Немного нервно

Регистрация на рейс пройдена, теперь осталось коротать мучительные часы в зале ожидания. Я расположился рядом с большими панорамными окнами. Небрежно бросил на кресло рюкзак. Мне не сиделось спокойно, хотелось ходить туда-сюда, в голове метались мысли, и я в очередной раз спрашивал себя: «Правильно ли я поступаю? Этого ли я хочу?» Я не знал точно, но голос в моей голове отвечал короткое «Да», даже не утруждая себя объяснениями. В груди предательски ныло. Я встал напротив окон, выходящих на взлетную полосу. Было около трех утра. В утренней дымке я отчетливо видел десятки самолетов, яркие огни взлетной полосы. Я засунул руки в карманы потрепанной кожанки. В правом - была конфетка. Мне не надо было смотреть на нее, чтобы убедиться в том, что она была мятная, что по-любому ее сунула бабушка, на случай если будет страшно. Иногда мне казалось, что ее мятные конфетки были заговоренными, ведь они действительно прогоняли мои страхи. Когда я был совсем маленький, я даже думал, что моя бабуля - колдунья, иначе я не мог объяснить чудодейственный эффект ее чая с лимоном и имбирем, от которого простуда просто исчезала. Ее сказки и одно ее присутствие, все это было пропитано особенной магией. Но в этот раз мне не было страшно, всего лишь немного нервно. В левом - было что-то смятое. «Бумажка? Флаер?» - я не помнил, чтобы что-то подобное затискивал в карман. Я достал смятое нечто. Конверт, второпях сунутый в карман, от того и помявшийся. Я бережно расправил его. В строке отправителя было выведено аккуратным открыточно-подарочным почерком: «Индекс вечности». Руки предательски задрожали. Только один человек обладал таким необычным, красивым и, в тоже время, совершенно неразборчивым почерком. Почерком, который за все время, проведенное вместе, я считал своим. Почерк, принадлежавший человеку, одно имя которого вызывало в моей груди бурю эмоций, заставляя плакать и смеяться. Идеально красивые черные буквы на девственно-белой бумаге, еще пахнущей домом и нашими воспоминаниями. «Пауль», - я начал читать содержимое письма, и голос в моей голове приобрел прокуренную хрипотцу и мурчаще-пьянящую неспешность. Голос, звучавший в моей голове, так безбожно напоминал голос Рихарда. Как будто он стоял рядом, нашептывая на ухо, так близко, что можно услышать биение его сердца. Я закрыл глаза и глубоко вдохнул. «Боже, как бы я хотел, чтобы ты сейчас был рядом»,- я бы повторял это как мантру, если бы это доставило тебя ко мне, если бы это позволило тебе ехать со мной… «Я так не хочу, чтобы ты уезжал, и пусть это всего лишь на полгода. Все равно, не хочу расставаться с тобой ни на час, ни на минуту. Конечно, у нас есть эти новомодные средства коммуникации, и, возможно, я даже пару раз прилечу навестить тебя, но, все равно, это невыносимо. Ни один телефонный разговор не заменит твоего присутствия. В конце концов, кто же будет бесить меня одним своим взглядом? И с кем мне забираться на крыши, не спать всю ночь, устраивать сумасшедшие вечеринки, чрезмерно много курить и обсуждать жизнь, сидя в стельку пьяным на полу на балконе», - я невольно улыбнулся, вспоминая нашу последнюю вечеринку, устроенную за пару дней до моего отъезда. Ты не пил, а вот я ужасно ужрался, ходил за тобой хвостиком, говорил несусветную пошлятину и лапал за самые интересные места. Мне даже удалось под шумок затолкать тебя в ванну, где мы в очередной раз «попрощались на дорожку». Мне, наверное, было бы стыдно, но ты сам вынудил меня своими двусмысленными шуточками. «Я, возможно, больше остальных поддерживаю тебя в твоем решении, понимая насколько это важно для тебя, но также, мне гораздо тяжелее принять это. Я не боюсь полугодичного расставания, я боюсь времени и перемен, которое оно несет. Как бы это глупо не звучало, но я боюсь потерять тебя. Боюсь того, что будет по возвращении. В конце концов, людям свойственно менять свои интересы, и каком-то смысле, я тоже твой интерес», - на самом деле, даже если бы я уезжал на год или на век, на север, или в другую галактику, ничего не смогло бы повлиять на наши отношения, на мои чувства к нему. Рихард был тем, за кем я бы пошел в ад, это было понятно с самой первой встречи, еще пять лет назад. Мы тогда были первокурсниками, если еще точнее, то это был самый первый день наших занятий. Он опоздал и с самым невинным видом вошел в аудиторию, приковывая к себе взгляды одногруппников. Холодный, гордый, как будто из другого мира. Он сел прямо передо мной, не обращая внимания ни на кого вокруг. Я бы никогда не подумал, что он заговорит первым, с таким худющим невзрачным коротышкой вроде меня. Позднее, когда я спрашивал его, почему он заговорил со мной, Рихард всегда отвечал: «Меня привлекли твои обесцвеченные волосы и отвратительно-яркая оправа очков. Хорошо, что ты их больше не носишь. Такой набор, не смог удержаться», - на этом моменте Рихард обычно начинал заразительно смеяться. «Я хотел сказать, что всегда буду любить тебя, даже когда из меня будет сыпаться песок, даже за сотню километров от тебя, даже созваниваясь только по вечерам два раза в неделю. Ты стоишь моих нервов, Пауль. Учись хорошо и обязательно возвращайся. Буду ждать тебя на нашем месте в 14:15 через шесть месяцев и два дня. Целую. Всегда твой. Рихард». К горлу подступил ком, я закрыл глаза, выдыхая воздух, разрывающий легкие, в очередной раз надеясь, что предательские слезы не покатятся из глаз. Объявили посадку на мой рейс. Складываю письмо и убираю обратно в карман. Всего лишь шесть месяцев, и мы больше никогда не расстанемся.