vancouver sleep clinic — flaws. daughter — flaws
смолов письма не пишет. ни бумажные, ни электронные. ручку в руки не берет и пальцами клавиш не касается. сдерживается или попросту боится. мне жаль, что тебя не застал летний ливень в июльскую ночь на балтийском заливе. смолов долго в экран вглядывается — ноутбука или телефона. экран гаснет через десять минут бездействия, а он и внимания не обращает. рядом кто-то из миранчуков место занимает, заставляя в реальность вернуться. мне жаль, что мы снова не сядем на поезд, который пройдет часовой этот пояс. — федь, ты бледный. — все хорошо. смолов улыбается и наушники надевает, всем видом показывая, что продолжения разговора не будет. прячется словно и голову отворачивает. маленьким мальчикам не нужно знать, что дядя федор страдает и сил набраться не может, чтобы письмо обычное написать. поэтому натяни улыбку шире. я скучаю, но никто не знает. смолов зачем-то дзюбе набирает, гудки слушает и сбрасывает после третьего. идиот потому что. нервными шагами комнату в номере измеряет. через время перезванивает и тишину слушает. как это все отвратительно и низко. угораздило влюбиться в дураков. артём молчание первый прерывает. — ломает, да? в ответ слышит угу тихое и шелест непонятный. словно кто-то из блокнота страницы вырывает, комкает и в урну выкидывает. артём трубку не бросает, понимает, что не только ему одному больно. нужно стараться, ведь эта жизнь на любителя. — я себя ненавижу. даже письмо блядское написать не могу. элементарное все будет хорошо, понимаешь, тём? — не понимал, то не слушал бы нытье твое, смол. — я ему мир обещал весь показать. дзюба хмыкает, потому что я тоже много наобещал, пока смолов бутылку с водой ищет в сумке. у них за окном города разные, а боль общая. для двоих удивительно это. будто душа истлела, дыхание сбилось, а вера побледнела. артём вызов сбрасывает через двадцать минут, бросая перед этим мы ничего не могли сделать, смол, оставляя того в одиночестве номера. за окном город красивый и обещания не исполненные. они ведь гулять вместе здесь должны были. как сложно жить в этом мире лжи. смолов все же нужный сайт открывает. адрес, почта, через все запятые дойдет наконец до точки. наверное. пальцы все так же на клавиши не опускаются, в воздухе замирают. просто время от времени нам не прет. ' павел мамаев получает по 50 писем в день.' только не от того, от кого хотелось бы.— я тебя сберегу. — не давай обещаний, которые выполнить не сможешь, смол.
паша в воспоминаниях — так близко и так далеко. кажется, что руку протяни и рядом окажется. он на федю не смотрит с экрана телефона, давно в голове засел. не вытащишь, не получится, не справишься — не так это все работает. проиграли все, я ведь знал итог. паша во снах — тепло дарит. объятиями своими крепкими, взглядами и прикосновениями. федя, каждый раз просыпаясь, надеется, что на второй половине увидит пашу сонного, в одеяле запутанного. но глаза открывает и пустоту видит. и мы не проснемся на утро в обнимку. паша в воспоминаниях — улыбается. тепло так, по живому и настоящему. смеется так громко и заразительно, порой ладонью рот прикрывая, чуть смущаясь собственного смеха, пока сердце феди в грудной клетке замирает, а после по новой биться начинает. тук-тук.ты был прав. не нужно давать обещаний, которые сдержать не cможешь. прости, что не сберег.
тук-тук.вы действительно хотите удалить это сообщение?
тук.да.
и все письма так и останутся ненаписанными, неотправленными, непрочитанными.