The Neverending Story: Stucky

ㅤㅤПризраки прошлого. Тягостные и мрачные. Они преследуют его везде. Во время приема пищи, принятия душа и даже во сне. Остекленевшие, мертвые глаза тех, кого он убил. Пусть и не по своей воле, но призракам этого не объяснишь. Бесплотной тенью они скользят следом. Неотступно, неосязаемо, но давяще. Будто тисками сжимая черепную коробку, нервно бьющееся в груди сердце. ㅤㅤВременами он кричит, до хрипоты срывая голос. Просит их уйти. Оставить его в покое. Но они продолжают преследовать свою жертву. С немым укором и неприкрытой ненавистью. Они ждут. Им нужна расплата. Кровь за кровь. Смерть за смерть. Призракам требовалась его жизнь. Его душа, которую они смогут терзать на том свете. Вот только… есть ли у него душа? Или ее отняли вместе с разумом? ㅤㅤТак думать было проще. Но что-то в нем все еще жило. Что-то, что терзалось от боли и отчаяния. Что-то, что беспокоилось обо всех этих призраках. Что-то, что узнало голос. Стив. Это был Стив. И он говорит: ㅤㅤ— Баки! Держись, я рядом. Я с тобой, Баки! Очнись же! Я знаю, ты меня слышишь! ㅤㅤОн слышит! Действительно слышит! Но не может ничего с собой поделать… Прямой, боковой, апперкот. Роджерс едва успевает уворачиваться, но при этом не сражается. Только парирует удары или уклоняется от них. ㅤㅤ— Давай же! Очнись, Баки! Не вынуждай меня! — просит Стив. ㅤㅤТакой добрый, мягкий старина Стив. Прошло столько лет, а он по-прежнему не любит бить людей. Тем более тех, с кем дружил до Второй Мировой. Тогда, еще в их времени. А ведь Баки единственный, кто остался с тех пор, последняя ниточка прошлого. Капитан Америка не сможет ее оборвать — слишком сентиментален. ㅤㅤНо самому Баки этого хотелось бы, хотелось умереть от рук Стива. Прекратить убивать. Хотелось, чтобы именно Роджерс остановил его, потому что для Баки он всегда являлся кем-то особенным. Даже когда у него не было сил и способностей, когда Стив был простым парнем. Слабым и хрупким. Попадающим в вечные передряги, из которых Баки его вытаскивал, иногда даже отбивал от хулиганов. Подобные воспоминания грели душу. Не потому, что у него комплекс героя или что-то вроде. Просто… это ведь Стив! Его хотелось беречь. Холить и лелеять. ㅤㅤВ те времена Баки не мог придать своим чувствам какую-то форму, они просто были. Где-то на задворках сознания. В глубине сердца. Теперь же… теперь он понимает. Времена изменились, и любить мужчину больше, чем просто друга, уже не считается зазорным. ㅤㅤ «Для него считается», — услужливо шепчут призраки. ㅤㅤЭто разбивает сердце. Причиняет боль. Ранит. И злит… Со злостью Баки теряет контроль над своим телом. Контроль, которого и так у него не было. Схватка с Капитаном Америкой становится ожесточеннее, безжалостней. Он разит наповал. Перехватывает щит и, что есть силы, бьет им Стива в лицо. А затем видит кровь… Из разбитого носа струятся багряные капли, оказывая отрезвляющее действие. ㅤㅤПлевать! Пускай он не разделяет его чувств. Но Баки не причинит ему вреда. Никогда! Он должен его защищать! Беречь! Ведь это его Стив! Тот самый Стив! Добрый, нежный, хрупкий… Под горой мышц скрывается все тот же романтик, тот же робкий скромник. ㅤㅤНо тело не слушается, Баки хочет остановиться, но не может, и ему приходится кричать. Надрывно, душераздирающе. Это единственное на что он по-настоящему способен. Борьба, вечная борьба того огрызка его личности, которая живет в глубине сердца, старается взять верх над оболочкой. Трудно. Изнурительно. Программа сильнее. Разум затуманен и не желает подчиняться. Долгие годы ему не удается победить, но тогда рядом не было Стива. Он не угрожал его жизни. ㅤㅤБаки выхватывает нож, Роджерс напрягается, готовясь отразить выпад. Но Барнс пытается вонзить лезвие себе в грудь. Уж лучше так, чем навредить единственному дорогому ему человеку. Стив реагирует быстрее, чем этого бы хотелось. Запускает свой проклятый щит в руку, вышибая из нее нож. Капитану Америка надоело стоять в стороне, герой начинает действовать, только теперь они поменялись ролями. Баки не сопротивляется, даже поддается, потому что мечтает пасть от рук Стива, но у Роджерса другие планы. Они борются, катаются по полу, пока Барнс не перестает оказывать какое бы то ни было сопротивление. Он смог подавить Зимнего Солдата внутри себя. Загнать его и его установки куда-то поглубже. ㅤㅤ— Не медли, Стив, убей меня, — просит Баки. ㅤㅤ— Нет! Я помогу тебе. Щ.И.Т. или Старк что-нибудь придумают. ㅤㅤСтарк. Конечно. Новый друг Стива. А может, даже больше, чем друг. Эта мысль застилает разум пеленой ревности, и Баки вновь теряет контроль. Их борьба продолжается до тех пор, пока Зимний Солдат не рассекает скулу Капитана Америки своей металлической рукой и силой не останавливает себя. Он сидит верхом на Стиве и обхватывает собственные плечи в защитной позе. ㅤㅤ— Я не могу это контролировать, убей меня, пока я не навредил кому-нибудь, — просит он. ㅤㅤМиг его колебаний, и Роджерс берет верх, перекатываясь и подминая под себя Баки. Тот позволяет сделать это, зажмуриваясь, ожидая чего-то. Укола, выстрела, пореза или удара. Стив должен покончить с ним. Но ничего не происходит. Баки открывает глаза и смотрит на Капитана Америку, Роджерс колеблется. ㅤㅤ— Сделай это! Это единственный шанс остановить меня, я не хочу навредить тебе. Только не тебе, Стив! — почти жалобно скулит Барнс. ㅤㅤОни поменялись местами, теперь именно Роджерс сильный и независимый, а Баки всего лишь слабак. Уже не человек, но и не труп. Осколок некогда полноценной личности, заточенный в тело убийцы. Убийцы, который слепо следует приказам. ㅤㅤ— На моих руках много крови, Стив, — продолжает говорить он, — я не вынесу, если это тело причинит тебе вред. Я не могу его контролировать. ㅤㅤНо Роджерс по-прежнему молчит и не делает ничего, лишь смотрит и слушает. В сознании Баки помимо воли всплывает недавнее сравнение с последней ниточкой прошлого. ㅤㅤ— Забудь про нашу дружбу, Стив, кончай это. Помоги мне, — пробует он еще раз. ㅤㅤНо слова не действуют, Капитан Америка все так же медлит. ㅤㅤ— Ты никогда не был мне другом, — выпаливает Баки, — никогда, слышишь? Я всегда смотрел на тебя иначе. ㅤㅤНа мгновение лицо Роджерса меняется, на нем отражается скепсис и недоверие. ㅤㅤ— Ты лжешь, мы друзья, и всегда ими были. ㅤㅤ— Нет. Никогда. Я смотрел на тебя по-другому, любил тебя не как товарища, хотел от тебя большего. ㅤㅤВ глотке пересыхает, слова даются с трудом. Барнс хотел разозлить его, спровоцировать, но не смог. Собственные чувства подвели его, и с губ сорвалось жалкое признание. Такое хлипкое и идиотское, что ему становится стыдно. ㅤㅤ— Убей меня, — шепчет Баки, закрывая глаза. ㅤㅤЕго щеки пылают от смущения, он чувствует себя ничтожеством, а его просьба сейчас желанна, как никогда. И звучит не устало и измученно, как раньше, а пропитана стыдом и неловкостью. ㅤㅤНо в ответ Баки слышит приглушенный смешок, от этого становится только хуже. Мучительнее. В голове сквозит множество мыслей. Мыслей о том, как нарваться, как умереть. Стоит схлестнуться с другим мстителем. Тот же Старк или Черная Пантера убьют его не колеблясь. Им только дай повод, дай слабину. ㅤㅤНо все его логические цепочки так или иначе возвращаются к Стиву, и сердце предательски замирает в груди. Сжимается, будто грудная клетка решила его сплюснуть, закончив страдания своего владельца, а затем происходит это. ㅤㅤПоцелуй. ㅤㅤСухие губы с трещинками прикасаются к его губам. Неловко и робко, Стив никогда не был ловеласом, да и опыта в подобных делах у него немного. Но в этом прикосновении чувствуется настойчивость и уверенность. Щеки колет щетина. Непривычно, что Роджерс отрастил бороду, но Баки это даже нравится. ㅤㅤА еще ему страшно открыть глаза. Потому что все это может оказаться сном или очередным испытанием его мучителей. Пытка, призванная сломать его. ㅤㅤБаки перестал верить собственному сознанию много лет назад и потому не знал, правда ли то, что происходит сейчас. Не различал грани между реальностью и выдумкой. ㅤㅤ— Я люблю тебя, Стив, — прошептал он, когда вкус поцелуя растаял на губах. ㅤㅤНо глаз Баки так и не открыл. Потому что не хотел знать правды, этого его истерзанная душа не выдержит. ㅤㅤА призраки вокруг только смеются, им нравятся страдания Барнса. Это то, ради чего они преследуют его. Они всегда будут рядом, чтобы упиваться каждым мгновением его боли, чтобы терзать его до самой смерти и даже после нее.