***
нам тепло вместе, потому что любим. мы вместе полгода, а до сих пор такие же неловкие. снимаем квартиру уже около 2 месяцев вместе, в самом тихом районе города, в том самом, где только веселые и задорные крики детворы могли разбудить, а не звуки рычащего мотора мотоцикла в 4 утра какого-то лихача. привычное утро теперь делится на двоих, а просыпаться от мягких поцелуев, оказывается, так приятно. вместе готовить завтрак, а за столом обсуждать дурацкие сны, пока пьешь чай и поедаешь немного подгоревшую яичницу, потому что какому-то бан чану захотелось поцеловать ли минхо, что стоял у плиты. привычными стали и поцелуи перед выходом, порой они бывают настолько чувственными и мягкими, что отрываться и уходить не хотелось. и каждый день минхо слышит от чана: «ты же помнишь, что я всегда рядом?», «люблю тебя», «знаешь, иногда кажется, что мир вокруг сузился до нас двоих!», а потом, тот же бан, смеётся неловко и смущённо, губу закусывает, а взглядом по комнате бегает, лишь бы на минхо не смотреть. а ли каждый раз заплакать хочется, потому что, чем он заслужил такого прекрасного человека? неужели люди могут любить так сильно? или только они вдвоём такие больные? неужели все также сильно хотят раствориться в своем любимом и быть частью его навсегда? а у минхо нет ответа на свои же вопросы, которые как назойливые мухи проносятся в голове, потому что если его реальность такая, то до чужой — нет дела, потому что самый важный человек каждый день говорит о том, что он всегда рядом.***
вечер быстро опустился на город, весна тёплая, но ночью ветер холодный и до самых косточек пробирается, а минхо сидит дома, ждёт чана, пока тот на парах задерживается. стоило только подумать и звенит телефон, оповещая хозяина о сообщении:чанни: может сходим прогуляться? только оденься тепло холодно жду внизу
минхо улыбается и пищит от умиления себе в ладони, даже если чан предложит бросить все и уехать в глушь, он бросит всё и уедет. ведь главное, что вместе, правда? а чан даже ответа не ждёт, потому что его не заставят ждать, потому что минхо любит так же сильно в ответ. ли оставляет остывать чай на кухне и бежит быстрей собираться. среди разбросанных в спальне вещей, находит черную худи чана, и, как чёртов фетишист, сначала запах родной вдыхает, а лишь потом поверх футболки натягивает, джинсы чёрные находит, надевает быстрей и в коридор несётся, кроссовки обувает и куртку вместе с ключами хватает, дверь захлопывает, а пока спускается верхнюю одежду на плечи накидывает. из подъезда выбегает и тут же в спину любимого врезается. — прости, — говорит минхо, когда чан к нему поворачивается. — и привет. — привет. — бан улыбается, и к губам наклоняется, целует нежно, ненадолго губами прижимаясь. — это что моя толстовка? — смеясь спрашивает чан, потому не замечал раньше чтобы минхо вещи таскал у него, но он и не знает, что, когда бан на пары раньше уходит, минхо в обнимку с подушкой чановской спит, потому что его запах для ли — самый любимый. — тебе кажется. — хитро прищурившись отвечает минхо и берёт за руку, пальцы сплетая. — держим путь в наше любимое кафе, — минхо лишь смотрит влюбленно, ему всё равно, лишь бы с чаном. — что? не хочешь? — а ли смеется задорно так. — все в порядке, пойдём быстрей, а то замёрзнем и будем сопли друг другу вытирать, вместо того, чтобы целоваться. — чан смущается немного и непонятно, уши от холода покраснели или от смущения, на его светлой коже все чувства выступают слишком ярко. пока дошли до кафешки, которая встретила их теплом и приятным запахом кофе, словом не обмолвились, потому что им и без них хорошо. они сели за самый дальний столик, чтобы не видел никто, как минхо целует в щёку чана или как он лежит на плече, чуть ли не дремля, от тепла родного человека, что также в ответ жмётся и как чан его в лоб целует, чтобы тоже не видели. они пьют зелёный чай и едят чизкейк на двоих. смеются и болтают обо всём на свете: о предстоящих экзаменах в университете, их повседневности, будущих планах. они всё равно говорят о предстоящей неизвестности, даже если когда-то они исчезнут из сердец друг друга и будут порознь, даже если пойдут разными дорогами, все равно будут счастливы, что когда-то были вместе. серьёзные разговоры уступили место глупым шуткам, с которых оба смеялись так чисто и звонко, что у обоих сердце щемит, разве люди бывают настолько счастливыми? позже шутки ушли на второй план, потому что минхо совесть потерял по пути в кафе, потому что рукой по бедру чана водил, так бесстыдно и пальцами под свободную кофту забирался, бока поглаживая. — минхо, — выдыхая в губы говорит чан, — может ты дома продолжишь? — а минхо за поцелуем тянется, а бан ускользает, улыбаясь самодовольно, проучить кота хочет, потому что с бан чаном шутки плохи. расплатившись они идут домой также молча. вся уверенность минхо куда-то испарилась, а чан идёт и улыбается довольно, ему дали зелёный свет для активных действий, потому что раньше не позволяли. минхо боялся, сам не зная, чего. чан всегда ему открыто улыбается, дарит самые чувственные поцелуи и останавливается, если минхо просит. потому что чан любит. когда пара дошла до подъезда, они решили остаться на улице еще немного, чтобы просто понаблюдать за людьми, что проходят мимо. а минхо не может. ли смотрит на чана: на его бархатную белоснежную кожу, на красивые пухлые губы, по форме напоминающие сердечко, на выжженные кудрявые волосы, которые наверняка чан с утра никак не мог уложить, на широкие плечи, что обтянуты сверху кожаной курткой, глаза бана сверкают, они наполнены счастьем. почувствовав чужой взгляд на себе чан поворачивается к минхо и с улыбкой спрашивает: — пойдем домой? — а уже на ухо шёпотом, — хочу согреть тебя. — ли по цвету напоминает спелый помидор и неловко переминается с ноги на ногу, но согласно кивает. куда же он денется? и минхо сам хватает чана за руку и тянет домой, до самой квартиры, от такого напора бан рассмеялся. наверное, со стороны это смотрелось глупо. как только они дошли до квартиры, а дверь закрылась, милый и нежный чан исчез в ту же секунду, когда прижал минхо к той самой двери и начал целовать. те самые поцелуи-укусы, зализывание ранок и вкус чужой крови на губах. они остановились лишь на секунду, чтобы быстрей разуться и скинуть верхнюю одежду прямо на пол. чан целует снова со всей своей страстью, со всей любовью. соприкоснуться языками сейчас, в эту секунду, не сравнится с другими поцелуями в их обыденности. стонут оба, потому что чувства бьют через край. быстрее бы добраться до спальни, быстрей бы упасть на мягкую кровать, которую не потрудились застелить утром. нависая над минхо, чан замирает на пару мгновений, чтобы посмотреть на такого растрепанного и тяжело дышащего ли. чан осознает, что он попал, он окунулся в море чувств с головой, но он не будет бороться и пытаться выплыть, чтобы глотнуть воздуха. потому что его воздух — минхо, и он будет тонуть в этой бездне, пока минхо тонет вместе с ним. — как же я люблю тебя. — соприкасаясь лбами говорит блондин и целует беспорядочно: в шею, в губы, даже глаза, на что минхо мягко смеется и мажет губами по щеке, ласкает шею, а потом также выдыхает горячим шёпотом в самые губы: — люблю, — и сам снова к губам припадает, целует мокро, кусается. чан спускается поцелуями ниже, оставляя мокрую дорожку от острой линии челюсти до самого пупка, минхо разрывает тишину: — а презервативы? — ли смотри задорно, а на губах улыбка лукавая. — ох, минхо, я… — чан на секунду растерялся, — чёрт! — а минхо смеётся. — в тумбочке, придурок. — бан целует куда-то в шею и улыбается. минхо чувствует его улыбку и чувствует его тепло всем своим телом. и, чёрт, так круто. ли никогда не видел бана таким горячим, таким жадным по отношению к нему. секс и чан — это синонимы, его красивое тело, его низкие стоны, и тихие рыки на ухо. исцарапанная спина чана, бесчисленное количество отметин на шее минхо, синяки на бёдрах от пальцев, настолько сильно чан сжимал их, следы от зубов на ключицах у обоих. любовь всегда сводит с ума, а влюбленные готовы поддаться этому безумию. чан и минхо сошли с ума, этой ночью, вместе. бан чан засыпает и думает, что, если безумие — это метания по кровати, извивающийся от ласк и тихо стонущий ли минхо, он готов быть ненормальным., а минхо, засыпая, думает, что сошел с ума уже в первую секунду их знакомства.***
утро встречает яркими лучами и детскими криками на площадке, которые доносятся сквозь открытое окно. чан просыпается, потому что не может дышать, минхо хоть и меньше него, но легче от этого не становится и почему-то смеется, тихо так, подрагивая. — ты что плачешь от счастья? трясётся мне тут. — голос ли слегка хрипит ото сна, глаза потирает сонные. — не плачу, но, действительно, счастлив, — сгребая в охапку ли, говорит чан и изо всех сил старается в объятиях того не задушить. а минхо умирает как будто и возрождается снова, потому что важные слова звучат из уст человека, который дороже всех на свете. ли пытается не заплакать, но получается плохо, что уже он такого сделал в жизни прошлой? видимо, планету спас, потому что не бывают люди такими счастливыми. пара слезинок скатывается по щекам, а чан замирает на мгновение, не думал, что его слова так повлияют сильно, отстраняясь берёт в руки лицо минхо и дорожки мокрые сцеловывает и улыбается так искренне. — ты такой дурак, минхо, — беззлобно чан шепчет в губы и целует мягко. — но я люблю тебя. — правда любишь? — поднимая темные глаза на чана, спрашивает минхо. — да. по причине явного слабоумия, конечно же.* — ли на такое заявление глаза закатывает, чем рассмешил чана, а смех такой звонкий и задорный, что у минхо в груди сердце начинает биться быстро-быстро и сам улыбается невольно; и заваливает бана обратно, и обнимает того так же крепко, как и любимый делает постоянно. минхо не было так спокойно ещё никогда. даже если когда-то они оставят свой совместный путь, ли не будет жалеть, потому что он любит здесь и сейчас. для минхо бан чан — вселенная. для минхо бан чан — тепло.