Гнев
Я ненавидела вас. Сначала я хотела вырвать из вашей груди ещё бьющееся сердце и сожрать его. Потом хотела просто избить вас, чтобы вы не смели лезть к моему брату. Хотела унизить вас. Уничтожить. Растоптать. Знали бы вы сколько сил мне стоило просто стоять с каменным лицом, когда мне до боли в руках и ногах хотелось испортить ваше лицо. Смазливое и вечно недовольное. Замечали ли вы, как крепко сжимались мои кулаки, засаживая в ладони ногти и с измученным наслаждением царапая мою плоть, когда я просто видела вас? Быть у вас в подчинении — ещё более злит, потому что я обязана подчиняться приказам. Обязана. Не по своей воле. Я часто делала вам гадости, но вы даже думать не посмели бы о том, что это я. И это правильно. Это не я, это — мой гнев. Это гнев заставлял меня пропускать мимо ушей ваши приказы. Это гнев заставлял меня марать только что надраенное вами до блеска. Это гнев заставлял меня делать ошибки в отчётах. Это гнев заставлял меня прямо перечить вам. Это гнев неистово радовался вашим ошибкам, хотя их было ничтожно мало. Этот гнев — воспитали вы.Уныние
Гнев сменился бессилием. Что я могла сделать? Я — ничто, по сравнению с вами. Я — ваше жалкое подобие. Я — второй солдат разведки. Второй, потому что после вас. Я была жалкой. Времени ни на приведение себя в порядок, ни на гнев, ни на друзей не оставалось. Круг замкнулся. Вылазка — уныние — еда — уныние — сон — уныние. Меня не покидала только безмерная жалость и отвращение. К себе. Потому что я вторая, потому что я не могу защищать брата, потому что я не могу отомстить вам. И уже даже сама не знала почему. Я перестала чувствовать гнев при виде вас, я больше не хотела живого бросить вас в пасть самому отвратительному и слабому титану, чтобы потом все неловко говорили об этой нелепой смерти. Бесконечное уныние. Я иссохлась. Я — до невозможности старая и растерзанная вещь, которую даже не могут пустить на тряпки. Я — шкаф в нашей девчачьей комнате, если чихнуть на который, он развалится. Я — испорченный документ, который вы брезгливо выкидываете со стола. Я — древняя тряпичная кукла, которую даже в руках держать противно. Я — уныние. Я — то, что всегда ассоциировала с вами. Я оказалась неправа. Вы — не уныние.Зависть
Это было самое страшное для меня. Пощёчина, которая абсолютно не отрезвила. Я начала завидовать тем, кто имеет право узнать вас. Каждый чёртов день я внимательно наблюдала за вами. Каждый чёртов день я смотрела на одно и то же. Каждый чёртов день я обещала себе прекратить это. Но. Каждый. Чёртов. День. Я. Смотрела. На. Вас. Я смотрела на вас во время построения, когда вы хмуро оглядывали солдат и пересчитывали всех, еле разлепляя губы. Я смотрела на вас, когда вы уходили вместе с сумасшедшей учёной и главнокомандующим. Я смотрела на вас, когда вы сидели в столовой — что бывает очень редко — и ели с другими капитанами. Я смотрела на вас, когда вы отчитывали меня в своём кабинете за то, что вновь нарушила строй ради брата. А потом я смотрю на капитанов. И мне невыносимо жаждется вырвать им кадык, а затем притвориться ими, чтобы посмотреть на вас ещё. Я завидую майору, что может со смехом приобнять вас по-дружески. Я завидую командиру, когда он хлопает вас по плечу или понимающе качает головой. Я завидую солдатам, которые мучаются от того, что им пришлось поработать с вами. Я завидую вам, потому что вы делаете всё лучше меня. Я завидую всем. Я делаю всё идеально, стремясь выполнять ещё лучше. И я смотрю на вашу реакцию, слушаю ваше сухое: «Сойдёт». И завидую. Невыносимо завидую вам, потому что это вы.Чревоугодие
Это случилось только один раз, и я не хочу повторения. Я напилась из-за вас. Из-за того, что абсолютно не понимаю, что со мной происходит из-за вас. Из-за того, что я увидела, как вы чуть-чуть улыбнулись командору. Из-за того, что никому не могу сказать об этом. Из-за того, что вы всё-таки лучше меня. Из-за того, что сегодня какой-то праздник. Из-за того, что я ничего не понимала. Из-за того, что я хотела забыть, заесть и запить то, о чём не хотела знать. Потому что я запуталась. Потому что я не понимаю ничего, кроме того, что завидую. Удивлена, но алкоголь действительно помогает. Язык не слушается и это нереально здорово, потому что иначе я бы уже давно стояла в вашем кабинете и взахлёб говорила о том, что всё оказалось немного проще. Я завидовала, потому что хотела быть ближе. Сейчас, пока я пьяна, меня радует, что я смогла распутать непонятный клубок мыслей и чувств в голове. Но когда я проснусь завтра, буду рвать и метать, потому что какого-то непонятного чёрта я хочу быть ближе к вам. Этот вечер, этот алкоголь — ваше творение.Алчность
Это чувство мне нравилось. Мне не нравилось, что оно приводило к вам. Я стала жадной до вашего голоса и вашего взгляда. Вся моя жизнь стала сводиться либо к ошибкам, либо к идеальности. Ошибок всё же было больше — тогда вы уделяли мне ещё больше времени. Вы так долго отчитывали меня или просто занимались своими делами в моём присутствии, что я испытывала неземное наслаждение. Ваше драгоценное время стало так часто тратиться на меня. Я брала на себя вину других, прожигала взглядом тех, кто слишком долго задерживался около вас. Вы не должны тратить время на них. Для них это слишком дорогое удовольствие. Я почти превратилась в один странный сгусток непонятной субстанции, потому что всё, что я хотела — это ваше время, ваши слова, ваши взгляды, ваши касания. Особенно, когда я поняла, что ваши касания — это нечто большее, чем радость от защиты брата. Это — самое прекрасное в моей жизни. Касались вы меня совсем не часто, но, каждый раз, спасая или останавливая. Замечали ли вы, как я замирала от этого? Как я абсолютно переставала понимать происходящее, полностью превращаясь в средоточие касания? Я жажду, чтобы ваше время тратилось только на меня, ваши касания предназначались только мне, ваши губы говорили только мне. Мне. Мне. Мне. Вы — моя самая дорогая тайна и самое надёжно спрятанное сокровище.Гордыня
Это было слишком неожиданно и пришло в то мгновение, когда командир похвалил вас при всех. Вам было неудобно, хотя вы как обычно сохранили хладнокровие. Я поняла, что радуюсь за вас, что я горжусь вами, когда заметила, что прячу улыбку в красную ткань на шее. Понимание этого не заставило меня безжалостно хлестать себя по щекам и постоянно рисковать на вылазках, как раньше, но начало… радовать меня. Я гордилась вами, пряча улыбку в шарф каждый раз, когда вас хвалили, что бывало необычайно редко. Я научилась замечать в глазах солдат не только страх, но и уважение к вам. Я научилась видеть во взгляде ребёнка восхищение вами. Я научилась слышать о вас только хорошее. Я научилась говорить о вас честно. Я научилась ещё лучше замечать каждую мелочь, хотя бы на толику относящуюся к вам. Я научилась находить в вас каждый раз что-то до необычайности удивительное. И я научилась гордиться вами. Гордиться так, как гордится мать первыми шагами маленького ребёнка; как гордится орлица первым полётом птенца; как гордится каждый богач своим достатком; как гордится ученик своим учителем, что представляет собой его идеал; как гордится солдат своим отважным капитаном, который идёт впереди всех; как гордится жена успехами своего любимого мужа… Я упрямо не замечала ничего кроме вас. Ни моих желаний, ни моих достижений, ни моих ошибок — ничего. Всё это заменили вы, что с самого начала вторглись под мои внутренности и когтями провели по сердцу, заставляя пробуждаться слишком сильные чувства. Но это всего лишь мелочь. Вы — то, чем я горжусь, несмотря на то, как далеко друг от друга наши жизни и чувства.Похоть
Это последняя капля, последняя стадия, последняя точка невозврата. И я даже не пыталась остановиться. Меня даже не удивило это желание. То, что я ещё совсем недавно считала грязным, противным и низким, обрело совсем иной вид. Это стало чем-то необыкновенно-прекрасным и желанным. Но при одном условии. Если это вы, и если это я. Разве вы не замечали мои взгляды на ваше тело, капитан? Я смотрела на вас утром, во время обеда, во время тренировок, во время ужина, во время перерыва, во время всего. Я изучала вас, как, наверно, изучает тело опытный художник или скульптор. Только им можно касаться и видеть всё, а мне — нет. Я замирала, когда вы смотрели на меня. Маска идеальна и не давала трещин, но тело не слушалось и против воли замирало, когда я чувствовала ваш взгляд. Я стала его чувствовать даже не видя вас — моё тело само давало мне понять, что вы рядом. Это был риск, мне было страшно, но… это было так волнительно и странно-приятно, что у меня не оставалось сил сопротивляться. Я любила смотреть на вас особенно во время тренировок рукопашного боя, когда вы могли снять с себя рубашку. Я могла легко и открыто смотреть на вас, потому что все думали, что я просто изучаю ваши приёмы. Знали бы вы, как я ликовала в этот момент. Уверена, что вы даже подумать не могли о том, что я внимательно наблюдаю только за вашим движением и вашим телом. Как точно и быстро вы наносите удары; как растягиваются ваши мышцы; как вы напрягаетесь, еле-еле, совсем незаметно, если только не смотреть на вас, как я. Но на вас никто не смотрит так. Так на вас могу смотреть только я. Я уже давно поняла, что «влюблённые» девочки быстро сбегают под вашим строгим и холодным взглядом. Но я уже не смогу убежать и скрыться в безопасной норке, потому что эта стадия — последняя. Потому что я даже не боролась против этого. Потому что я желала этих эмоций, пускай и запрятанных глубоко в себе. Потому что я позволила себе желать вас. Потому что я позволила себе влюбиться. Сначала от этого факта хотелось вырвать себе волосы, а потом обязательно испортить ваш идеальный порядок в кабинете, чтобы получить нагоняй от вас и испортить мнение о вас же. Но ваши движения, ваше тело, ваш голос, ваши глаза, ваш еле уловимый запах чистоты и бумаг каждый раз останавливали меня. И теперь, когда я смотрю прямо на вас во время тренировки, вы внезапно оглядываетесь, направляя взгляд прямо на меня. И я не понимаю хочу ли я скрыть от вас, или жажду, чтобы вы увидели это в моих глазах, но уверенно признаюсь себе.Вы — мои семь смертных грехов, которыми я наслаждаюсь до абсурда.