Фетиш

Никто не знает, что происходит внутри человека. Особенно, если человек этот сам себе ни в чем не признается, прячет глубоко-глубоко, в самые темные уголки души. Мигель хранил один такой секрет. Уже кучу времени хранил. Годами. «Я тобой восхищался». Ему проще смеяться, чем говорить серьезно. Проще скрыть все за маской, а «это самое» упрятать… нет, как обычно, задвинуть, куда подальше, до следующего раза. Пока опять не прихватит, пока не обдаст жаром, пока тошнить не начнет от желания. Пока не наступит такое чувство, что кишки перекручивает и выворчивает наружу, а дышать невозможно, будто кто-то ударил в грудь. Чувство, когда видишь человека. Когда весь мир зациклен на нем одном. Он в центре мира. А ты давно не восхищаешься, а вожделеешь, сходишь с ума, любишь… до потери пульса любишь. Мигель уже давно не отрицал это чувство. Он облизывался, когда видел Егора, облизывался с тех пор, как ему было шестнадцать. Но тогда было забавно — смотреть на человека, который старше тебя, круче тебя, выглядит и танцует как бог. А сейчас так говорят про тебя, и становится уже не смешно, ведь смотришь ты на него с еще большим благоговением. «Мое мнение редко совпадает с мнением Мигеля». За эти слова хочется ударить кулаком в лицо Егорчику. Егорчик вообще такой идеальный — спокойный, уравновешенный, правильно говорящий, думающий, всегда принимающий верные решения. Мигель не такой конечно — у него язык за зубами не держится, он импульсивный, скачет от эмоции к эмоции, если смеется, то в полный голос, если плачет, то не скрываясь, навзрыд. Да, они слишком разные. Но Мигелю до чертиков обидно, когда Егор говорит подобное. Ему вечно кажется, что для Дружинина он лишь нерадивый ученик, который правым быть априори не может. Мигель часто забывает, что у них вообще-то одинаковая ценность в рамках проекта. Мигель ревнует. Как же дьявольски он ревнует! Он хочет разрушить мир, не оставив ни кирпичика, когда слышит хоть какое-то упоминание о семье Егора, о хореографах, с которыми он общается. Мигель хочет закричать и заткнуть уши руками, когда Дружинин кого-то хвалит, с кем-то танцует, с кем-то разговаривает… Мигель никогда не думал, что он собственник, но он просто дышать не может без этого человека. И ему почему-то очень тяжело делить его с кем-то. Он вообще не думал, что это возможно — вот так ревновать. До мысленного расцарапывания лица ногтями. Нет, всех лиц вокруг — своего, Егора, тех, кто постоянно топчется рядом с Дружининым. Мигеля чудовищно бесит, что Егор вообще никоим образом ему не принадлежит. Они н и к т о друг другу. Егор ему ни брат, ни сват… Они даже не друзья. Они коллеги. Знакомые. По воле судьбы сталкиваемые жизнью. А Егор видит, все видит. Егор не любит Мигеля. Вот так просто и легко. Он бы в лоб это мужчине сказал, но тот никогда не спрашивал. Иногда это даже досадно, прямо раздражающе досадно — столько лет, а мнется, как девочка. Уже давно бы все выяснили, разошлись и не беспокоили друг друга. Для Егора это все лишь игра — ну, пострадает и перестанет. Редко кто до конца жизни безответно любит. Надоедает, скучно становится. Переключаются на кого-нибудь попроще и проживают жизнь спокойно, ровно, без страданий. Егор просто не знает, сколько мучительно долгих лет это все тянется у Мигеля — Дружинин просто не замечал парня, когда тот был пацаненком с темными кудряшками. Видел, конечно, экзотическую внешность, но вообще было не до него тогда, как, впрочем, и сейчас. Однако Егор растягивается в хищнической улыбке каждый раз, когда видит, что Мигель не сводит с него глаз, обижается, ревнует, улыбается, ловит хоть какое-то внимание. Какое-то извращенное удовольствие доставляет этот взгляд щенячьих глаз, эта нервная дрожь, которая заметна невооруженным взглядом, когда они находятся в одном помещении. Личный сорт садомазохизма для Егора проверять Мигеля на прочность, тестировать его границы, испытывать, когда уже взорвется терпение и разлетится ошметками напряжение, которое режется ножами. Дружинин открыто флиртует, трогает, провоцирует мужчину. Ему забавно. Забавно, как тот реагирует, перестает дышать, черт, он бы даже покраснел, если бы не цвет кожи! Егор думает: «Пацан пацаном. Со всем своим юношеским максимализмом и непомерными амбициями. С замахом на него — самого Егора Дружинина». Иногда Мигеля чуть-чуть отпускает. Он берет себя в руки и спокойно, ровно идет по делам. Мигель делает свою работу — и делает ее более чем хорошо — сидит на кастингах, набирает команды, прикипает родственными чувствами чуть ли не к каждому. Он шутит, смеется, ядовито подкалывает других. А в душе зияет дыра, выжженая многолетними страданиями. Но Мигель помнит, что он, черт возьми, мужик суровый, жесткий, крутой. Кумир миллионов. И образ у него такой — с нахмуренными бровями, какой-то злой… Вечно ругающий и посылающий всех куда только можно. И в образе этом он смотрится органично. Но в конце дня, когда гаснут окна в доме напротив, а все нормальные люди уходят спать, Мигель позволяет себе снять маску, помечтать о столь желанном человеке, закопаться в самые сокровенные мысли. Представить что бы было, если бы… Но «если бы» нет и не будет. Потому что-то, что для Мигеля фетиш, для Егора лишь игра. А Егор любит выигрывать.