Starset — Starlight
— Прости, — было первым, что сказал молодой человек, спрыгивая с булыжника высотой в собственный рост и приземляясь на согнутые в коленях ноги. — Я опоздал. Из-за праздника в городе было куда больше стражи, чем я ожидал. Он поднялся, заметно беспокойными движениями стряхнув с плаща прицепившиеся ссохшиеся желтоватые листья и осевшую на черной шелковой ткани пыль. Выпрямился, выдохнул, откинул с головы низко опущенный на лицо капюшон, улыбнулся уголками губ растянувшейся перед ним небольшой скалистой горе, непонятно откуда оказавшейся в Лесу. Но тут гора открыла один глаз. Вертикальный зрачок в радужке цвета гречневого меда на секунду сузился, а затем вновь расширился до прежнего состояния. Гора зашевелилась, задвигалась, распрямляя длинную шипастую шею и огромное крепкое туловище, покрытое крупной ороговевшей чешуей, повернула рогатую голову к пришедшему и с немым укором в обоих глазах уставилась на парня. — Ну я же извинился, — темноволосый юноша сделал пару шагов к внимательно смотрящему на него дракону уверенно, не колеблясь. — Ты, наверное, волновался. Правда, прости. Дракон лишь фыркнул, окатив впереди стоящего потоком теплого воздуха, отчего тот тихо рассмеялся, а затем наклонил голову ниже, на один уровень с эльфом, и закрыл глаза. Тот выдохнул, вплотную подойдя к ящеру, коснулся ладонью гладкой чешуи, прислонился лбом к выступающему рогу на его носу и прошептал, так и не спрятав с лица легкой улыбки: — Здравствуй, Назикрайн. Похожие друг на друга образы замелькали перед закрытыми глазами. Полет над Лесом, приземление в его самой чаще, в том же месте, где и всегда, ожидание, ожидание, ожидание. Беспокойство. Тревога. У парня заныло в груди. «Я волновался. Здравствуй, Ловас.»«В следующий раз я постараюсь подобрать время, чтобы обойти стражников без приключений.»
«Тебя увидели?»«Нет, но было близко. Кажется, мне просто повезло, что его окликнул напарник.»
«Пожалуйста, будь осторожнее.»«Я постараюсь.»
«Времени осталось не так много.» Ловас открыл глаза одновременно с драконом. Зрительный контакт длился не более пары секунд, после чего эльф кивнул и, обратно накинув на голову капюшон, быстрым, но бесшумным шагом обошел ящера и отправился по знакомой дороге, знаемой только им одним, в глубь Леса под внимательным взглядом светящихся в темноте медовых глаз. Около десяти минут ему потребовалось, чтобы выйти на залитый слабым лунным светом невысокий холм. Прислонив средние и указательные пальцы к вискам, он сосредоточился и принялся зондировать местность. Врожденная эмпатия, усиленная даром телепатии, помогала уловить не только присутствие кого-либо на ближайшей территории, но и определить, являлись ли эти люди неприятелями в данной ситуации или вовсе врагами для него. Для него и Назикрайна. В голове информация передавалась картинками, сменявшими друг друга с бешеной скоростью, но эльфийский дар считывал все крайне быстро, ничего не упуская из виду. Концентрируя внимание полностью на себе в такие моменты, сейчас юноша едва не вскрикнул, услышав за спиной тихий утробный рык. Резко обернувшись, он обнаружил перед собой знакомую шипастую драконью морду, в упор уставившуюся на него светящимися глазами. — Назикрайн... — выдохнул эльф, прижав ладони к груди. Внутренне он укорил себя за то, что увлекся сканированием местности настолько сильно, что не заметил подобравшегося сзади ящера. — Не делай так больше, прошу, — прошептал он и коснулся ладонью гладкого драконьего носа. «Тебя долго не было. Снова. Ну, как там?» — Как обычно, Лес почти пуст, — сказал дракону Ловас, не беря во внимание все бесчисленное множество жутких тварей, которыми был знаменит Лес, и вновь снимая с головы капюшон. — Только на юго-востоке примерно в пяти километрах несколько человек, обычные люди, кажется, разбили лагерь, но сейчас спят. Опасно в такое время, — покачал он головой, а дракон снова фыркнул. — Тебе следует быть осторожнее, не думаю, что они откуда-то издалека. Голова ящера качнулась вниз и вновь вверх, медленно опустилась и легла на землю. Ловас привычным прыжком забрался на выступающие шипы на массивной шее, а затем, цепляясь руками за выступы чешуек и окаменевших наростов, залез наверх. Удерживая равновесие с помощью расставленных чуть в стороны рук, он сделал несколько шагов вверх по шее дракона и присел между двумя поочередно расположенными загнутыми назад рогоподобными костяными наростами почти у самой головы Назикрайна, раскинув ноги и обхватив ими его шею. — Я готов, — эльф погладил ладонью левый рог дракона, но тут же обеими руками схватился за выступы чешуи в тот момент, когда Назикрайн начал двигаться. Сначала ящер поднялся на все четыре лапы, поочередно их разминая. Он просидел здесь, ожидая Ловаса, около двух часов, и было естественным то, что конечности затекли. А затем медленно, чтобы не напугать юношу на себе резким движением, расправил широкие перепончатые крылья на передних лапах и поднял их вверх, словно потягиваясь. Но Ловас знал, что будет дальше, и потому не спешил ослаблять хватку и переставать держаться, — в тот же момент дракон поднялся и на задние лапы, словно конь на дыбы, выпрямился, распрямил большие сильные крылья и взмахнул ими несколько раз изо всех сил, чтобы приподняться над землей. Ветер, создаваемый за счет резких взмахов крыльев, оглушительно гудел вокруг эльфа, трепал длинные волосы и полы плаща, заставлял глаза неприятно слезиться. Это происходило до тех пор, пока дракон стремительно набирал высоту, уже спустя минуту скрывшись за частыми облаками темного ночного неба, слабо освещенного светом растущего полумесяца. Преодолевая слой ватообразных поблескивающих в серебряном свете облаков, Назикрайн специально выбирал направление, где концентрированного водяного пара не было, иначе бы эльф на его шее оказался бы насквозь промокшим и замерз бы в считанные секунды несмотря на то, что первый месяц лета подходил к концу. Их очередная встреча выпала на День летнего солнцестояния, на самую короткую ночь в году, потому сегодня им двоим оставался лишь один полет, и то недолгий из-за непредвиденной задержки Ловаса из-за эльфийского праздника. Поднявшись над облаками, Назикрайн намеренно задержался на одном месте, размеренно хлопая крыльями. Он знал, что прямо сейчас темноволосый юноша на нем, откинув голову назад и широко распахнув глаза, рассматривает ночное небо. Ловас знал все видневшиеся далекие спирали галактик, все созвездия на небе каждого сезона до единого, мог назвать поочередно имя каждой из звезд, их составлявших, но они же, блестящей россыпью раскинувшиеся на черной атласной ткани неба не могли перестать завораживать его каждый раз, когда он вместе с драконом поднимался на километры над землей. Назикрайн же, всматриваясь в бесконечную мерцающую ночную даль, пытался представить, как все эти звезды прямо сейчас зеркально отражаются в глазах эльфа. — Полетели? — с трудом оторвавшись от неба, произнес Ловас и погладил ладонью чешуйку ящера, печально улыбнувшись от понимания того, что Назикрайн не чувствует его ласки. Издав короткий рык, дракон взмыл еще выше и, набирая скорость, направился на восток. Так как в округе той территории, где они находились, было все еще опасно быть замеченными, эльф каждые несколько минут считывал местность, указывая более безопасное направление полета. И только спустя полчаса, когда они отлетели на далекое от города расстояние, ящер в коротком пике вышел из-под прятавших их облаков, — а Лес все продолжался, и края его не было видно до самого горизонта. Но вдруг дракон повернул, ускорился, пролетел несколько километров, и Ловас увидел открывшиеся на полосе, где небо соприкасалось с землей, отблески и переливы. Это было Сосновое море, бывшая торговая площадь между сосуществовавшими рядом друг с другом небольшими государствами. Но таковой она перестала быть, когда море по своей опасности стало настолько же известным во всем округе, как и Ведьмин Лес, куда в последние несколько сотен лет отовсюду стекались все магические сущности, которым человеческая раса когда-то объявила войну. Сосновое море, что граничило с Лесом, стало также для многих созданий последним убежищем, отдавать которое людям они не собирались. В нем без вести пропадали прогулочные каравеллы, торговые корабли и целые флотилии до тех пор, пока оно не стало нейтральной территорией между пятью государствами, которые нашли в нем выгоду в виде защиты от внезапного морского нападения друг от друга. — Прямо на берегу русалки, — громко сказал Ловас, заглушая голосом гудение воздушных потоков, создаваемых крыльями дракона. — Сверни на два часа. Назикрайн беспрекословно послушался. Зная легкий характер русалок, весть о том, что кого-то из человекоподобных рас заметили вместе с драконом, могла за считанные дни разойтись по граничащим с морем государствам, а это было ни к чему. Ни дракону, ни эльфу. Вскоре они преодолели линию берега и ящер стал постепенно снижаться. На море был полный штиль, колебания воды красиво отражали отблески лунного света и звезд на развидневшемся ночном небе так, что водная гладь создавала почти полную его копию. У Ловаса перехватило дыхание от окружающей его завораживающей картины. — Быстрее, Назикрайн! — крикнул он и пригнулся, зажмурившись от резко усилившегося потока ветра, потому как дракон послушно пустился лететь еще быстрее, прильнув почти к самой поверхности спящего моря, а затем, накренившись в воздухе на правый бок, резко повернул, разрезая краем крыла воду, из-за чего мелкие брызги окатили сидящего на нем эльфа с головы до ног. Ловас фыркнул, вытер мокрое лицо рукавом плаща и засмеялся так открыто и счастливо, как не смеялся никогда и ни при ком дома, в своем городе. Сейчас он ощущал распирающее изнутри, рвущееся наружу чувство бескрайней свободы, от которого хотелось кричать во все горло так громко и оглушающе, чтобы дать себе самому понять, что в этом мире он действительно свободен. И он закричал, выпрямившись на драконьей шее и зажмурившись, в полный голос. И в ту же секунду Назикрайн подхватил его вырвавшиеся чувства, едва не оглушив яростным ревом из широко распахнутой пасти. Крик эльфа и рык дракона, переплетаясь, сливались в единое дерзкое заявление окружавшему их жестокому миру о том, что они вольны, и обоим в этот миг казалось, что место их в этом мире прямо здесь, рядом друг с другом в эту же секунду. Они были уже достаточно далеко от берега, чтобы даже русалки не смогли их услышать. Легкие спирало от морского воздуха, от нахлынувшего острого чувства эльф дышал прерывисто и часто, полной грудью, задыхаясь от эмоций, которые заставляли глаза слезиться (или же это были капли морской воды?). Ему казалось, что сейчас они с Назикрайном способны облететь весь мир, что жестокой кровопролитной войны между человечеством и драконами никогда не существовало, или же это было такой ничтожной мелочью в сравнении со всей масштабностью чувств, охвативших его сейчас. Словно не было унизительного для него самого, но уважительного среди других его положения в королевстве, словно ему никогда не доводилось выбивать из голов пытаемых пленников информацию, ценную для власти, словно и не был однажды обнаружен у него, когда-то обычного подростка, редчайший среди эльфов дар телепатии, из-за которого его оторвали от семьи и привезли в забытый миром городок у окраины Ведьминого Леса, которым молодые эльфийки пугают своих детей в сказках на ночь. Все эти мысли, которыми ежедневно была забита голова молодого эльфа, сейчас были унесены потоком ночного теплого ветра. Ночные летные путешествия с Назикрайном становились сильнейшим наркотиком, а ощущение беспрекословной полной свободы, которые дарил он ему, опьяняло не хуже любого алкоголя. Возможно, все же было что-то хорошее в его положении при королевских темницах, что за спасение дракона, загнанного в ловушку, его не казнили на месте. На горизонте замаячила поверхность суши. Ловас коротко выдохнул, опустив взгляд на голову ящера, сосредоточенно всматривавшегося в росшие на глазах невысокие горы впереди. — До рассвета не так много времени, а ты все равно прилетел сюда? — улыбнулся уголками губ юноша, ласково оглаживая края жесткой чешуи. В ответ послышался краткий рык, Назикрайн моргнул и начал постепенно набирать высоту, чтобы преодолеть горы. Место, что когда-то было домом Назикрайна, стало местом, где Ловас впервые встретил его. Пустынная мертвая долина среди горных хребтов, где столетия назад развернулось величайшее за всю историю сражение между людьми и ящерами. Люди гибли тысячами, драконы — сотнями, пламенем последних была выжжена вся жизнь в когда-то цветущей стране драконов Хинд, названой так давным давно в честь первой драконьей королевы. Ловас помнил, как его в спешке вызвали на эту «особую» миссию. Так как его дар позволял не только считывать мысли, но и управлять ими, юноша был вызван как поддержка довольно большому людскому отряду, который был организован специально для убийства дракона, замеченного купцами в долине Хинд. Но когда он прибыл на поле боя, оказалось, что воины вполне справлялись и без него — дракон был зажат у отвесной скалы и окинут массивными железными цепями, и все, что ему оставалось — без разбору палить в обступивших его людей струями пламени. Тогда Ловас впервые увидел в глазах настолько могущественного создания страх. А остальное свершилось само собой.«Вы не смеете так поступать. Люди, драконы, эльфы — все мы были созданы из одной звездной пыли, все мы — дети Вселенной и единое целое. Освободите дракона, бросайте оружие и уходите. Немедленно. Иначе я сделаю так, что ваш мозг вытечет из ваших ушей.»
Тогда Назикрайн в первый и последний раз видел у Ловаса настолько концентрированную, плескавшуюся в глазах ярость. Он часто спрашивал, почему же эльф решил освободить и спасти его. На это Ловас лишь с улыбкой пожимал плечами и говорил, что это все его эльфийская миролюбивая сущность. Но тогда он казался Назикрайну совсем не миролюбивым. И, если честно, в ту секунду ему хотелось сбежать оттуда вместе с людьми, так как он буквально чувствовал, как сильнейшая ненависть и злость вибрируют вокруг него в воздухе. Каждую ночь, когда он катал эльфа на себе (их первый совместный полет был необходимой Назикрайну благодарностью, остальные сами по себе стали необходимостью: в тот раз ящер почувствовал на себе искренний восторг эмпата, и с каждым новым разом сам начал вдруг видеть то, чего не замечал ранее или просто не обращал внимания), он прилетал сюда отдохнуть. Здесь они и разговаривали, обсуждая все на свете, рассказывая друг другу свои истории и с особым вниманием друг друга слушая. Дракон сворачивался полукругом, Ловас ложился у его шеи и вслушивался в теплое драконье дыхание, пока рычащий голос в его голове о чем-то говорил. Так они встречались уже несколько лет, примерно раз в один-два месяца, когда теплело, ведь зимой дракон находился в спячке в своей стране. Назикрайн обещал как-нибудь показать эльфу свою страну, до которой лететь нужно было минимум несколько дней с малыми передышками, но оба понимали, что это вряд ли когда-либо случится. А если и случится, то закончится гибелью по крайней мере одного из них. Поэтому он показывал ее Ловасу отдельными яркими образами, когда они соприкасались друг с другом, и их мысли и воспоминания сливались в одно целое, основываясь на полном бескрайнем доверии друг перед другом. А сейчас ящер, поднявшись высоко над долиной, описал круг над бывшей родиной его предков и повернул обратно на северо-запад. Ловас на его шее улыбался, продолжая гладить драконью чешую. А затем наклонился и легко коснулся ее губами, прикрыв глаза. Думая, что Назикрайн отвлечен выбором наиболее короткого маршрута для возвращения, он забыл выставить в голове барьер, который не позволил бы дракону считать мотив, движимый им, но им самим не осознаваемый. «Спасибо тебе», — услышал Ловас в своей голове и не понял, чей голос это произнес, его или же дракона. А в следующий момент почувствовал легкую вибрацию под телом и пальцами. Насторожился, прислушался. Дракон...урчал? Звуки, ни на что не похожие, утробные и тихие, совсем не походили на мурлыканье кошки, но диапазон звучания и ритмичность были очень схожи. Ловас удивился, но ничего не сказал. Так они молча летели, пока за их спинами на горизонте фоном тлела багряная полоса рассвета. — Когда мы снова встретимся? - спросил эльф, слезая с драконьей шеи и касаясь ладонью одного из ее шипов. Дракон повернул к нему голову, приблизился, закрыл глаза. Ловас хорошо знал эту просьбу. В ответ он прислонился лбом к выступающему рогу на носу ящера и закрыл глаза. Перед ним открылась невероятной красоты картина, которую он прежде уже видел — впервые ее ему показал Назикрайн во время их первого полета. Сияющее ночное небо, укрытое звездным покрывалом, пересекали вспыхивающие и мгновенно затухающие яркие полосы света. «Когда звезды начнут падать, я снова буду здесь.» Ловас улыбнулся, погладил правой ладонью гладкую чешую.«Я буду ждать тебя.»