о чем ты говоришь. — холод в ее голосе почти заставляет Пруденс отшатнуться, но та выдерживает, оставаясь на месте. — Ты обещала, что она воскреснет, если мы закопаем ее через тринадцать минут. — медленно, с явным напряжением цедит сквозь зубы. — Ты обещала мне. Сабрина смотрит на нее со снисхождением, рука, безжалостно перерезавшая Агате горло, перемещается на талию. Затем Спеллман кивает, соглашаясь. — Я сказала, что, если мы закопаем ее через тринадцать минут в яме Каина, она воскреснет, да. — Тогда какого хрена?! — Это не яма Каина. — девушка разводит руками, спокойно поясняет очевидный факт стремительно бледнеющей ведьме. — Ч-что?.. — Я не обещала, что мы закопаем ее в яме Каина. Я сказала, что, если мы сделаем это, она воскреснет. Это правда. Пруденс отшатывается, понимание неожиданно начинает неприятными мурашками покалывать тело. Пальцы холодеют. — Почему ты..? — еле выдавливает из себя ведьма, не до конца веря в происходящее. Она была уверена, что Сабрина не убьет Агату по-настоящему. Она же не такая, как другие, она же полукровка, она… Спеллман в притворном удивлении вскидывает брови. Николас чуть ухмыляется, наблюдая за развернувшимся представлением. О Тьма, ему так сейчас не хватает попкорна! — Ты серьезно думала, что я подвергну возвращение Харви из мертвых риску ради твоей недалекой сестры? Мне по-твоему заняться нечем? — она переступает с ноги на ногу, почувствовав, что тело начинает затекать из-за долго нахождения в одном положении. Внешне остается спокойной. — Я думала, ты не дашь ей умереть! — неверяще, со злостью кричит Пруденс, сжимая кулаки. — Почему я должна? — вдруг насмешливо, ядовито бросает Сабрина, и что-то в ее невероятно потемневших глазах заставляет стадо пугливых мурашек пробежаться по спине. Пруденс чувствует… страх. От девчонки исходит такая мощная, такая проникновенная и пробирающая тьма, впиваясь когтями в ступни, щиколотки и коленки, что даже поднять глаза было тяжело. Страшно. — Она убила невинных людей. Она убила Харви. Просто, чтобы потешить свое эго, смеясь и развлекаясь. Она прекрасно знала, что мы вместе, но ей было плевать. — Сабрина безумно ухмыляется, оголяя зубы и подаваясь вперед. — Считаете себя безнаказанными, да? Вам все можно, да? Никто и слово не скажет из-за жалких смертных, не так ли? Но вы перешли черту. — Черт возьми, Спеллман! Ты хоть понимаешь, что наделала?! — Убила ее. — пожимает плечами безразлично. — Мне стало легче. — девушки смотрят на нее с ужасом. — И, если вы попробуете кому-нибудь об этом рассказать, вы поплатитесь и последуете за ней. — Ты угрожаешь нам? — шипит, словно змея, сквозь зубы Пруденс, сжимая кулаки, ногтями впиваясь в ладони, ее буквально трясет от гнева и ненависти. Сабрина смеется. Громко, надрываясь, почти истерично. Успокаивается также быстро. Видимо, это просто нервное. — Я предупреждаю. Блэквуд не погладит вас по головке за добровольное участие в воскрешении смертного. — четко и ясно говорит она, замечая медленно проникающее в их мысли осознание полного дерьма, в которое они вляпались. — Попробуйте, расскажите ему, мы будем гореть в соседних котлах. — Т-ты, ты не можешь! — Могу. — спокойно говорит она. — Мне плевать, что будет с вами, со мной, если Харви будет жив. — Да ты чокнулась. Сабрина задумывается и слабо, как-то понимающе усмехается, выдыхая. — Верно.***
Сабрина почти всю ночь и весь день отирается возле шахты. Она ждет. Тринадцать часов проходят в нервном ожидании результата ритуала. Сна ни в одном глазу, Салем успокаивающе трется о ее ноги, мурлычет, подлезает под руку, когда она присаживается обессиленная у дерева. — У меня же получилось? — хрипло спрашивает она в очередной раз с воспаленными глазами, чуть рваными движениями и легкой дрожью во всем теле. — Я же смогла, Салем? В ответ раздается лишь сочувствующее мяуканье. Сабрина обнимает свои колени, утыкаясь в них лицом. Ожидание выжигает адским пламенем ее изнутри. С каждой минутой отчаяние и сумасшествие пожирают каждую ее частичку, она словно в бесконечном кошмаре, пустота внутри разрастается, пожирая все внутренности. Дыхание тяжелое, хриплое. Она ждет, сама не понимая чего. Грохот заставляет ее вздрогнуть всем телом. Сабрина почти подпрыгивает, вскидывая голову, и подрывается, чуть запинаясь о собственные ноги. До источника шума она добирается через несколько секунд и от облегчения ноги едва не подкашиваются. Устояла буквально на силе воле, боясь потерять сознание от затопившего все тело счастья. — Харви… — полузадушено хрипит, делая к нему нетвердые шаги, ее трясет. Харви. Живой, прямо перед ней, со здоровым цветом лица, на нем нет не единой раны. Смотрит на нее как-то отстраненно, будто насквозь. Сабрина плачет, протягивает руки. — Харви… — касается его плеч, лица и видит, как его взгляд медленно, но верно проясняется, словно в узнавании. — Сабрина..? — прислоняется своим лбом к ее, она всхлипывает, не пытаясь сдерживать рыданий и кивает сквозь слезы, улыбаясь. — Да-да, Харви, это я, т-ты жив, ты жив. — ноги все-таки не выдерживают, пара падает на колени, цепляясь друг за друга. Он еще не до конца осознает, что происходит, но прижимает к себе рыдающую от счастья и облегчения девушку, что цепляется за него, как за самое дорогое в жизни. Успокаивает ее, ласково поглаживая ее по спине и волосам, чуть покачивает в объятиях, периодически слыша ее сбивчивый, лихорадочный шепот. — Ты жив, ты жив… я люблю тебя, люблю, не оставляй меня больше. — Не оставлю. Не оставлю тебя, Брина. Все будет хорошо, я буду рядом.