Солнечная девочка

В Уэко-Мундо нет солнца. И никогда не было. Лишь черное небо, белые пески и чувство безысходности. Иногда ветер проносится по пустыне, холодный, обжигающий. Здесь нет ничего теплого. И никогда не было. Эта девочка, наверное, теплая. Ее привели недавно, грубо толкая в спину, но она вела себя достойно. Она не плакала, даже находила силы улыбаться тем, что вели ее. Рыжая, веселая, солнечная. Красивая. Почему-то Гриммджоу безумно жалел, что не его назначили охранником этой девчонки. Холодный ветер развевал бирюзовые пряди волос Гриммджоу, распахнутая на груди жилетка обнажала дыру Пустого и накачанные мышцы. Он услышал какое-то шевеление и ощущение знакомого реяцу. На песок ступил Улькиорра Шиффер, Кватро Эспада. Выше его рангом — это бесило. Гриммджоу резко обернулся к нему, злобно скалясь. — Что ты тут забыл, Кватро? — из уст Джаггерджака вырвалось почти шипение. — Тебе же поручено охранять женщину! — Сама посидит. Убегать тут некуда, — тихо и надменно ответил Улькиорра, невольно касаясь щеки ладонью. Бледная кожа не может покраснеть, никто не заметит следа пощечины, оставленной девчонкой. Такая смелая. Посмела ударить его, своего надзирателя, который в сотни раз сильнее ее. В тысячи. Он мог в ответ запустить в нее серо, или, не применяя особой силы, свернуть нежную шею, или же банально ударить по лицу в ответ — он априори сильнее физически. Но Улькиорра этого не сделал — нашел себе оправдание, что в таком случае был бы недоволен Айзен. Однако, на самом деле, он не хотел причинять настоящий вред этой женщине. Медовое золото глаз, которые она не опускала при виде Кватро, манило его, хотя Улькиорра ни за что бы себе в этом не признался. Он не знал, что такое душа, зачем она нужна, и ему было не понять бредни девчонки об этом. Гриммджоу фыркнул сквозь зубы. Он уже однажды спасал девчонку от фрасьонов Владыки. И тогда она излечила их, сама избитая, истерзанная ими — излечила. О чем она думала? Чем вообще думают женщины? Но нет, не глупая… Милосердная. Что значит милосердие для арранкара, не имеющего души? — Что, Улькиорра, положил глаз на девчонку? — усмехнулся Джаггерджак, скалясь в своей обычной манере. — Она хороша, наверное! Сам бы не отказался… — Ублюдок. Войдя в сонидо, он схватил Гриммджоу за горло. — Только тронь ее. — А то что? — оскал не сошел с губ, Джаггерджак никогда не боялся, и сейчас он заметил непонятный блеск в глазах Улькиорры. — Айзен-сама будет недоволен, — спокойно ответил тот, отпуская Гриммджоу. Повернулся спиной, выражая полное презрение, и входит в сонидо. Не к девчонке, куда-то в пустыню. Джаггерджак снова фыркнул. Надо же.

***

Это была обычная комната, не похожая на клетку или тюрьму. Небольшая кровать, вверху — окно, маленькое отверстие для того, чтобы проникал свет. Не подземелье. Девчонку держали в хороших условиях. Гриммджоу вошел, осматривая помещение, и щурясь, как кот, предвкушающий трапезу. Девчонка не спала — сидела на импровизированной постели, поджав ноги под себя. Медовые глаза с тревогой смотрели на единственный источник света — на окошко. Пухлые губы тихо произносили что-то. Имя? Она ждала кого-то. Друзей, которые спасут ее? Глупая. Сейчас ее никто не спасет. Да и кто мог ее спасти? Тот рыжий временный шинигами? Смешно… — Скучно? — произнес Гриммджоу почти с участием, проходя внутрь. Она перевела взгляд на него, глядя без страха, почти с презрением. Да что она о себе возомнила? — Не скучно, — тихо ответила девушка, опуская глаза. Гриммджоу присел рядом с ней — она тут же отпрянула, тревожно округлив глаза. Большая грудь чуть колыхнулась от резкого движения. Джаггерджак сглотнул — ему понравилось волнение девчонки. Чуть подавшись вперед, арранкар схватил ее за руки, сжимая запястья и оставляя на тонкой коже синяки. Девочка попыталась вырваться, глядя теперь со страхом, чуть приоткрыв рот, и Гриммджоу не преминул воспользоваться этим, накрыв ее губы поцелуем. Сладкие. Ее кожа пахла миндалем и чем-то теплым, чуждым для Уэко-Мундо. Эта девочка пахла солнцем. Она пыталась бороться, пыталась оттолкнуть от себя арранкара, но тот был сильнее. Гриммджоу прижал девушку к кровати, впиваясь поцелуями в тонкую шею, оставляя на ней засосы и укусы, заставляя стонать. Она изгибалась, пытаясь вырваться. На миг Джаггерджаку стало смешно. Он сильнее прижал к себе хрупкое тело, опускаясь поцелуями к груди, высоко вздымающейся от волнения. Острыми клыками разорвал ткань платья, стащил нижнее белье, и припал губами к соскам. Девочка уже не вырывалась, кажется, смирилась со своей участью. Ослабла, поддаваясь его ласкам. Однако шептала что-то непонятное. Вслушавшись в ее речь, Гриммджоу разобрал имя. «Куросаки-кун…» Сильная пощечина обожгла щеку девушки. Вскрикнув, она с ужасом воззрилась на арранкара, что лишь развеселило его. — Здесь нет Куросаки Ичиго, — угрожающе проговорил Гриммджоу, наслаждаясь искаженным от боли лицом и стаскивая свои хакама. — Здесь есть только я. Он резко разорвал последнюю одежду на девичьем теле — покрывшись густым румянцем, она хотела сжаться, закрыться, но Джаггерджак бесцеремонно раздвинул коленом ее ноги и грубо вошел, резко разрывая девушку изнутри, и заставляя ее громко кричать. На медовых глазах выступили слезы, она всхлипнула от боли, задышала часто и шумно. — Прекрати… прекрати… умоляю… Конечно, ей ведь больно. Гриммджоу не ожидал, что она окажется девственницей. Однако останавливаться он не собирался, страсть затмила сознание арранкара, и он двигался внутри девчонки все быстрее, глубже, заставляя ту изгибаться и плакать, и кричать, срывая голос и моля о пощаде — за что ей досталась еще одна пощечина, такая же сильная, чтобы кричала потише. — Прошу. умоляю… прекрати… Гриммджоу с силой сжал в ладонях грудь девушки, терзая ее поцелуями-укусами, оставляя на нежной коже красные следы. Чувствуя, что близок к концу, довольно оскалился, изливаясь внутрь девушки и через несколько минут выходя из нее. По внутренним сторонам ее бедер стекала кровь вперемешку со спермой, волосы растрепались, и выглядела она больше не красиво — жалко. Плакала, закрывая лицо руками и опускаясь на колени. Ей было дико больно, все тело болело, будто разорванное на части. Гриммджоу не уходил, наблюдая за ее беззвучной истерикой. Солнечная девочка была словно разбита на куски. Желание Джаггерджака получить тепло привело к тому, что источник тепла оказался разрушен. Все, чего он коснется, будет разрушено? Девушка скорчилась на полу, огненные волосы разметались по черному покрытию, заколки выпали из них. Сейчас Шун-Шун-Рикка не могли ей помочь. — Куросаки-кун… — вновь прошептала она, как молитву, прижимая кулачки к обнаженной груди. Это взбесило Гриммджоу. Он схватил девчонку за волосы, поднимая ее вверх — ее растерзанное тело уже не сопротивлялось, не осталось ни сил, ни желания. — Нет. — она только и могла, что шептать, даже кричать уже не в состоянии — горло пересохло. Она была в полной власти этого жестокого арранкара. Внезапно она почувствовала тепло. Кровь на губах. Сильный удар о стену — Гриммджоу просто отбросил ее от себя. Сжавшись комочком на полу, девушка ждала еще удара, но дверь распахнулась Взгляд Улькиорры с бесстрастием упал сначала на обнаженную и истерзанную женщину, потом — на Гриммджоу, который уже надел хакама. — Что ты наделал? — тихо спросил Кватро. — Она еле жива. — Не твое дело, Шиффер, — отмахнулся Джаггерджак, оправив одежду и направляясь к выходу. Улькиорра преградил ему дорогу. — Я спрашиваю — что с женщиной? Палец Кватро направился прямо в лоб Гриммджоу, готовый выстрелить серо. — Нет! — тихо подала голос девушка, и поднялась, прикрываясь сдернутой с постели простыней. — Все в порядке, — голос прозвучал уже тверже, хотя из уголка рта стекала струйка крови. — Уйдите, оба уйдите! — она сорвалась на визг, мотая головой, снова упала на колени, закрывая лицо руками. Как ни странно, оба арранкара повиновались, покидая помещение, чтобы разобраться между собой. А солнечная девочка плакала на полу, прикрытая только окровавленной и смятой простыней.