From 14.12 to frvr

Любую историю можно прожить, подробно её описав. - Дурак! - думаю я и открываю блокнот в телефоне. А у самой дурацких мыслей невпроворот. Строчка за строчкой появляется на маленьком экране, а пальцы ошалело скачут по клавиатуре. На что только способны люди, когда чувствуют приближение настоящего чувства, охватывающего с ног до головы? Вот и я не знала, но была уверена, что смогу даже поднять огромного серого слона, если будет необходимо. А как хотелось хоть на пару мыслей залезть в голову Лэта. Его мысли всегда были сущей загадкой. После всех ссор и разногласий меня почему-то все равно интересовали его чувства. Я отбрасываю эти ненужные мысли и вспоминаю о том, что у меня есть работа, за которую мне платят. Дети не ждут, пока их непутевый задумчивый вожатый разберётся со своими эмоциями, они торопятся скорее забежать в столовую и наброситься на свои апельсины. Полдник - это та часть дня, когда они уже закончили свои занятия, урвали возможность для шалостей на сонном часу и с нетерпением ждут вечерних развлечений. Сегодня в наших планах устроить для них дискотеку, о которой давно просят, после концерта талантов. Я нервничаю, потому что Лэт задолжал мне один медленный танец, а в лагере мой и его социальный статус не дают нам ни единой возможности для романтики. Когда с апельсинами наконец покончено, я тороплюсь к спальням, чтобы позвать свой отряд в зал. Они не так уж и торопятся, поэтому решаю бросить это и собираться самой. В конце концов, мой отряд - не сопливые ребятишки, а почти сформировавшиеся личности, любители точных наук и тонких шуток. Некоторые из них, как Лэт и наши общие друзья, стоят на пороге выпуска из старшей школы. Некоторым ещё только предстоит познать её прелести, и они с упорством, присущим настоящим математикам, стремятся показать учителям и сверстникам, на что способны. В лагере на себя времени совсем нет, особенно если вживаешься в роль вожатого слишком сильно, поэтому я хватаю самую свежую и не мятую майку, надеваю длинную юбку и достаю из шкафа первые попавшиеся босоножки на каблуке. Расчесываю волосы, наплевав, что значительная их часть остаётся на пластиковой расческе, и бегу в зал. Без меня мероприятие, конечно же, не начнётся, ведь я ведущий - вот для чего мне пришлось резко наводить красоту на своём уставшем от недосыпа лице. И зачем только я на все это согласилась? Несмотря на безграничную любовь к концертам и отрядам, мероприятиям и всей этой активной жизни, я предполагала, насколько тяжелым для меня будет находиться так близко к Лэту без возможности в очередной раз ненадолго сойтись. Я - новоиспеченный вожатый, а он проживает последнюю смену в качестве обучающегося, и этим все сказано. Концерт начался, один за другим выступали талантливые мальчишки и девчонки, все шло гладко. Я выхожу на сцену, чтобы объявить о следующем таланте - парне, который будет читать стихи о любви. И запинаюсь. Запинаюсь, потому что сталкиваюсь взглядом с Лэтом, сидящим в конце зала. Кое-как выговариваю: «Ведь в сердце математика не только цифры и формулы, но и искренние чувства!» и ретируюсь со сцены. Перед глазами все ещё стоит его взгляд, а в голове мысль о том, что эту строчку в сценарии я писала, думая о нем. Можно подумать, я влюблена в Лэта, но я сама не думаю, что это так. Наша с ним история началась около трёх лет назад со взаимной неприязни - он подумал, что я не в его вкусе, а я решила, что более беспардонного парня и представить трудно. Правда, этот период был коротким, и вскоре я переменила своё мнение о нем. Мы впервые «заговорили», если это можно так назвать, в сети, когда моя соседка заснула и мне нечем было занять пустую в начале первого семестра голову. Он рассказал мне тогда, что думает о дискотеках. За три года это стерлось из моей памяти, но я отчётливо запомнила, что сказала ему о своей любви к медленным танцам и сомнениях насчёт потных тел, прыгающих вокруг в свете цветомузыки. Сегодня нас ожидало то же самое. Концерт прошёл быстро, и отряды разбрелись по спальням готовиться к дискотеке. Я плелась в свою комнату, как вдруг в мое поле зрения попала Марья. - Привет! Я помахала ей рукой, чтобы привлечь к себе внимание. Она сильно похудела с прошлой нашей встречи и теперь выглядела немного болезненно. Мы познакомились благодаря Лэту, а если точнее, то его флирту с Марьей. Их знакомство состоялось в этом же лагере, и именно поэтому я испытала укол ревности, когда заметила её. Наверное, от этого мне не удастся избавиться, ведь поначалу чувства к Лэту и обида на него были единственным, что нас с ней связывало. Он был без ума влюблённым в меня только первые несколько месяцев. Ночные переписки стали приятной привычкой, и вскоре мы оба поняли, что жизнь с ними стала намного приятнее. На мой день рождения он приехал сквозь сумасшедшую пургу, а с собой привёз восхитительный букет и всем этим окончательно завоевал моё расположение. Спустя две недели мы объявили себя парой. То есть облекли эту незамысловатую симпатию в форму договора: ты мой парень, я твоя девушка, поэтому по праздникам ты будешь дарить мне подарки, а я... ну, я тоже буду тебе что-нибудь должна. Сейчас, конечно же, никто никому ничего не должен, поэтому Марья может щебетать с ним сколько угодно без угрозы для жизни и здоровья. Мне не хочется с ней беседовать, поэтому, дождавшись приветственного кивка в ответ, я сбегаю сбрасывать каблуки и превращаться из высокой красотки обратно в вожатого. По пути мне встречается Лэт. Он окружён друзьями, и они громко обсуждают матч, начало которого им пришлось пропустить из-за концерта. Непонятно, зачем они каждый год приезжают сюда, соглашаются со всеми этими ограничениями (а их ещё больше, чем в учебном году - строгий режим, обязательные культмассовые мероприятия, ограниченная территория и далее, далее). Я улыбаюсь, потому что мне нравятся друзья Лэта, а они с веселым шумом проходят мимо. На мой телефон приходит смс. Я оборачиваюсь, чтобы поймать его взгляд, но Лэт уже снова поглощён атмосферой футбола. «Напиши, когда будет медленный танец» «Ох, ну спасибо. Пожалуй, я не стану этого делать.» Решаю и сажусь на скамейку. Свободная минутка вожатого выглядит вот так - все танцуют где-то в другой части корпуса, а ты, обессиленный, ищешь свободную ровную поверхность, чтобы хоть на пару минут прилечь и почувствовать себя одним из беззаботно отдыхающих здесь детей. В течение учебного года я часто сидела так, на скамейке, в одиночестве. Иногда мы сидели с Лэтом. Он клал руки на мою талию или ниже, но всегда поднимал, если в зоне видимости появлялись наши воспитатели. Наше учебное заведение - не обычная школа, куда избалованные детишки приходят, чтобы показать свою модную одежду или собрать вокруг себя толпу фанатов. Наша школа - это место для стремящихся к знаниям и успеху. По крайней мере, так каждый год говорит директор. При школе есть интернат, куда и съезжаются такие ребята, как мы, дом которых находится далеко. Я приехала сюда, только закончив младшую школу, совсем ещё ребёнком, поэтому без воспитателей жить было невозможно. Теперь мы повзрослели, но каждый год приезжают такие же малыши, как я когда-то, нуждающиеся в том, чтобы кто-то следил за тем, как они едят, спят и принимают ванну. За Лэтом и мной воспитатели установили особый вид наблюдений - предохранительный. Они так волновались, что мы почувствуем себя достаточно взрослыми, чтобы заняться сексом прямо в школе. Уже непонятно, благодаря ли их стараниям или нашему благоразумию этого так и не произошло. Тогда, сидя в одиночестве на скамейке, я мучила себя мыслями о том, что будет дальше. Я ещё не знала, что бесплотные мысли о будущем - это одна из вещей, безжалостно пожирающих реальную жизнь. Вопреки опасениям, дальше ничего страшного не случилось. Мы время от времени перекидывались неловкими взглядами, но на фоне моего страшного недосыпа и отсутствия свободного времени напряжение между Лэтом и мной не было проблемой. Есть своя прелесть в занятой лагерной жизни, и из-за неё так грустно, когда смена заканчивается. Мне не было грустно. Хотелось поскорее закончить, уехать далеко домой и быть обычной юной девчушкой. Не мучить себя и Лэта тяжестью воспоминаний, не спать до утра по собственной воле, а не следить за тем, чтобы никто этого не делал. Я понимала, что это лето - моё последнее лето перед университетом - это время завершения предыдущего этапа. И рациональная часть меня была уверена в том, что подростковая влюбленность в мальчишку-спортсмена должна остаться перевёрнутой страницей. На прощание мы дважды неловко обнялись. Отряд провожал ребят, а я провожала наши отношения с Лэтом. В моей голове что-то всё ещё просилось остаться с ним. И я глушила эти мысли, прикрываясь занятостью.