Его жизнь резко изменилась.

Жизнь героев проходила своим чередом. Мьюн бороздил пространство своим храмом и был в своих мечтаниях, а Глим находилась у себя дома и изучала науку и астрологию. Ей всё равно нельзя долго находиться на солнце, даже если теперь крепче. Они редко встречались; каждый был занят своими делами и редко удавалось найти минутку, чтобы повидаться. Лишь Сохон навещал Глим, т.к его храм был недалеко от её дома. Ничто не сближает так сильно, как долгая разлука, а затем уединение; Мьюн много думал об этом. Он желал сделать так, чтобы Глим никогда не застывала, даже в условиях прохлады в его храме, а ходить с факелом - неудобно. Ночи были длинные и он успевал подумать о будущем. А вот эту задачу он решить не мог, и так и продолжал управлять храмом, ведя Луну за собой. В итоге, он засыпал под конец своей смены. И он мог увидеться с Глим, но только там - лишь во сне. Но этого хватало, чтобы удовлетворить основные желания и поговорить. Но, это было не то, что в жизни. Всё действительно происходило, как во сне. Тем более, сон вечным не бывает. Обняв её во сне, он просыпается и обнаруживал, что в руках он держит лишь бечёвку, привязанную к луне, и маленьких паучков, спящими на его плече. Глим некогда было думать о чём-то другом: она как раз запомнила созвездия и точное расстояние пути храма Мьюна; она намеревалась совершить действие, о котором никому не желала рассказывать, даже своему отцу, который, к слову, был невероятно рад её воскрешению и стал ещё строже следить за ней. Что ей, само собой, не нравилось. Разлука была невыносимой, и однажды Мьюн решил: всё, хватит ночами быть только в храме, пора оставить его и пойти к той, кто его любит. Говорить кому-то ещё он не стал. Едва он спустился со спины храма в главный зал и пошёл к выходу, из маленьких домиков мигом выпрыгнули маленькие белые существа и стали недовольно пищать. - Тихо, тихо, не беспокойтесь! Мне совсем ненадолго. Понимаете... - пытался он успокоить их. - Ах, что вы скажете. Посторожите луну за меня. Я сейчас что-нибудь придумаю. Недолго думая, он вскочил на своего верного Гаруна и помчался, совершая огромные прыжки. Перепрыгнув границу дня и ночи, он побежал к храму Солнца. Сохон не спал и был занят наблюдением за местными жителями. Каждому, кто симпатизировал ему, он махал рукой. Занимался обычной деятельностью хранителя Солнца, в его представлении. Мьюн слез с Гаруна, крикнул ему команду "Сидеть!" и подбежал к храму. Взобравшись на его вершину, он подбежал к Сохону. - Что?! Кто сюда вошёл? А, это ты, Мьюн. - Сохон сменил тон на добродушный. - Что-то случилось или ты просто так заглянул? - Да, случилось. - начал Мьюн. - Мне очень-очень нужно отойти от Храма хотя бы на минутку. Мне надоело видеться с Глим только во снах... - А, ты про свою подружку. Прости, приятель, ничем не могу помочь, - ответил Сохон. - Но почему? - Мьюн подбежал к нему с другой стороны. - Ты сейчас свободен. Ночь идёт именно сейчас. Посторожи за меня луну. Ну пожалуйста! - Ладно, как хочешь, но если что, во всём виноват будешь ты, - фыркнул Сохон. - Отлично! Я тебе передам привет от неё. - Так мы с ней и так видимся. Последний факт одновременно воодушевил и расстроил Мьюна: с одной стороны - да, ей есть с кем видеться и она не сидит совсем одна. А с другой - а вдруг она забыла про него? Во снах она появляется всё реже и реже. А вдруг он ей перестал нравиться? - Ладно, я поспешил! - быстро сказал Мьюн и побежал вслед за Сохоном, спускающимся из храма. Поскольку домик, где жила Глим, находился неподалёку, Мьюн решил отправиться пешком. Бегая рысью, он боковым взглядом провожал Сохона, чтобы тот ушёл в правильном направлении. Всё-таки зная его характер, он не мог доверять ему только на словах. ...Он задумывал в голове слова, какие первым делом скажет при встрече. Что он сделает. И какие возможные фразы она ответит ему. Наверное, она обрадуется. В голове было ясно и ничто не предвещало отклонений в его планах. Он подошел к её дому. В окне никого не было видно. "Наверное, Глим отошла от него" - подумал Мьюн и подошел к двери. Постучался. Но ему не спешили открывать. Он постучался ещё раз. - Э-эй, Глим! Это Мьюн! Никто не открывал ему. Тут он схватился за голову: точно, на этой половине сейчас ночь. Она просто застыла и её отец вместе с ней. Тогда, Мьюн решил просто открыть дверь. Зайдя в домик, он начал искать свечу, чтобы зажечь её и осветить окружение. Также он обратил внимание на беспорядок в доме: спичку он нашел прямо на полу. "Что-то не похоже на Глим." - настороженно думал Мьюн про себя. "Зажгу спичку и найду её". Он чиркнул спичку о рядом лежащий кирпич и огляделся. Увидев отца Глим, который застыл в положении стоя, а не сидя, как обычно, заставило Мьюна подбежать к нему. На первый взгляд ничего особенного; очевидно, он просто звал Глим и неожиданно застыл. Хотя, стоп, а зачем ему её звать? А вдруг с ней что-то случилось? С не самыми хорошими мыслями, встревоженный фавн направился к её комнате. Зайдя туда, он увидел следующее: опрокинутые карты, инструменты, книги. Всё это лежало прямо у него под ногами. Глим нигде не было видно. Мьюн начал серьёзно переживать. - О нет! С ней действительно что-то произошло! Я чувствую это! На стенах он заметил следы воска и чего-то такого, что ему вообще несвойственно. Мьюн чувствовал сильнейший страх. Ему хотелось выбежать из дома и начать звать её что есть силы. Собравшись с мыслями, он всё же успокоился. Вернувшись в комнату, он стал осматривать её отца при тусклом свете спички. Он застыл прямо в момент крика и в его глазах выражался ужас. Спичка погасла, успев обжечь палец Мьюна и всё погрузилось в темноту. На ощупь он с трудом нашёл новую спичку и зажёг её. Что бы там ни было, нужно узнать всю достоверную информацию от самого главного очевидца - её отца. Мьюн подошел и осветил его. Воск от спички нагревался очень медленно. - Вот я хотел взять свечу, но местные события меня сильно отвлекли. - излагал он. Логичным решением было только пойти и зажечь найденную где-либо свечу. Но он не мог и пошевелиться. Он чувствовал, как начинает ослабевать. - Да что же это со мной происходит?! - отчаянно закричал Мьюн. Его конечности стали леденеть. Пошевелить ими он не сумел. В конце концов, на нём образовался иней, а затем лёд. Теперь фавн не мог проронить ни слова и лишь лихорадочно думал, что происходит и какая у него участь.