Сладость или гадость?

Теодор Нотт жаловался на жизнь. Нет-нет, Мерлин упаси вас подумать, что молодой лорд Нотт нытик или, того похлеще, пессимист с суицидальными наклонностями. Вовсе нет! Если честно, Теодор любил вечеринки: расслабиться, поглазеть на хорошеньких барышень, немного выпить… Всего два стакана огневиски – но в каждом плещется спиртного на полпальца. Терпкий запах заставляет ноздри дёрнуться, напиток обжигает рот и горло, а потом жаркой волной растекается по жилам. Становится тепло из-за приятно тяжёлого комка, мягко падающего в желудок, мозг отключается и превращается в подобие малинового желе, а те незримые нити, что связывали и сковывали и движения, и язык молодого лорда, исчезают бесследно… Теодор расслабленно улыбается, шутит, рассказывает анекдоты, отвешивает комплименты дамам, а попутно завязывает полезные знакомства, перерастающие в деловые связи. И так было абсолютно всегда… …всегда, но не сегодня. Уже осмотрены все гости, оценена обстановка, да и выпито прилично – три стакана крепчайшего огневиски, причём каждый стакан наполнен до половины, а того наилегчайшего состояния «душа компании», которым Теодор по праву гордился, всё не было. Что было тому виной? Может, тыквы, пузатые, лоснящиеся, оранжевые, тяжёлые… как профессор Помона Спраут, старая, но розовощёкая и крепкая. Или как её преемник, уже профессор, в его-то молодые годы, Невилл Лонгботтом. А уж дебильными выражениями вырезанных морд эти тыквы явно были обязаны пассии Лонгботтома, Луне Лавгуд. И Теодор, наученный горьким опытом, не обольщался, глядя на неземное выражение личика юной леди. А, может, проклятущие летучие мыши, пикирующие с потолка на головы гостей, путающиеся в волосах и отвратительно пищащие? Но все смеются, а кое-кто поглядывает в сторону, где стоит сам великий Ужас Подземелий, бывший декан факультета Слизерин, Северус Снейп. Да какого Мерлина – всю жизнь в чёрном! Теодор не удивится, если узнает когда-нибудь, что и трусы у декана тоже чёрные… Впрочем, какие к боггарту трусы? Теодору просто интересно, не потерял ли Снейп право именоваться слизеринцем, если отбил девушку у гриффиндорца? С одной стороны, это чисто по-слизерински: изящно и ловко увести девицу прямо из-под носа туповатого жениха. А вот с другой… не огриффиндорился ли сам Снейп рядом с красоткой Грейнджер? То, что красотка, Теодор видел своими глазами – но позвольте, живот уже на нос лезет, последние сроки беременности, а она щеголяет в мини-юбке и коротенькой мантии! Хотя ножки ничего… Проницательная Грейнджер так зыркнула на него, словно прочитала его мысли, и Теодор чуть не подавился огневиски. А может, и прочитала, кто знает вообще, на что способны безбашенные гриффиндорские ведьмы, которые замужем за слизеринцами… Теодор схватил со стола новый стакан, отхлебнул, успокоил дыхание и понял – ему не нравится Хэллоуин. Да и помилуйте, что за нелепое название, этакий новодел. А где традиционный Самайн, с почитанием предков, кострами и самодельными фонарями из репы? Теперь вокруг всё магловское, чёрно-оранжевое. Вон, как в том углу, рыжие всполохи… а нет, это представители семейства Уизли. Младшая, единственная дочь, звезда квиддича, ну, хоть что-то… Шестой Уизел, с которым когда-то учились на одном курсе, похоже, жизнью доволен – вон как весело кружит в танце молодую жену! И ничего, что не удержал Грейнджер – Браун куда аппетитнее, с шикарной задницей и огромными грудями. А уж эти два брата-близнеца – сущее наказание. Когда-то Теодор строил планы на совместный бизнес с этими пройдохами, но не вышло… да и как могло бы выйти, если оба и понятия не имеют про ведение дел! Что неудивительно, кстати, когда волшебником является только один, а второй, которого откопали из-под рухнувшей стены школы, стал сквибом, плюс ко всему ненормальным на голову! Зато дела у них прут в гору – один изобретает магические штучки, второй преобразует магловские, от покупателей отбоя нет… И вот теперь всё смешалось в дикий коктейль, от которого Теодора уже тошнит… И какого сраного Мерлина он сюда припёрся? Альма матэр, альма матэр… да пропади он пропадом, сраный Хогвартс в сраный Хэллоуин! — Ну ты совсем уже… — Блейз Забини неодобрительно качает головой, и Теодор с ужасом понимает, что он озвучил все свои жалобы на публику. — Почему ты это мне говоришь? — Потому что я тебя меньше всех ненавижу, — выкручивается Теодор, мысленно холодея. Не хватало ещё потерять последних, пусть и не друзей, но добрых приятелей. Грегори Гойл фыркает в стакан, скрывая смешок, и Тео расслабляется. Ну, почти… — А-а-а-а! А вот и мы! — оглушительной силы вопль на секунду перекрывает живую музыку оркестра, специально приглашённого в Хогвартс. Только Панси Паркинсон может так орать. И только потому, что уже повисла на шее у Драко Малфоя, который радостно щупает её за бока. — О, явился, — сурово говорит Теодор, отворачиваясь от бесплатного зрелища. — А чего ты морщишься? Ту историю вспомнил? Сам виноват! — поучительно произносит Блейз, и у Тео даже не хватает сил протестовать. ………………………………………. …та история. Да прямо «история»! Просто череда случайностей. С кем не бывало? Аптечный бизнес Теодора был перспективным, но не главным. И так бы и остался, если бы не этот «змий-искуситель», Симус, забодай его пикси, Финниган. Его матушка, сквибка из старинного ирландского Рода, видите ли, страдает непереносимостью зелий, и не может ли Теодор, как один из талантливых зельеваров магической Британии, сделать нужное зелье не таким ядовитым? А всего-то и надо, что разбавить каплю зелья водой, добавить чуток мятного отвара и немного мёда, но сделать это должен опытный специалист, маг, обязанный не только отмерить ингредиенты, но и закрепить полученный результат определёнными движениями палочки. Для Теодора это не составило никакого труда, он ещё и получил за работу небольшой артефактик, так, пустячок, маленькая охранная штучка, узкого радиуса действия, но старинной работы и с приличным запасом силы. И забыть бы про это, но у подлеца Финнигана оказалось ужас как много родственников с разными хворями и невосприимчивостью к чистым зельям. Пришлось заключить магический договор, опоясаться кучей Непреложных и начать разбавлять зелья водой и мятным отваром с мёдом и прочей шелухой. Но галлеоны потекли рекой, Тео открыл в Гринготтс ещё одну ячейку, и всё было хорошо… Было БЫ, если бы не Поттер! Что там у них в Аврорате произошло, Теодор не узнавал подробно. Просто после какого-то сложного задания в Мунго потребовались зелья, и их конфисковали, с выплатой компенсации, конечно, из ближайшей аптеки. Ирония Судьбы, что это была аптека Теодора Нотта! Вся партия, которая изначально предназначалась для магглов, ушла в магическую больницу. Навредить разбавленные до неприличия зелья не могли, но и пользы не приносили. Блейз, будучи лечащим колдомедиком на подхвате у Аврората, рвал и метал, пока его рыки не достигли слуха самого молодого в магической Британии главного Аврора. Тео до сих пор пробивал холодный пот, когда он вспоминал тяжёлый немигающий взгляд Гарри Джеймса Поттера, разорённую аптеку, битое стекло флаконов, валявшиеся кругом бумажки для этикеток, чужие бесцеремонные шаги и взгляды, взгляды… И Тео уже мерещились пыточные Аврората и казематы Азкабана, когда появился Блейз. Приобнял Поттера, назвал «Гарри», что-то зашептал на ухо, поглядывая на растерянного Нотта. Теодор уже был готов по первому тайному знаку упасть ниц и лобызать аврорские сапоги, как Поттер рассмеялся, низким вибрирующим голосом, и упомянул Малфоя. Итак, ему стыд, позор и штраф, а ещё изъятие всех разбодяженных зелий и вечная проверка товара, а Мунго теперь закупается у Малфоя. Финниган, прискакавший после аврорского налёта, долго извинялся, заглядывал в лицо и осторожно трогал Тео за локоть, но не впечатлил. Не сказать, что Тео недоволен – в конце концов, он на свободе и даже подумывает продать аптечный бизнес тому же Драко, но куда деть паршивые воспоминания? ………………………………………….. — Поттер, Поттер, паразит, во всём виноват только он, — бормочет Тео. — А вот сейчас мы его разыграем, так легко, по-хэллоуински… или по-магловски? — Ты куда? — спросил Блейз уже спину Теодора. — Пошёл разыгрывать Поттера, — пояснил Грег. — Думает, что ему конфет отсыплют. — О, Мерлин, — простонал Блейз. — Драко, иди сюда! — Что тут у вас? — улыбающийся Малфой, с бокалом шампанского, возник рядом. — Мальчики, — мужское общество разбавили прекрасные леди. — Как насчёт пикника в наших подземельях? Посидим, поностальгируем, детство вспомним… но только всё хорошее! — Блейз, — потеребил друга Малфой. — Сейчас вам тут будет много хорошего, — мрачно заверил Блейз. — Вдрызг пьяный Теодор пошёл разыгрывать сурового Поттера. — Да? — изумился Драко. — Надо посмотреть. Весь слизеринский угол напрягся и устремил взоры в центр Большого зала Хогвартса, где сейчас стоял Герой магической Британии, разговаривая с близнецами Уизли. Северус Снейп, почуяв напряжение, извинился перед супругой и бросился на выручку – пока что непонятно кому, но не успел… — Парни, вы в этом уверены? — Сказать честно, Гарри, нет… но тут сочетание и магловских, и магических компонентов… должно быть доступно… О чём уж там разговаривали закоренелые гриффиндорцы, Теодор не понял, он даже не удосужился наколдовать себе грим пострашнее на лицо, а просто добрёл до Поттера и, скорчив зверскую рожу, спросил: — Поттер, сладость или гадость? Близнецы Уизли выглянули из-за плеча главного Аврора и мерзко захихикали. Потом обернулся и сам Поттер: — Что-что? Тео взглянул ему в лицо и попятился. Глаза Поттера отливали красным, носа не было совсем, а цвет лица был землисто-серым. И для полноты картины из-под верхней губы вылезли острейшие клыки. Теодор икнул, попятился, прошептал «Ма-ма…» и сомлел. Шум, поднявшийся вокруг него, он не услышал… — Ей-Мерлин, Поттер, ты как маленький! — Да ладно тебе! Парни, это круто! — А что это? — Магловские цветные линзы. И полумаска а-ля Волди. Всё быстро надевается, и также быстро снимается. Хэллоуин всё-таки… — Молодые люди, что вы себе… — Простите, профессор… — Директор… — Что с мистером Ноттом, мистер Забини? — Да всё нормально, директор. Банальный обморок. Очнулся Тео на скамье, притиснутой к стене в дальнем углу. С двух сторон его подпирали Астория Гринграсс и Симус Финниган, переговаривавшиеся яростным шёпотом. — Что… — попытался спросить Тео, но голос пропал совсем. — Всё нормально, дорогой, — заворковала Астория, поправляя кружева на мантии Тео. — Блейз Забини – талантливый целитель, он оказал тебе первую помощь. — А директор Снейп выдал зелья своей работы, — грустно качая головой, продолжил Финниган. При слове «зелья» Теодора опять замутило. — Воды! — прохрипел он и чуть не захлебнулся: эти двое доброхотов полили его Агуаменти из волшебных палочек. — Ой, прости, прости, дорогой… — частила Астория. — Мы нечаянно! — виновато басил Финниган. — Может, не воды? — Кофе! — подумав, решил Тео. — И сэндвич. Нет, два сэндвича. Астория и Симус рванули с места и заметались по залу. Астория думала, что она уже достаточно промариновала Тео и лучше жениха ей не найти, так что после вечеринки можно дать согласие на брак. А Симус, собирая бутерброды, думал о том, что он обрадует Нотта выбитым с боем разрешением на производство «облегчённых» зелий – для аллергиков, сквибов и даже маглов. Теодор же отряхнулся, как собака, разбрызгивая кругом воду с волос и одежды, высушился заклинанием и дал сам себе страшную клятву – никогда больше не подходить к Гарри Поттеру. Особенно после того, как услышал от Поттера, держащего свою личную жизнь в тайне, и от Малфоя, вечного противника и соперника: — Не пой эту противную песню? — Отчего же? «Сердце хочет любви», ля-ля-ля… — А жопа ничего не хочет? — А жопа ничего не хочет, с прошлого раза приключений хватило!..