Nightmare before

Один. Лита стоит посреди полутёмной комнаты — смутно знакомой и выглядящей почти заброшенной. Два. За дверью слышатся тяжёлые шаги. Три Щелчок замочной скважины и её сердце замирает. Теперь ей не выбраться, она заперта. Посреди комнаты стоит небольшой столик, а на нём — рыдающий свёрток. Он плачет и каждый всхлип кажется острой иглой внутри её головы. Лита обхватывает себя за плечи, больше всего на свете мечтая отвернуться. Но она не может. Почему он не может перестать? Вода течёт ото всюду и её становится всё больше. Лита стоит по щиколотку в воде и не может сдвинуться с места. Кап, кап, кап. Из картин на стене, из небольшого камина, из окон, из-под плинтуса — вода, всюду вода. А он все плачет, плачет, плачет. Она так хочет, чтобы он просто прекратил. Лита закрывает уши, чтобы не слышать этих рыданий. Только бы их не слышать. А после все становится тихим. На ватных ногах Лита подходит к свёртку, руки дрожат, и что-то гадкое и кислое подкатывает к горлу, а комнате становится так холодно, будто в склепе. Лита разворачивает простыню и просыпается от собственного крика, с мокрыми от слёз глазами, и не может унять сердце, что вот-вот вырвется из груди. Просто сон. Лита оглядывается по сторонам. Но всё как обычно. Просто её комната, освещённая слабым светом раннего английского утра. За плотными шторами туман, а в воздухе пахнет озоном из-за ночной грозы. Чувствуя не проходящую тревогу, Лита босиком подходит к окну, чтобы отогнать непрошеный кошмар. Едва коснувшись оконной рамы, Лита кричит и падает на гладкий пол. На её окне лежит птица — мёртвый ворон, свернувший шею. Из его клюва стекает тонкая нить запекшейся крови с ещё влажными от дождя перьями. Будто он бился в стекло изо всех сил, пока не умер. Будто… Будто он утонул. Лита рыдает, обхватив себя за плечи. Над домом Лестрейндж кружит стая ворон.