Счастливая улыбка

В своем возрасте, Усаги должна ходить по магазинам, паркам, кафешкам и театрам. Но уж точно не вокруг кладбища. Берилл-сама припарковала машину около низеньких кованных ворот, которые вели их к тропинке. За близко расположенными деревьями выглядывали небольшие аккуратные камни, сперва Усаги просила всех духов и богов, чтобы это было не то, о чем она думает. А потом она просто выдохнула...и смирилась, стараясь долго не смотреть. Перед Усаги раскинулось небольшое кладбище, с выступающими тут и там - надгробиями. На каждом из них было имя, дата рождения и смерти и какая нибудь фраза. Замогильная (и могильная тоже) атмосфера этого места одновременно пугала и угнетала Усаги; девушка внутренне съежилась от холода, что пробрал ее до самых костей. Ноги, руки, мозги и даже душа Цукино хотели убежать отсюда. И подальше. Проходя мимо надгробий, Усаги и Берилл шли в сторону двухэтажного дома с черными стенами, черной дверью, черными рамами на окнах (закрытые черными шторами). «За что? Мамочки, я не хочу идти в это жуткое место!». - Берилл-сама, зачем вам в похоронное бюро? Тут…вы хотите кого-то…с кем-то встретиться? - Нет! – рявкнула Берилл недовольно. – К сожалению, те, с кем я хотела бы встретиться на кладбище, сюда еще не попали. Усаги сглотнула ком в горле. - Не говори лишнего, и просто закрой рот. - Хорошо. *** Внутри дома оказалось прохладно, почти что холодно, несмотря на то, что за окном ярко сияло солнце, а кондиционеров тут видно не было. В просторной прихожей их встретил высокий, сгорбившийся и худой дедушка. У него была седая блестящая голова, узкие черные глазки, и неестественная улыбка. Цвет кожи у дедушки был нездоровый – серый, с желтыми пятнами. - О! Здравствуйте, - прокряхтел дедушка, широко улыбаясь. – С чем пожаловали? Кто умер? Или еще нет? - Еще нет. Я пришла выбрать себе гроб. Я звонила вам вчера ночью, на счет участка земли на северном кладбище, - высоким, не терпящим отлагательств, голосом вторила ему Атсуко-сама. - Аааа, - протянул дедушка. – Берилл? - Да. - Рад встрече, госпожа. Я бы не дал вам и семидесяти. Куда вам умирать? Еще столько лет! Если что, я свободен сегодня ночью, – попытался пофлиртовать дедушка, и Усаги впервые за сегодня улыбнулась, быстро закрыв губы ладонью. Берилл же этот флирт совсем не рассмешил, наоборот, он вывел ее из себя, и женщина, сурово сдвинув брови, крикнула на дедушку: - Прекращай эту чушь, старый хрен! Принимайся за работу, или я выбью твой зубной протес! - Есть, мадам! – ответил старичок, и поковылял как мог быстрее в сторону следующей комнаты. В этой комнате на невысоких столах стояли…гроба. Три деревянных гроба – черного, темно-коричневого и бордового цвета. Дедушка подал Берилл журнал – это был каталог. Мельком взглянув на него, Усаги увидела разнообразие этих самых гробов. Был даже белого цвета, с цветочными узорами и какой-то темно-зеленый гроб с рисунком черепа. Усаги перестала подглядывать и решила посозерцать красивую картину одинокого голого дерева. «Почему тут все такое…печальное, одинокое и жутко стремное?». Внутренний голос язвительно ответил ей: «Потому что это Похоронное бюро?!». С внутренним голосом невозможно было не согласиться. Около получаса Берилл обсуждала с успокоившимся дедушкой о черном гробе. Затем она ушла в другую комнату, поменьше, где с нее сняли мерки для будущего гроба. - Вы очень высокая, и материалы вы выбрали самые лучшие, поэтому заказ будет готов к концу этого месяца. У нашей семьи еще несколько заказов. - Хорошо, тогда что насчет земли? Я говорила вам: тень, подальше от вашего дома, подальше от других гробов и полная тишина. - Да, есть такой участок. Он был рассчитан на семь гробов, но я готов отдать вам его полностью. С гарантией, что рядом больше никого не похоронят. - Отлично, отлично. - А вы свое тело как хотите…? - Вы на счет вашей услуге по бальзамированию? Он разве не включен в стоимость? - Включен, включен. Я просто решил уточнить. Вы выбрали себе похоронные одежды? - Да, еще полгода назад. У меня пять разных платьев, на всякий случай. Я должна выглядеть отлично, даже когда умру. - Вот это называется – думать о будущем! Мурашки по спине так и поползли, так и поползли. Цукино хотелось заорать от всей этой ситуации, как они могут так спокойно обсуждать похороны живого человека? Да еще и…таким будничным тоном, словно выбирают новые занавески на кухню или о погоде за окном. «- Я скоро умру, поэтому я заказала черный гроб и купила себе землю. - Вау! Как круто! Я себе тоже скоро закажу, дай визитку, к кому ходила? - Вот к нему, отличный мастер. Бальзамирование за счет заведения, если заказать гроб до конца месяца. - Ого!» Диалог, который она себе представила, должен был как-то успокоить и рассмешить Усаги… но почему-то этого не случилось. Наоборот. Ей стало еще хуже. *** Жить тяжело. Умирать тоже. Усаги даже представить себе не могла, сколько хлопот от смерти человека, и сколько времени уходит на то, чтобы организовать более менее приличные похороны. Ну там – похоронная музыка, от которой хочется выть и рыдать; закуски, чтобы живые не померли от голода и жажды; помещение; священник или организатор; ароматизированные свечи или не ароматизированные свечи. В голову пришла мысль о тыквах. Но это больше подходит на похороны ведьмы, верно? «Хотя с тыквами похороны были бы забавными». Ну и что за мысли полезли в голову Усаги? Сидя в небольшой гостиной, с высоким столом; Берилл и Усаги пили чай с песочными печеньями. Каркнувшая где-то за окном ворона придала атмосфере дополнительный скилл «Жутко и мрачно» и ярлык «Не повторять дома». Усаги молчала все это время, стараясь не мешать Берилл с ее будущими…поминками. Когда дедушка весело спросил у Берилл «Кого пригласите?», она так на него посмотрела, что тот наверняка пожалел, что не умер раньше этой женщины. Взгляд у нее был убийственный. Вторая половина дня вышла очень мрачной. И с большим количеством упоминаний о смерти. Это…ну никак не было в стиле Усаги! Это вообще может быть в чьем-то стиле? Молчание между ними затягивалось. Берилл-сама встала и подошла к окну. Она молчала и выражение ее лица нельзя было прочесть. Она казалось грустной, но больше безэмоциональной. Будто ее сейчас ничего не волновало, но сжатые кулаки, с выступающими венами – говорили об обратном. - Почему вы это делаете? – наконец задала вопрос Усаги. Это далось ей нелегко. Пришлось вызывать все возможные и невозможные силы, чтобы сделать этот шаг. Атсуко-сан ответила не сразу. - Потому-что никто этого не сделает. - Но… - Потому-что я не хочу оставлять свое тело в дешевом гробу, непонятно где, с одним лишь именем и датой рождения и смерти. Когда тебе исполняется 40, ты думаешь, что ты еще молода. В 60 ты уже смеешься, что готова к смерти. В 70 сожалеешь обо всем на свете. В 80 ты просто смиряешься с этим. Все мы умрем. Когда-нибудь да умрем. Но мне выпала прекрасная возможность, выбрать, как я умру и что со мной будет после смерти. Берилл указала на кладбище за окном. - Скольких из них навещают? Да, неправильное слово, будто они просто больны, - усмехнулась женщина. – Приходят ли к ним вообще? Ну там, поговорить с пустотой. Всегда это казалось глупым и странным. Ну вот, зачем приходить к могиле с бренным телом под ногами, и болтать с ним. Да еще и плакать. «Со мной все хорошо, надеюсь и с тобой». Что хорошего может быть с мертвым человеком? Ничего! Да он же сдох уже! Зачем? Зачем приходить? Берилл перевела дыхание. - Последние годы я ненавидела все это. Приходила сюда, чтобы просто посмотреть на этих счастливчиков, и морщиться от их заплаканных лиц. А смысл? Но сейчас… Сейчас… я понимаю, что у меня всего этого после смерти не будет. Слова Берилл удивили Усаги, и одновременно сделали ей больно. Ведь верно! Кто же придет к ее могиле, после ее смерти? - Знаешь…иногда мне страшно засыпать. Усаги застыла. - Умирать не так страшно, - прошептала Берилл, смотря на надгробия за окном. – Страшно умирать в одиночестве. Усаги внимательно слушала ее, стараясь дышать как можно тише; казалось, один неверный шаг, один громкий звук или движение – и этот момент потеряется. Берилл-сама снова закроется в своей скорлупе и никогда больше ей не раскроется. Насколько страшно было этой, на вид жесткой и сильной женщине – осознавать – что она умрет и никто не придет на ее похороны. В молодости об этом не сильно задумываешься. А ведь, мы все можем покинуть этот мир в одночасье, в любую секунду. Одни четко почувствуют приближение смерти, другие даже не поймут, что случилось. А их уже нет. Сейчас Усаги задумалась. Что будет – когда она умрет? На ее похороны придут ее друзья, семья и знакомые. Возможно, кто-то что-то скажет. Трогательная речь о светлой девушке, любящей покушать и поспать. Что же еще о ней скажут? Много чего. Но со стороны, Усаги саму себя не видит. И не может точно сказать, что будет в той речи. Но в чем она может быть уверена, это в том, что с ней есть, кому прощаться. А у Берилл? Цукино подняла голову, осторожно взглянув на эту печальную женщину. В ее возрасте не удивительно задумываться о смерти. Удивительно, нет, ужасно то, что она сама организует свои будущие похороны. Уверенная в том, что никого на них не будет. - У меня нет семьи. Нет детей. Нет матери или дяди, милых соседей, что будут говорить «Как жаль». Нет подруги, которая будет рыдать на моих похоронах. Никого. И самое жуткое…что всего этого я добилась сама. Добилась того, что у меня никого нет. Это было моей навязчивой мечтой – чтобы никто меня не тревожил, никого рядом не было. Ибо я сильная! Я смогу со всем, сама, справиться! Зачем мне кто-то? Глупости! Отношения и эмоции – чушь собачья! Самое главные – это ты сам. Заботься о себе, живи для себя, люби себя, ненавидеть себя, утешай себя, смейся над собой. Усаги ничего не отвечала и никак не реагировала, просто стояла неподалеку, и смотрела. - А когда…вот он…конец. Все будут счастливы – когда я умру. - Что вы… - не выдержала Усаги, потянувшись к ней, на глаза навернулись слезы. - И я не хочу, чтобы ненавидящие меня люди приходили на мои похороны. Потому что, - она усмехнулась, - и я их терпеть не могу! Но ты! – крикнула она Усаги. – Ты обязательно должна прийти! Усаги тихо заплакала и кивнула. - Да! - И плачь так громко, как только сможешь! Чтобы все вокруг слышали и видели, что над моей могилой кто-то горько плачет! Усаги на секунду показалось, что и сама Берилл не вынесет этого и зарыдает пуще нее самой. Но нет. Она сдержалась. Сила воли, гордость и упрямство этой женщины не знали границ. Это Атсуко Тамура – Берилл. А такие женщины – не плачут. *** - Мамору! Привет! – светясь от счастья, прокричала Усаги в экран ноутбука. Сегодня вечером Мамору освободился, и написал своей девушке, что хочет поболтать с ней по видео-связи. Поэтому Усаги рванула с места и побежала домой, к ноутбуку, чтобы успеть поговорить с любимым как можно дольше. Сейчас, смотря на его красивое лицо: яркие синие глаза, этот прямой нос, взъерошенные после ванной иссиня-черные волосы; Усаги захотелось плакать. Она Так соскучилась по своему Мамо-чану, что не обращая ни на что внимания, обняла ноутбук и поцеловала на экранные губы Мамору. Он же в ответ улыбнулся и послал девушке воздушный поцелуй. Проговорив обо всем, и ни о чем, Усаги показала Мамору сегодняшнюю покупку: магнит «Могила» и радостным голосом поведала: - А я сегодня была на кладбище! Проходившая мимо ее комнаты, Рей, захлебнулась своим соком и пролила его на пол. - ЧТО?! – заорали в унисон Рей и Мамору с экрана. Выражения лица отличались: Рей была возмущена, но в глазах читался ужас. Мамору был в ужасе, а в глазах читался страх. - Успокойтесь. Я была с Берилл-самой… - Она хотела тебя убить и закопать там? – спросила Рей, Мамору молчал, слишком пораженный услышанным. - Неееет, она выбирала себе землю на кладбище и гроб. Там был дяденька, что занимается похоронными…ну этими…делами похоронными. И рассказал нам про бальзамирование. Это когда тело сохраняет свой…ну…кожа не слазит… Вы меня поняли? Жуткая вещь - одним словом. Берилл-сама хочет себе это бальзамирование. - Надеюсь ей вырвут сердце перед этим… - недовольно буркнула Рей. - Усако…милая… что... зачем ты туда пошла? – заикаясь, спросил Джиба. - Говорю же, туда пошла Берилл-сама, а одну ее я не могла отпустить. Я должна быть рядом. - А…вдруг…она бы пом…умерла именно там? – тихо спросил Мамору. Усаги ужаснулась словам Мамору и сурово сдвинула брови. - Тц! Молчи! Не каркай! Мамору кивнул. - Но…знаете… я кое-что для себя там поняла, - медленно начала Усаги, Рей и Мамору внимательно начали прислушиваться. – Я хочу, чтобы меня кремировали после смерти. Земля и гроб такие дорогие. А еще, твое тело разлагается в гробу, там, под землей. Холодно, сыро, темно, червячки и жуки разные. Брррр! Мамору и Рей также передернуло. Хино решила уйти. - Не хочу больше слушать. Цукино улыбнулась Мамору, но он ответить улыбкой ей не мог. Не позволяло то, что он увидел в ее глазах. В ее прекрасных, любимых голубых глазах читалась печаль и боль. - Мне ее так жаль… Она…такая одинокая… - заплакала девушка. – И я ничем не могу ей помочь… Она… аааа… Я такая глупая. Ну почему я плачу?