За каждым кроется грешок

Ватсон стеснительно-тихо открывает дверь, можно подумать, заранее предвидя конфликтную ситуацию за ней. Из маленькой щели, образовавшейся между дверью и дверным проёмом, свернул внушительный взгляд Холмса. Джон вздрогнул, комок воздуха встал в его горле уже третий раз за день.  — Ты так и не купил цветную капусту. Впрочем, сейчас речь пойдёт не об этом. — рассудительно процедил Шерлок, а потом резко схватил доктора за воротник и втянул в комнату, пропитанную сыростью, хламом и бумагой.  — Доктор Ватсон, когда вы научитесь вылезать из дома не в час пик? Возможно это даст какие-то успехи и мы всё-таки получим этот чёртов килограмм капусты спустя неделю поисков.  — Шерлок, мы вроде договорились на ты, помнишь? — упрекнул и без того раздражённого детектива Джон.  — Как скажешь, мой дорогой друг. Только сейчас я собираюсь отчитать вас за ваши погрешности, так что извольте сделать этот момент драматичнее. — холодно и расплывчато проговорил Холмс.  — Можете хоть изредка добавлять эмоции в ваши речи для большей контрастности. — неизвестно, что заставило самолюбие Ватсона проснуться именно сейчас, но следующий поворот их диалога заставил это чувство снова уснуть. Шерлок отвернулся к столу и смял какую-то бумажку в руке, демонстрируя её соседу. От столь небрежного жеста сердце Джона сжалось больше обычного.  — А это вам зачем, доктор Джон Ватсон? Это ветка моих раздумий, зашедшая в тупик, так зачем же она вам? Я чётко помню, как выкидывал её, зачем вам нужна эта неверная информация? — риторический развел руками детектив, тыкая в доктора всё тем же клочком бумаги.  — эх… Ну… Я не… Это могло быть и что-то важное, попавшие туда по ошибке, вот я и взял, чтобы удостовериться, что полезной информации там не было. — пробормотал Ватсон, уже на пол на ходу придуманного рассказа, не понимая что за бред он сейчас несёт.  — Так в моей сломанной ручке тоже есть какая-то информация о деле? А в разбитой чашке явно есть зацепки, которые стоит обдумать, не так ли? — Шерлок наклонился к Джону, который присел от неожиданности на диван. Ватсон в ответ лишь растерянно забегал по стенам, потолку, столу, самому Холмсу, глазами. В глубине души доктор догадывался, что детектив поймёт, узнает о его маленькой коллекции. В принципе, в ней не было ничего плохого. Повседневные, уже не нужные, по причине поломки, вещи, к которым прикасалась рука Шерлока. И все уже поняли зачем ему это всё. Доктор точно не помнит, как в его голову пришла столь странная идея, как коллекционировать носовые платки и отклеенные табачные пластыри его напарника, чтобы потом пялиться на них вечерком. Смотреть, трогать, нюхать — не важно. Так ему казалось, что они с Холмсом становятся ближе. Ненадолго, но факт близости остаётся фактом. Все эти маленькие детали не давали Ватсону покоя совести. Основной целью этих мелочей было «не забыть», хотя как забыть того, кто бьётся о стену и орёт как кот кастрированный битый час, оправдываясь тем, что он так думает. Джон часто спорил с собой в подобных вопросах. Хорошим примером будет обычный вечер. Доктор снова перекладывает свои бесценные артефакты, меняет их местами, бережно шепчет что-то себе под нос. Тут в дверях образуется голова с безумными, красными глазами и не совсем ласково просит приготовить сия величеству покушать, потому что сам великий мыслитель не в состоянии кашу сварить. И тут Ватсон уже люто бесится от каждого слова своего любимого. Хотя пару минут назад всё в его голове было гармонично. Через секунды ярости, приходит спокойствие и новая степень желания. О тёплых, слегка дрожащими руках, Джону напоминали остатки ручек из разнообразия которых, сейчас перед ним лежала только одна. Шерлок иногда раскручивал скребки, пока думал, так что перечень экспонатов музея доктора пополнялся ещё и ими. Разные чувства, разные части тела, эмоции, мысли и словечки. О короткой улыбке лишь уголками губ, которой Шерлок изредка одаривал труд Джона, кстати напоминали те самые осколки кружки. Через полчаса ломки, косых взглядов и ужасно некачественного вранья детектив добился от Ватсон всего того, что вы услышали только что. Шерлок знал это и намного раньше. Холмсу даже не хотелось подтвердить свои слова, или с что-то в этому духе. Его терзала другая прихоть — всё это сказал Ватсон. Джон Ватсон вслух, один на один с величайшим детективом, сознался в том, что он давно подсел на Шерлока. Он зависит от своего товарища сильнее, чем наркоман от иглы. Холмс достал свою записную книжку, чтобы записать туда что-то относящееся к делу, или нет. А если быть точнее — просто с умным видом понаблюдать ещё за эмоциональным перепадам и настроения доброго друга. Из этой сшитой стопки листов торчал лист, отличающийся и по цвету и по размеру от остальных. Он был отогнут настолько сильно, что доктор прочёл название сей статьи — «Ватсон», так и первую строчку — «его прекрасные, светлые глаза несравнимы с чем-либо, что я видел ранее. Я…» далее оставалось лишь догадываться, что это модно значит, поэтому Джон выдернул бумажку и попытался вникать по ходу дела и как можно быстрее, так как Холмсу сам факт, нахождения этой почеркушки в руках доктора не понравился совершенно. Далее последовало их по-детски дружеское сражение за ценную информацию на листочке. Джону удалось прочитал только пару обрывов фраз, вроде «чем он занимается по вечерам? Почему он не издаёт ни звука, пока сидит один?»; «Как попросить его больше спать не привлекая внимания и не вызывая подозрений?»; «Это была простая шутка или всё-таки правда?»; «Ватсон, вы лишаете меня возможности здраво оценивать ситуацию.» Шерлок прекрасно понимал, что ещё пару прочитанных предложений точно разорвут в клочья взаимоотношения коллег, так что он резким движением прижал Джона к ковру щекой и, схватив зубами бумажку, старательно уничтожил её жевательными движениями. Через пару секунд, детектив выплюнул остатки конфликта, однако вкус чернил ещё какое-то время оставался на языке. Они оба молчали, тяжело дыша после длительного противостояния. «Почему нельзя просто прикасаться к нему и… " — начал Джон цитировать последнее, что удалось прочесть. Как же это возбуждало фантазию. Ему и хотелось и не хотелось услышать на глупый вопрос глупый и ожидаемый ответ. Всё потому что неуверенность в себе всё ещё брала верх, даже несмотря на то, что поза не менялась уже несколько секунд.  — Прояви сообразительность и скажи, что было написано далее? — усмехнулся Холмс закатив глаза, что для него было совсем не типично.  — Поцеловать?.. — буркнул Ватсон так тихо, как только мог. Скромный парень всё-таки оказался. Мог бы хотя бы заставить напарника таким образом помыть посуду. В безумной тишине внезапно произошло что-то крайне странное. Теоретически, детектив только что поцеловал доктора в висок. Но это было так сухо, безразлично и холодно, что казалось — это была случайность, вроде падения со стола бутерброда. В голове Шерлока всё было намного внушительнее. Когда ты привык, что вокруг тебя все бегают, очень сложно добиваться одобрения со стороны левого тапка, который не стремится упасть тебе в ноги при любой возможности. Оба сидели с видом, будто ничего не было, но при этом прекрасно понимая, что выглядят как дети. Дети которые совсем запутались в элементарных правилах.  — Зачем вам всё-таки было собирать эти вещи? — снова повторил свой вопрос Холмс.  — Дьявол, дай мне силы. Я уже изволил сказать вам: по другому прикоснуться к вам причин не хватало. — всё так же ответил на него Ватсон. Пальцы детектива игриво щупали ногу доктора чуть выше колена.  — Там было написано далеко не «поцеловать», если вы чувствовали себя единственным озабоченным на этом замечательном полу. — добавил он — в качестве компенсации, я могу зачитал вам ещё пару строк из другого носителя. — Буду польщён. — А что ещё будете? — Может изволите приготовить ужин сегодня? — - Ватсон, право, у меня к вам нескромный вопрос: сколько раз с человеком нужно заняться любовью, чтобы тот без претензий готовил мне еду? — Я полагаю, раз восемь-шесть, хотя… А это наверное.? Стоп, а какое это одно- — А сколько можно провернуть это до прихода мисс Хадсон? — Я не знаю, а что? Погод- — Не будем же терять время!