пес, солнышко и другие

они идут по коридору. Георг говорит с кем-то по телефону — о новой коллекции какого-то модного бренда, кажется, — а Сэмюэль несет его сумку. его следующая лекция, вообще-то, в аудитории на другом конце здания, но он успел привыкнуть. помочь Ганноверу ему только в радость. — ты вообще видела эти платья? стыд какой-то! прошлый показ и то лучше был, кис, говорю тебе. да, да. ладно, давай, увидимся вечером в клубе. чмоки-чмоки! он хихикает, сбрасывает и передает телефон Сэму, чтоб тот положил его в сумку. отдав телефон, Ганновер тяжело вздыхает. — ах, Сэмми, как же это все утомляет. — что «все»? — как что? я же всегда должен знать, что в тренде. должен не отставать от моды. я ведь, все-таки, король. и где тут найдешь время на эту учебу? — он снова вздыхает и качает головой. — хорошо хоть есть ты. и что бы я без тебя делал, м, Сэмми? — он мягко хмыкает и кидает взгляд на Сибери. тот краснеет, смущенно улыбаясь. — я-я… не стоит… — ну! еще как стоит. ты у меня такой замечательный. Сэмюэль заливается краской и отводит взгляд в сторону. — м-мы пришли, — он отдает сумку парню и делает пару шагов назад. — мне нужно бежать, прости- эм- пока! — стой! — Сэм, уже было сбежавший, резко останавливается и оборачивается к Георгу. даже несмотря на надетые очки, чтобы увидеть не только размытый розово-блестящий силуэт, ему приходится сощурить глаза. — поехали вечером со мной в клуб. будет весело, обещаю. i ain't got no time, no — но… у меня совсем нет времени, д-да и родители вряд ли меня отпустят… cause when this day is gone i still got shit to run — малыш, отказы не принимаются. — но Георг, я- but i could make it for you — никаких «но»! я заеду за тобой в девять. — я не уверен, позволяет ли мне религия… — позволяет. поехали. Сэмми остается лишь согласно кивнуть, вздохнув. Ганновер довольно улыбается и исчезает за дверью в аудиторию. cause you're so beautiful i'd rather drink you up он просит таксиста остановить у указанного Сэмом дома, пишет ему смску «карета у входа, принцесса, я жду ;)» и нетерпеливо глядит в окно машины. парень выбегает минут через пять, как всегда, в брюках, рубашке и свитере. ну и кто так ходит в клуб? — привет. он садится в машину, Георг кивает таксисту и тот трогается. — и во что ты одет, скажи мне? — в-в свою обычную одежду? — вот именно! мы едем в клуб, милый мой, ты собираешься идти туда в свитере? скажи еще, что тебе его мама связала! — нет, бабушка- — ох, ебать меня- Сэмми. снимай это. Сэм нервно сглатывает, выдыхает и стягивает с себя свитер. Ганновер окидывает его скептическим взглядом и тянется к пуговицам рубашки парня. — э-эй! т-ты что собрался раздеть меня тут? — он перехватывает руки британца, схватив его за запястья. Георг закатывает глаза и сбрасывает его ладони. — хочу расстегнуть верхнюю пуговицу, — Сэмюэль перестает сопротивляться, и Ганновер растегивает две верхние пуговицы. так, на всякий случай. — и теперь последний штрих, — он немного копается в сумочке, но в итоге вытаскивает баночку с золотым глиттером. — закрой глаза. Сибери зажмуривается так, будто собрался спрыгнуть со скалы. Георг, насыпав немного блесток себе на ладонь, дует на нее, сдувая все на парня. тот чихает. — будь здоров. хм… — он рукой взъерошивает его волосы. — вот. готово. — д-долго еще? — интересуется Сэм, кинув взгляд на улицу за окном. — почти приехали. Ганновер смотрит вперед, следя за дорогой через лобовое стекло. Сэмюэль собирается отвернуться к окну, но они выезжают на ярко освещенную улицу, и он вдруг замирает, глядя на Георга. тот, целиком и полностью покрытый глиттером, в свете уличных фонарей и цветных вывесок начинает блистать в буквальном смысле. ангел. — выпей со мной, Сэмми! — британцу приходится кричать во весь голос, чтобы его не перебила громко кричащая музыка. Сэмюэль, вжавшись в барный стул, усиленно пялится себе под ноги. бедный мальчик чувствовал себя как олень в свете фар, которого чуть не сбила машина посреди ночи — он был так же ослеплен и оглушен, с непривычки напуган, с головой накрыт приступом паники и не имел ни малейшего представления, что ему делать. — солнышко, Сэмми, отпусти уже этот стул, вот, возьми, — он дает ему бокал со слабоалкогольным коктейлем, — выпей. расслабься хоть немного! Сибери принимает бокал, с подозрением нюхает его, а обнаружив, что тот приятно пахнет чем-то сладковатым, сперва осторожно делает глоток, а после выпивает весь остальной бокал и отдает его Георгу. Ганновер довольно хмыкает и заказывает еще коктейль, уже покрепче. он медленно, но верно повышает градус напитков, которые впихивает в руки Сэму. остановиться приходится на красном вине, от первого бокала которого Сэмюэль морщится; второй они выпивают за любовь, третий — на брудершафт, четвертый за королеву Британии… и так, пока Сэм не начинает рваться на танцпол — тогда Георг точно понимает, что парню хватит. — пошли потанцуем, Георг! — ну тебя и развезло, дорогуша… надо бы отвезти тебя домой. — нет! — да, Сэмми, домой и прямиком в кроватку. — нельзя домой! родители ж-же узнают, чт-то я пил, и- — и к кресту вместо Иисуса будешь прибит ты, — Сэмюэль энергично кивает в ответ и тянется к полупустому бокалу. Ганновер шлепает его по руке. — нельзя! Сибери недовольно надувает губы и озирается по сторонам в поисках чего-нибудь веселого. — так, ладно, поедем ко мне. — вот что она сказала, — Сэмми шутит и сам же хихикает над этим. — о боже, что же это я слышу, с этих христианских губ слетела непристойная шутка! как же так, ты ведь ими мать целуешь? — британец смеется. — а хотелось б-бы тебя… — что? — Ганноверу кажется, что он неправильно услышал сказанное — и неудивительно, музыка-то некуда не делась, поэтому он, оторвав взгляд от экрана телефона, на котором он вводил адрес для заказа убера, и непонимающе уставившись на Сибери, переспрашивает. тот лишь мотает головой в ответ, отмахиваясь. Георг решает не допытываться. — Гео-о-орг. — м? — Ге-е-еорг. — что? Ганновер обхватывает Сэмми за талию, вытаскивает из машины, берет свою сумку, кивает таксисту и ведет Сэма к входу в многоэтажное здание. — поцелуй меня. — …ты пьян, Сэмюэль. они заходят в подъезд. Георгу приходится крепче схватить Сибери, чтоб дойти. — а г-говорят, что чтобы услышать правду, надо… надо человека напоить… — и в чем правда? — в том, что ты мне нравишься. Георг замирает. его палец в миллиметрах от кнопки вызова лифта. он нервно сглатывает, нажимает и выпрямляется, решая это заявление проигнорировать. мало ли какой бред выкинет пьяный гетеросексуальный католик. — я всем нравлюсь, лап. — нет! т-то есть да, н-но- я в тебя влюбился. — вот давай утром проблюемся и ты это повторишь. Сэм вздыхает и кладет голову ему на плечо. — ну поцелуй меня. — нет. — почему? — ты сам не знаешь, что говоришь. — я тебе не нравлюсь, да? Ганновер тяжело вздыхает. лифт останавливается и открывается, они выходят, Георг ставит Сэмюэля у стенки, как если бы он нес какую-то мебель или доски, и принимается искать ключи. — иногда я д-думаю, что мне стоит сменить религию… после встречи с тобой я п-понял, что верю не в Иисуса, а в тебя, ты… ты — свет в моей жизни, мой единственный бог и король. британец роняет ключи и громко вскрикивает «блять», кидает сумку на пол, прижимает Сэма к стене и впивается в его губы своими. у того сбивается дыхание, сердце будто пропускает удар, он резко трезвеет и осознает, что происходит — но он соврет, если скажет, что он этим не наслаждается. Георг отстраняется буквально на секунду, лишь чтоб они могли перевести дыхание и спешно пробежаться взглядами по лицам друг друга, по растрепанным волосам, прикрытым глазам, дрожащим ресницам и губам, докрасна зацелованным. — я бы трахнул тебя прямо сейчас, поставив на колени. Сибери быстро облизывает губы и смотрит ему в глаза. — так чего ты ждешь? honey, on your knees when you look at me i'm dressed like a fucking queen and you're begging 'please' Сэмюэль стоит на коленях. ворс ковра, постеленного в спальне Георга, вероятно, уже на них отпечатался. все сомнения о его ориентации, пожалуй, были отметены минут пять назад. он поднимает взгляд вверх, на лицо Ганновера, выражающее чистые возбуждение и наслаждение, к его лбу прилипли пряди светлых волос, розовая шуба была скинута еще где-то на лестнице. i rule with the velvet tongue and my dress undone and i know that i'll get you lost but i'm having fun рубашка Сэма расстегнута и спущена до локтей — просто чтоб не мешалась, и он делает все что может, чтобы доставить Георгу удовольствие. скорее всего, он проснется с головной болью, если повезет, в объятиях Короля, с сохранившимися воспоминаниями и без тошноты, и, скорее всего, будет до ужаса потерян — но разве это важно? все что важно сейчас — удовольствие, наслаждение, уникальное и чистое, такое, что Сэмюэль благоговеет даже, первобытное, божественное, святое. ho-o-oly (holy), ho-o-oly (yeah)