Удивительная штука, любовь: болеешь одним человеком, выздоравливаешь другим. Ринат Валиуллин
Отвратительный вечер, пугающий своей бессмысленностью и идиотизмом, заполняющим всё пространство. В квартире было слишком темно и мрачно, а кресло казалось таким жёстким и неудобным. В последнее время всё потеряло свой окрас, в голове лишь всплывали план мести и образы двух девушек, которые запали в сердце и разрывали душу. В этой жизни нужно всегда делать выбор, что-то решать и расставлять приоритеты, играть по суровым законам и правилам, доказывать непростые «теоремы» этого гребаного бытия, принимать поражения и бороться до конца, стиснув зубы и сжав руки в кулаки. Однако это не так просто, как кажется, даже тяжело. С утра до вечера приходится ловить преступников, затем искать информацию на злейшего врага, наблюдать за жестоким правосудием, переступать закон, разбивать костяшки, сходить с ума, спать с одной, думать об обоих, записывать близкую подругу или даже возлюбленную на курсы молодых мам, собирать кроватки для чужого ребёнка, посещать гостеприимных Аверьяновых, слушать лекции Нинель и понимать, что та права. Это всё чертовски невыносимо, любой устанет, ты тоже не стал исключением, бывший мажор и папенькин сынок горел местью, мечтал отплатить за смерть матери, захлебываться в крови, разрушить покой соперника и удовлетворенно вздохнуть. Ты едва ли не сходил с ума, однако всегда брал себя в руки, находил силы и спал по несколько часов в сутки, разрываясь между воспоминаниями и взглядами двух избранниц, сложно было определиться. Невозможно. Они такие разные, однако ты их любишь обеих. Ненормально. Ладони сжимают стакан, в котором одиноко плещется виски, губы кривятся в странной усмешке, всплывают мимолётные улыбки и взоры той, в чьих глазах бушует холодное море, там нет тепла, ледяной ветер разрывает душу, волны ударяются о скалы, уже и не согреться. Однако ты мечешься, шепча о том, что отважная Родионова красива, одни ямочки чего только стоят. Она тоже одинока, только будущий малыш сможет растопить эту неприступность. Вспоминаешь всё это с особой нежностью, не забыл, как зарывался носом в её волнистые волосы, целовал в шею, проводил пальцами по молочной коже, оставляя отметины и следы. Строгая и суровая Вика растворялась в тебе, моля о продолжении. Податливая и нежная, на утро натягивала свою привычную маску, стыдливо опуская взгляд, думая о другом, твоём конкуренте, который погиб, по нелепой случайности оказавшись вместо тебя. Тебе повезло, остался жив, однако потерял последнее. Видеть тот ужас в глазах возлюбленной не пожелаешь никому. Ты продолжал наведываться к ней, поддерживать, теперь уже думая и о дочке врага, полной противоположности, немного взбалмошной, доверчивой, заливисто смеющейся девчонке, её взор отличался теплотой, которая была окрашена в цвет ещё горячего кофе. Было слишком хорошо и жарко. Запутался. Катя — особая страница в своеобразной «книге», она должна была ненавидеть, послать ко всем чертям, найти себе лучших кандидатов, но девушка продолжала тешиться в твоих сильных руках, привычным движением обводя татуировки на теле, шептала бессмысленные вещи, накидывая на хрупкие плечи белоснежную рубашку, длинные ноги обхватывали торс, а зубки покусывали кожу. Ты терзал её губы, осознавая, что с ней не так, как с капитаном Родионовой, шатенка была полностью в твоей власти, папина дочурка, чьё спокойное существование было нарушено твоим вторжением. Заигралась в эту жестокую игру, из которой уже было не выйти. Ты любил её пряди шоколадных волос, притягивая за затылок несносную девчонку, впиваясь в алые губки грубоватым поцелуем. С ней было великолепно. Сладостные стоны и прерывистое дыхание, незабываемый азарт, белоснежная улыбка и тоненькие кисти рук, вздымающая грудь. Тебя тянуло к ней, Соколовский, а та в ответ сходила с ума по тебе, наведывалась в гости, шла за тобой, боролась, готова на всё. Ты любил её, сжимал в объятиях, касаясь обнаженного плеча, но в то же время думал о беременной Вике, которая весьма недурно готовила, просиживала часами над составами преступлений, разгадывая мотивы и действия убийц. Сильная, но и Катька такая же, храбрая, отважная. Ты метался между двумя, не мог сделать выбор, однако с Родионовой было сложнее, а с дочкой Игнатьева проще, история более завораживающая, легко и свободно. Усмешки в такт и безобидные подзатыльники. Они обе прекрасные, замечательные, но кто из них нужнее? Кто? Всплывают и обрывки фраз любимой подруги, которая была уверена, что своим раздвоением ты сделаешь их обоих, таких потрясающих, несчастными. Ты боялся разбить слишком хрупкий покой Родионовой, с нежностью посматривая на округлившийся животик, но и отнять последнее светлое у Катьки тоже не мог, не простишь никогда. Делаешь глоток алкогольного напитка, чувствуя, как тот обжигает горло, будто пытаясь доказать, какая же ты мразь, но по-своему несчастная. Да ты и сам примерял к себе все ничтожные определения, коря за такой исход событий. Становилось невыносимо. Неожиданно твои мысли прервал резкий стук в дверь, усмехнувшись, ты отставил стакан с недопитым виски, даже не особо задумываясь, кто же решил почтить тебя своим присутствием. Ловко расправившись с входным замком, ты распахнул дверь, впуская внутрь нежданного гостя, точнее, гостью. Твои губы расплылись в странной улыбке, а взгляд столкнулся с кофейным взором, она, Катька, всё та же, с короткой стрижкой и искрящимися глазами. Почему-то не особо хотелось что-то говорить, слова были не нужны, ты осторожно притянул её к себе, проводя ладонью по щеке и усмехаясь, ловя в ответ такую же усмешку, подобную твоей. Сейчас ты не пытаешься разглядеть то море и ледяной ветер, пронизывающий насквозь, до дрожи и мурашек. Лёгким движением стягиваешь с девушки ветровку, прикасаясь к её губам, чувствуется отдалённый привкус чего-то сладкого, невероятный прилив тепла. Дотрагиваешься до обнаженного плечика, хочется обнять и не отпускать, она растворяется в тебе, в ласках. Очень хорошо, закусываешь мочку уха, зарываясь пальцами в её волосы. На секунду отстраняешься, с точностью признав, что на данный момент капитан Родионова не главная владелица твоих мыслей. Впиваешься очередным поцелуем, отдаваясь ей, Катерина дарит тебе себя, доверчиво прижимаясь к сильному торсу. Маленькая и хрупкая, хочется оберегать. Сильная с другими, слабая для тебя. Она чудесная, а ты и не заметил, как полюбил кофе.За окном завывал беспощадный ветер, вам же было слишком жарко, не было сказано ни единой строчки, лишь раздавались сладостные стоны и вздохи. Кажется, что тебе было не до тех пронзительных, таких ярких, голубых глаз, где бушевали волны. Ты изучал каждый миллиметр тела другой, без которой уже невозможно, постараешься не разбить её, в воздухе витала страсть, а ты ловил вскрики, находя во всём кофейный оттенок. Безумие, ваше безумие, Соколовский…