Чай с мелиссой

Я мало что помню о себе в детстве, но именно эти моменты запомнились мне как самые волшебные из всех, что происходили со мной. Я помню чуть розоватое небо. На часах уже пробило девять вечера, но за окном все еще было светло и тепло. Как сейчас вижу себя маленькой девочкой, ростом не выше дверной ручки, в запачканном на животе розовом платьице и чумазым носиком. Мои непослушные вьющиеся волосы, с трудом расчесав, бабушка заплела в два торчащих пружинками хвостика, завязанные разноцветными резинками. Еще немного и в моем образе был бы собран полный комплект цветов радуги. Хотя, как еще дети выглядят в гостях у бабушки за городом? Неуклюже спустившись по высоким для меня ступеням с крыльца, я вприпрыжку направлялась к бабушке в летнюю кухню, откуда, преодолевая расстояние длинной в наш двор, доносились едва уловимые запахи чего-то пекущегося. Не знаю почему, но мне было невероятно любопытно наблюдать за тем, как бабушка вертится в небольшом пространстве кухни. Я сидела на стуле, болтая ножками в воздухе, и смотрела, как она что-то режет, мешает, жарит, сопровождая все свои действия тихими песнями из старых фильмов. — А расскажи чего-нибудь веселое, — иногда просила я. Она начинала рассказывать истории из своего детства, про шутки над старшей сестрой с мухами под подушкой или как они с дедушкой по всему городу искали чайник точно такой же, как бабушка разбила у кого-то в гостях. Конечно, эти истории я слышала уже множество раз, а она рассказывала их еще чаще, но это не мешало нам заливаться звонким детским хохотом над очередным разбитым чайником и визгом старшей сестры. — Осталось совсем немного, — после этих слов она уходила в небольшую темную кладовую, чтобы взять пару недостающих ингредиентов. Именно сейчас начиналась самая волшебная часть этого вечера. Я спрыгивала со стула, надевала свои красные башмачки и со всех ног бежала на другой конец участка. Туда, где волшебство, казалось, кружилось вместе с загадочностью в прекрасном вальсе. Я, маленький ребенок, чувствовала там запах страха и красоты. Мне казалось, что это место должно выделяться, но нет. Это была простая серая грядка возле забора, про которую частенько все забывали. Все, кроме меня. Темный дом на соседнем участке навевал восхищение. Я смотрела на него минуты три и мне казалось, что он живой. Создавалось такое не передаваемое ощущение, что по избитым каменным ступеням сейчас мерно пройдет дама в огромном платье с «башней» на голове. За воротами уже было слышно цоканье лошадиных копыт и скрип открывающейся каретной двери. Моя детская фантазия рисовала из этого дома замок, некий кусок земли, застрявший где-то в 19 веке. Когда мои мысли наконец окончательно улетали в наше время, оставив дам с их кавалерами, я наклонялась вниз. Перед моими глазами ярко зеленел пучок травы, похожий на не доросшую крапиву. По крайней мере, именно такое сравнение приходило тогда в мою голову. От нее пахло свежестью и совсем немного лимоном. Помню, мне казалось, что это росточки лимонного дерева, и я свято верила в то, что, если дать им немного подрасти, здесь вырастут большие деревья с лимонами. У меня даже был отдельный кустик, который я никогда не трогала, ждала пока вырастет лимонное дерево. Ритуал по сбору мелиссы для чая был необыкновенным. Я высматривала каждый листик, подбирала их по форме, попутно складывая в аккуратную стопочку. Ни один не был порван или оторван некрасиво, неправильно. Набрав штучек десять лепестков, я, чуть не теряя свои башмачки, мчалась обратно. К тому моменту обычно у бабушки было уже все готово, и она якобы доделывала свои дела, на самом деле дожидаясь меня. — Бабушка, а достань чайничек… — почти шепотом просила я и указывала на верхние полки, где стоял голубоватый заварник. Тот самый, который они с дедушкой искали по всему городу. — Смотри что у меня есть. — в этот момент я доставала из кармана ручку, сжимающую ровную стопочку листиков. — Давай сегодня синий чай? Я никогда не забуду улыбку, которая светилась на лице бабушки в те моменты. И она продолжала улыбаться теплой улыбкой, пока доставала чайник, насыпала туда чай из синей коробочки и ставила кастрюлю на плиту. Пока вода кипела, я успевала аккуратно разорвать все листики пополам и сбросить в заварник. После того, как чай был заварен, бабушка ставила его на стол, давала строгий наказ не трогать без нее, дать ему настояться, и уходила за теплой вязаной кофтой. Я помню, как сидела на том самом высоком стуле, положив голову на ладошки, лежащие на столе, и пилила взглядом бедную посудину. Запах черничного чая с тонкими нотками лимона, медленно-медленно расходящийся вместе с паром по комнате, захватывал все вокруг. Невозможно передать то волшебство, которое он приносил в старенькую комнатушку. Это четкое воспоминание из детства помогает мне верить в волшебство. И пусть я уже очень давно не собирала мелиссу, не видела тот самый голубой чайник, не пила черничного чая с тонким запахом лимона – я помню каждую секунду тех вечеров. Мне достаточно закрыть глаза, чтобы вспомнить тот тонкий запах загадки, вновь представить мадам с «башней» на голове и услышать цоканье лошадиных копыт, которые захватывали мое детское сознание с закатом и испарялись с восходом солнца.