Потерянная невинность

Вся моя жизнь превратилась в точку. Точку кипения. С того самого вечера, как она переступила порог моего дома, чтобы принять контракт. Я был как в бреду, сидя трое суток на полу, вдыхая запах гари свечей и портящегося мяса. Человеческого мяса. Повторял снова и снова: «Милосердная Матушка, пошли мне свое дитя…». Каждый раз на слове матушка, сердце мое пропускало удар, а перед глазами вставала моя мать, с укором глядящая на меня. Нет! Нет, уходи от меня! Это вы меня покинули, оставили одного! Это из-за вас я сейчас один в пустом доме, взываю и молю… Она окинула меня презрительным взглядом и развалилась на моей кровати, пока я сбивчиво говорил о Рифтенском приюте. Я сотни раз прокручивал в голове слова, что скажу ассасину, но этот взгляд сравнял меня с землей. Она просто кивнула и ушла, одной своей язвительной улыбкой полоснув по сердцу так, что я забыл, как дышать. Назад дороги нет. Пусть думает, что это лишь каприз избалованного юнца, что не мог потерпеть пару лет какую-то старую грымзу. Я делал это не для себя и не для других сироток. Только для нее одной. Ее нещадно истязали много больше всех остальных, за ее кроткий нрав, за ее всепрощение. Ремедиос. Ре-ме-ди-ос – такое нежное, музыкальное имя. От этого имени веет весной и медовой сладостью, прямо как от его обладательницы. Моя любимая, рыжая, как солнышко, а глаза цвета первой травы. Когда она улыбается, я всегда представляю, что это лишь для меня. Как тогда, когда я украл для нее у Грелод сладкий рулет. Она счастливо смеялась, слизывая с пальчиков сладкую глазурь, а я упивался звуками ее голоса, наполненного радостью. Даже два голодных дня не могли омрачить мое скромное счастье… Я часто представлял, что возьму ее в жены, что уберегу ее от всего мира. Смелые мечты. Она отказалась взять нашу фамильную ценность в качестве платы, просто швырнула блюдо на пол, отвесив мне пощечину. За все придется платить сполна, жизнь еще вернет мне этот долг. Так говорила она тогда. А потом ушла. Как бы я хотел никогда больше не видеть эти глаза… А жизнь начала вытрясать с меня долг сразу после моего прибытия в Рифтен. Мою Ремедиос удочерили, и она исчезла в неизвестном направлении. А спустя полгода усыновили и меня. Женщина с холодными глазами убийцы, которые преследовали меня в кошмарах каждую ночь, швырнула увесистый кошель под ноги Констанции. Чтобы привести меня в мою новую Семью. «Здесь хватит, я думаю! Столько нынче стоит потерянная невинность!» Я стал одним из лучших в нашей Семье. «Разящая невинность», так они меня называли, каждый раз, когда я возвращался с заданий с холодной усмешкой, весь забрызганный кровью. Я не боялся смерти, ни своей, ни чужой. И презрительно смеялся, когда кто-то говорил о ней. Нас пугает не сама горечь утрат, смерть друзей и родных. Нас пугает отсутствие пристального внимания! Боязнь гибели родных - это всего лишь ужас перед жизнью без свидетелей. Так я говорил, закаляя свое сердце в ледяной иронии. И ничуть не удивился, когда после смерти Слышащей, Матушка призвала меня. А сейчас, возвращаясь мыслями в прошлое, я хочу лишь одного! Чтобы никогда не было того контракта, что привел меня в Семью и сюда, в эту комнату, к этой женщине. Ее заказали по всем правилам, оговорив особые условия – вырезать сердце и принести клиенту. Муж заподозрил ее в измене, прочтя ее дневник… Нежное сердечко, липкое от крови, остатками своего тепла грело мои ледяные ладони. А я видел перед собой глаза цвета весенней травы, потухшие, но их прощальный взгляд был полон удивления и нежности. Я не умел плакать. Но крик моей души разбудил всю округу. Я принес ее сердце тому скоту. Как он и хотел. И пригвоздил его тонким лезвием прямо к его груди. На глаза попался ее дневник. По-моему я расплатился сполна за Грелод и за все последующие контракты, ведь на каждой странице ее рукой аккуратно было выведено мое имя. «Авентус, найди же меня, я хочу отдать тебе свое сердце…». Как часто Бабетта предлагала мне свой дар… Единственный дар, о котором я сейчас страстно мечтал – дар безумия. Я рыдал без слез, валяясь в ногах у шута, и просил его наградить меня безумием. А он лишь молча смотрел на меня, глазами мудрыми и печальными. Как совершенно нормальный человек на ненормального. И держал меня за руки, отобрав оружие... Тьма наступает со смертью тишины. Смерть души наступает со смертью Любви. Да, жизнь превратилась в точку. Точку кипения. Есть только бесконечное море печали по мертвым, теперь я тоже это знаю. И я хотел им стать, этим проклятым морем! Чтобы за гранью жизни, в мире усопших, его волнами смывать с ее ножек земной прах. - И тебе оружие вошло в душу, Слышащий, этой ступени не миновать никому из нас… Что есть величайшая иллюзия жизни? Невинность, брат мой…