Тайна в его глазах. Книга II.

Все говорят: нет правды на земле. Но правды нет — и выше. Для меня Так это ясно, как простая гамма. Родился я с любовию к искусству; Ребенком будучи, когда высоко Звучал орган в старинной церкви нашей, Я слушал и заслушивался — слезы Невольные и сладкие текли. Отверг я рано праздные забавы; Науки, чуждые музыке, были Постылы мне; упрямо и надменно От них отрекся я и предался Одной музыке. Труден первый шаг И скучен первый путь. Преодолел Я ранние невзгоды. Ремесло Поставил я подножием искусству… …Усильным, напряженным постоянством Я наконец в искусстве безграничном Достигнул степени высокой. Слава Мне улыбнулась; я в сердцах людей Нашел созвучия своим созданьям. Я счастлив был: я наслаждался мирно Своим трудом, успехом, славой; также Трудами и успехами друзей, Товарищей моих в искусстве дивном. Нет! никогда я зависти не знал… …Кто скажет, чтоб Сальери гордый был Когда-нибудь завистником презренным, Змеей, людьми растоптанною, вживе Песок и пыль грызущею бессильно? Никто!.. А ныне — сам скажу — я ныне Завистник. Я завидую; глубоко, Мучительно завидую. — О небо! Где ж правота, когда священный дар, Когда бессмертный гений — не в награду Любви горящей, самоотверженья, Трудов, усердия, молений послан — А озаряет голову безумца, Гуляки праздного?.. О Моцарт, Моцарт! А.С.Пушкин. Моцарт и Сальери. *** И снова они куда-то ехали по сонным улочкам Вены на стареньком Фольксваген Поло, ехали в еще одно тайное место, где Наташу ждал очередной сюрприз. Майкл, как и в прошлые разы, наотрез отказался озвучить дальнейший пункт их назначения, и девушке оставалось лишь гадать, что бы это могло быть, вглядываясь в проплывающие за окном пейзажи австрийской столицы. Впрочем, Наташа не сильно утруждала себя размышлениями на эту тему, все ее мысли были сосредоточены исключительно вокруг сидевшего рядом с ней мужчины. Ощущая своей щекой тепло его бархатистой кожи, трепетную пульсацию тонкой жилки на сильной мужской шее, вдыхая его терпкий восточный парфюм, Наташа желала лишь одного — ехать так с Майклом целую вечность, и не важно куда, главное с ним. Она думала о том, что этот уникальный, во всех смыслах, мужчина населял ее душу сильнейшими страстями, граничащими с безумием. И этот же самый мужчина приносил ей чувство невероятного спокойствия, защищенности и безмятежности — вот как сейчас. Пока машина петляла по узким улицам старинного европейского города, оба ее пассажира хранили уютную, словно убаюкивающую их тишину, каждой клеточкой своего естества впитывая таинство удивительного мгновения — молчаливого единения друг с другом. В какой-то момент их путешествия Майкл внезапно напрягся всем телом и мучительно выдохнул. — Все хорошо, милый? — тут же встревожилась девушка. — Да, все просто отлично. Его ответ прозвучал крайне неуверенно, но Наташа не стала допытываться до истинной причины его нервозности. Может быть Джексон в очередной раз попытается сделать ей предложение выйти за него замуж и теперь жутко боится отказа? Девушка улыбнулась своим мыслям, и решила слегка разрядить обстановку. — Майкл, мне тут сказали, что на своих концертах ты стал танцевать еще агрессивнее и сексуальнее, чем раньше, — задумчиво произнесла девушка, неосознанно забираясь рукой под его футболку. — А чего вы все от меня хотели? Я молодой, здоровый мужчина и целый месяц без любимой женщины. Надо же мне куда-то выплескивать нерастраченную сексуальную энергию. — Это называется сублимация, — улыбнулась Наташа, ощущая, как сильно напрягся мужской пресс под ее ласковыми пальчиками. — Да мне пофиг, если честно, как это называется. Я хочу свою женщину, что в этом плохого? — проворчал он в ответ, трепетно замирая под ее прикосновениями. — Ничего плохого в этом нет, — улыбнулась Наташа, наблюдая в салонное зеркало за тем, как от их откровенного разговора брови Билла Брея быстро поползли вверх. —  Майк, мы смущаем Билла своей болтовней. — Его смутишь… Кстати, мы уже почти приехали. — Прекрасно… — томно выдохнула девушка, продолжая чувственно продвигаться пальцами вверх, к мужской груди. — Ты играешь с огнем, детка, — шумно выдохнул мужчина ей на ухо и уверенно перехватил женскую руку, которая, как бы невзначай, коснулась его маленького напрягшегося соска. — Мне нравится твой огонь, Джексон. Я желаю, чтобы этот огонь горел вечно и только для меня. — Ты не женщина, ты демон в ангельском обличии… — Приехали, босс! — громко отрапортовал Билл, уже откровенно опасаясь того, что может выкинуть эта сумасшедшая парочка прямо у него в машине. Майкл разочарованно выдохнул, Наташа тихо рассмеялась и убрала руку от его груди. Затем подняла голову с мужского плеча и с любопытством взглянула в окно. Ей показалось, или она узнала то самое место, к которому они подъехали? — Как же я сразу не догадалась? —  девушка поразилась собственной несообразительности, когда они вышли из машины перед невысоким арочным входом в дом-музей Вольфганга Амадея Моцарта. *** — Я смотрю в тоже самое окно, в которое пару веков назад смотрел сам великий Моцарт! Это поистине потрясающее ощущение, — произнес Майкл с нескрываемым благоговением в голосе. — Когда-нибудь, кто-нибудь точно также скажет «Я смотрел в одно и тоже окно с самим Майклом Джексоном», — Наташа нежно обняла его со спины и пристроила голову на мужском плече. Она не могла не заметить, что почти всю дорогу сюда Майкл заметно нервничал, хотя и пытался всеми силами скрыть от нее свое состояние. Но эти тихие вздохи время от времени, тонкие пальцы, отбивающие на мужской коленке рваный ритм и непонятный испуг в больших карих глазах — от Наташи не укрылась ни одна деталь его невроза и она терпеливо ждала, что он будет делать дальше. — Господи, я не знал, что будет настолько трудно… — от его судорожного вздоха, который, казалось, прошелся сквозь все его тело, Наташа невольно вздрогнула и еще крепче обняла мужчину руками за талию. — Майкл, ты меня пугаешь… Что случилось? Мужчина бережно высвободился из женских объятий и, развернувшись к Наташе лицом, как-то совсем растерянно заглянул в ее глаза. — Ничего не случилось, просто… Очень скоро ты все узнаешь, — он попытался улыбнуться, но получилось откровенно не очень, Майкла определенно что-то беспокоило и очень сильно. — Ну что, пошли дальше? Мы с тобой обошли еще не весь музей. — Пошли. Они медленно переходили из комнаты в комнату, стены которых были украшены копиями партитур и гравюрами. Очень мало здесь напоминало о Моцарте, экспозиция не поражала воображение, но Майкл был рад и тем «крохам», которые сохранились и дошли до наших дней. Здесь можно было узнать, с кем общался великий композитор, с кем дружил, о его связи с масонством. Были здесь и редкие предметы обихода того времени, которые певец рассматривал особенно долго. В одно из мгновений Наташа пересеклась с его взглядом, которым он изучал одну из партитур на стене, и он ей показался слишком рассеянным, словно Майкл и не смотрел на ноты вовсе, а думал о чем-то другом. «Джексон попросту тянет время?..» — пронеслось у нее в голове, но в это самое время фигура певца пришла в движение, и они прошли в последнюю комнату. Там они присели за круглый стол, застеленный темно-синей скатертью, и Наташа увидела на столе прямо перед собой небольшую картонную коробку, такого же темно-синего цвета, что и скатерть, и перевязанную ярко-розовой лентой, которая явно намекала на подарок. Девушка внимательно посмотрела на коробку, затем перевела свой вопросительный взгляд на Майкла. Тот сидел неподвижно и словно гипнотизировал глазами сей загадочный предмет. — Майкл, что в этой коробке? —  осторожно поинтересовалась Наташа. Мужчина неожиданно вышел из своего «транса» и быстро вскочил на ноги. — Я пойду, прогуляюсь по музею, а ты пока посмотри. «Странный он какой-то…» — изумилась девушка, наблюдая быстро удаляющуюся от нее спину певца. Затем она перевела свой взгляд на коробку и еще раз внимательно на нее посмотрела — ей было безумно любопытно, что же там, и странное поведение мужчины лишь подогрело этот интерес. Наташа взяла коробку в руки, поднесла к уху и аккуратно потрясла. Звук, раздавшийся изнутри, был тихим и гулким, едва уловимым. Это точно не тяжелые бриллианты или ключи от чего-нибудь типа автомобиля или квартиры. Хм… Становилось все интереснее и интереснее. Девушка вернула коробку на стол и осторожно потянула за кончик розовой атласной ленты. Бережно сняв картонную крышку, она, затаив дыхание, заглянула внутрь: там лежали какие-то бумаги, сплошь исписанные неровным рукописным текстом. Девушка взяла в руки самый верхний листок, развернула и прочитала заголовок Опасная Под заголовком, написанным почерком, который она сразу же узнала, шел текст, агрессивно перечеркнутый во многих местах, переписанный на несколько раз целыми фразами и предложениями. Иногда записи сопровождались небольшими рисунками от руки, пометками на полях и мыслями, прямого отношения к тексту не имеющими. — О, Боже… — Наташа приложила ладонь ко рту, пытаясь обуздать свои эмоции. Она отложила первый листок на стол и взяла следующий. Who is it? — гласил заголовок и снова правленный-переправленный на сто рядов текст, и где-то сбоку небольшая приписка. P.s. Мне кажется, я люблю ее… Дата под надписью не читалась, так так прямо на ней расплылась неаккуратная чернильная клякса, видны были лишь две последние цифры года — восемь и семь. Наташа замерла с листком в руке, а ее взгляд вновь и вновь бегал по расползающимся в разные стороны неровным строчкам. У девушки больше не было никаких сомнений — в коробке, которую преподнес ей Майкл, лежали черновики его собственных песен. Нет, это были не просто черновики — перед ней лежали многочасовые, многодневные муки творчества, все его обнаженные мысли и чувства, вся его многогранная душа. Вся его жизнь… Она смотрела на исписанные неровным почерком листы и видела, как одна за другой рождались на свет его гениальные песни, которые любят и слушают миллионы людей во всем мире. На такой подарок был способен только Майкл. Абсолютный эксклюзив — Наташа была уверена, что черновики существуют в единственном экземпляре. Внезапно чьи-то горячие ладони робко легли на ее плечи и бережно их сжали. — Майкл, это… — девушка в сильном эмоциональном порыве вскочила со своего места и крепко обняла мужчину. — Это самый потрясающий подарок на день рождения из всех, которые я когда-либо получала. Она подняла на него свой наполненный благодарностью взгляд — в ее изумрудных глазах блестели слезы, медленно стекая вниз по ее щекам. — Ну, ну, не надо плакать, — он принялся бережно вытирать слезинки с ее лица, — иначе я тоже заплачу вместе с тобой. — Майк… — хрипловатым от слез голосом произнесла она. — Это…у меня нет слов, чтобы описать все то, что я чувствую сейчас… — Не надо слов, я все и так прекрасно вижу по твоим глазам, — тепло улыбнулся ей мужчина и бережно прижал к своей груди. *** За окном раннее европейское утро. Мужчина и женщина с невыносимой нежностью смотрят друг другу в глаза, сидя на кровати, аккуратно застеленной сатиновыми простынями теплого шоколадного оттенка. В комнате так тихо, что слышно тиканье часов на стене и щебет птиц за окном. И гулкое биение сердца — одно на двоих. Майкл проводит рукой по ее волосам, бережно приглаживая выбившиеся из прически прядки. — Я так люблю тебя… — Я так скучала по тебе… — чувственным эхом отзывается она и увлекает мужчину в долгий, упоительный поцелуй. Ее ладонь ложится на мужскую грудь, и сквозь ткань рубашки девушка ощущает его сердцебиение. Самое лучшее ощущение на свете. Женские пальцы начинают ловко забираться за края его одежды, и Наташа издает тихий стон, когда ее ладони касаются его гладкой, теплой кожи. Майкл проводит кончиками пальцев вдоль ее позвоночника, от поясницы вверх, вызывая мурашки во всем ее теле, после чего аккуратно танет за концы бархатного банта у основания шеи, который держит кружевые полочки комбинезона. Не разрывая их поцелуя, он бережно опускает девушку на шелковые простыни, попутно снимая черное кружево с ее плеч. Мужчина быстро пробегает дорожкой из влажных поцелуев от ложбинки между грудей до пупка, лаская ее тело прямо сквозь невесомую ткань, и возвращается обратно. Теперь одна его рука нежно сжимает одну женскую грудь, в то время как он осыпает поцелуями другую, избегая самой чувствительной зоны вокруг заострившегося от возбуждения соска. Затем он трогательно трется самым кончиком носа о теплую кожу женской шеи и с особым блаженством вдыхает ее волнующий аромат: на ней притягательный запах сексуального желания, который нельзя скрыть никакими элитными французскими духами. Мужчина довольно улыбается, тянет ее с кровати вниз, на пол, и его губы, сместившись чуть ниже, начинают дразнящими движениями ласкать быстро затвердевшую выпуклость женского соска. Медленный круг…еще один, и девушка вся дрожит в его руках, тихо, но сладко при этом выдыхая. Бережно прислонив ее спиной к кровати, Майкл принимается постепенно высвобождать женские руки из тесного плена кружевных рукавов. Ее пальцы путаются в его мягких кудрях, от чего он блаженно жмурится, продолжая покрывать неспешными поцелуями ее шею и плечи. Подхватив руками девушку под попу, он резко отрывается от пола и бережно опускает девушку спиной на прохладные шелковые простыни. Наташа обхватывает ногами стройные мужские бедра и, продолжая лежать на кровати, смотрит, как Майкл медленно расстегивает рубашку. Затем ее пальцы неосознанно тянутся к быстро вздымающейся от учащенного дыхания груди, и она начинает ласково водить ими вокруг своих уже до боли возбужденных сосков, продолжая наблюдать за тем, как мужчина элегантно избавляется от своей нехитрой одежды. Майкл тем временем не отрывает от красивого и так манящего его женского тела своего горящего страстью взора: ему всегда очень нравится смотреть, как Наташа откровенно ласкает саму себя — его возлюбленная невероятно сексуальна в такие моменты и заставляет его терять голову и последний контроль над собой. Они оба уже на грани, их тела дрожат от нетерпения, их мысли путаются, быстро уступая место первобытному любовному желанию. Скоро они получат то, о чем мечтали последние несколько часов. Они получат друг друга. Они будут бесстыже брать и искренне дарить, агрессивно управлять и безропотно подчиняться, танцевать в постели страстное эротическое танго, переходя на чувственную румбу или, даже, целомудренный вальс. Сняв рубашку и небрежно швырнув ее на пол, Майкл наклоняется к ней чуть ближе и начинает чувственно водить пальцами по ее плоскому животу, поднимаясь выше, к груди, и спускаясь обратно к поясу ее комбинезона. — Ты моя нежность, и ты моя страсть, — обжигающим полушепотом произносит он, наклоняясь совсем близко к ее лицу и едва касаясь ее губ своими. От нахлынувших приятных ощущений Наташа прикрывает глаза, и Майкл целомудренно целует ее в лоб, словно благословляя эту удивительную женщину на чувственную близость с ним. У Наташи замирает сердце, и слезы невольно подступают к горлу от такой невыносимой нежности с его стороны. Майкл прислоняется своим лбом к ее лбу и, закрыв глаза, опускается еще ниже — с закрытыми глазами все тактильные ощущения воспринимаются гораздо острее и ярче. Их тела робко соприкасаются, и между ними словно пробегает сильный электрический разряд. Тепло кожи, сбитое дыхание, двойное сердцебиение в тишине комнаты — для этих двоих мир вновь перестает существовать, остаются лишь он и она, и их безграничная любовь и преданность друг другу. — С днем рождения, малышка… — Спасибо за все, Майкл, это была чудесная ночь… — Надеюсь, что утро будет не менее чудесным. — Я в этом просто уверена… Она подается слегка вперед и касается его губ губами, увлекая в долгий, упоительный поцелуй, полный нежности и страсти. *** Импозантный молодой мужчина вальяжно шагал через огромный светлый холл центрального офиса ФБР в Вашингтоне. Позолоченный наконечник его эксклюзивной трости для ходьбы громко цокал по мраморному полу, сшитый на заказ у самого модного мирового кутюрье костюм сидел на его высокой, поджарой фигуре как влитой, а золотые щвейцарские часы с бриллинтами и сапфирами были эквиваленты по стоимости апартаментам в самом центре Нью-Йорка. Во всем его облике сквозила некая усталая небрежность, умные темно-карие глаза внимательно сканировали пространство вокруг, походка была расслабленной, а густые черные волосы пребывали в тщательно выверенном художественном беспорядке. Все его манеры, все его поведение были похожи на то, как если бы Федеральное Бюро расследований являлось крупной, сверхпроцветающей частной фирмой, а он был ее единоличным владелецем. Его знойная восточная красота никого вокруг не оставляла равнодушным: женщины смотрели на загадочного посетителя с немым восхищением в глазах, мужчины — с нескрываемой завистью и некоторой долей озлобленности. Тем девушкам в повседневной форме агентов ФБР, которые кидали в его сторону откровенно заинтересованные взгляды, он надменно и словно через силу улыбался в ответ, и его гламурная небрежность тут же заставляла подкашиваться слабые женские коленки. Сам же он без особого энтузиазма смотрел по сторонам, так как знал наверняка — ту, которую он жаждал встретить всей душой, здесь не было. Наташа все еще пребывала на спецзадании в Восточной Европе, не считая пары ее краткосрочных поездок в Австрию. — Добрый день, месье Хариф! — на французский манер поздоровался один из «высших чинов», с которым Зафар случайно повстречался в коридоре. —  Очень рад вас видеть. — Взаимно, мистер, мм.? — красавец иронично изогнул идеальной формы бровь. — Полковник Рубенс, сэр, — заискивающе улыбнулся ему мужчина. — Ах, да, конечно… — неопределенно ответил ему Зафар и продолжил дальше свой путь, оставив полковника наедине с его разочарованием, ведь мужчина так надеялся на дружескую компанию этого могущественного человека, чтобы обсудить пару-тройку личных вопросов. Наконец, миновав длинный, почти пустой коридор, Зафар подошел к нужной ему двери и, не удосужившись постучать, прямиком зашел в кабинет. — Хариф? Каким попутным ветром? —  худощавый мужчина в годах даже приподнялся со своего кресла от удивления и неожиданности. Зафар незаметно улыбнулся краешком губ вспомнив, как при последней их встрече в госпитале Наташа сравнила генерала Хефнера с Кощеем бессмертным, и в этом сравнении что-то было, определенно. — Хеф, у меня будет к тебе одна маленькая просьба, — Зафар вольготно устроился в удобном кожаном кресле, так и не удостоив мужину своим ответным приветствием. — Наташе Романовой будут вручать очередную правительственную награду второго августа в Белом доме. Так вот, эту самую награду должен вручить ей я, и мне совершенно плевать, как ты все это устроишь. — С каких это пор ты указываешь мне, что и как я должен делать? — Хефнер агрессивно сжал кулаки, обдавая ледяным взглядом своих прозрачных глаз собеседника, но его реакция не произвела на Харифа абсолютно никакого впечатления, и он остался совершенно спокоен. — С тех самых, Хеф, с тем самых. И даже не пытайся «заказать» меня своих лизоблюдам-шестеркам. Будь уверен — новости о твоих грязных делах сразу же попадут куда следует, и начнется такой грандиозный скандал, который утащит за собой в адово пекло не одно должностное лицо высокого полета. Я думаю, ты в курсе, что смертная казнь отменена еще не во всех штатах твоей демократической Родины? Так что, будем дружно гнить под землей вместе, в дорогих позолоченных гробах, это я тебе гарантирую. — Сука… — прошипел Хефнер, еще сильнее, до хруста в суставах сжимая свои кулаки. — Из твоих уст звучит как комплимент, — иронично хмыкнул Зафар. — Так что будем делать с моей маленькой просьбой, Хеф?.. *** Тихий стон отчаяния сорвался с мужских губ: — Надеюсь, ты это не специально? — Ну я же как-то его надела. — Ната, я сейчас сгорю нахрен… — Я тебе этого не позволю. В конце концов, молнию заклинило на моей одежде. В его почти черных глазах было столько страдания… Наташа мягко, но решительно перевернула Майкла на спину и потянула бегунок на его брюках вниз. — Детка, я что-то не совсем понял, у кого сегодня день рождения? — прохрипел певец, прекрасно понимая ее дальнейшие намерения, и откинулся головой на большие, мягкие подушки. — У меня, и это мой большой подарок, — улыбнулась Наташа и провела языком по всей длине, от основания к сочащейся смазкой головке. — Какой же он все-таки красивый… Ее губы и язык творили нечто невероятное, заставляя его полностью забыться от ярких чувственных переживаний. Наташа ласкала его без помощи рук, даря мужчине неизведанные ранее ощущения. Женские пальцы нежно порхали по его напряженному животу, а самому Майклу приходилось совершать возвратно-поступательные движения навстречу ее жарким губам, чтобы девушка могла постоянно удерживать его в теплом, обволакивающем плену своего рта. Не сдержав громкого, протяжного стона, он с силой сжал пальцами женскую ягодицу сквозь атласную ткань, когда девушка набрала довольно быстрый темп движений вокруг его напряженного члена, и он почувствовал, что вот-вот кончит. — Детка… Его подсевший от возбуждения голос прозвучал невероятно чувственно и возбуждающе, а сам он попытался оттолкнуть девушку от себя, но она даже не подумала пошевелиться. — Детка… Я… Ты же… О боооожееее! На подступившей острой волне оргазма Майкл еще сильнее прижал ее голову к себе, теперь уже намеренно не давая ей возможности вырваться. Немного отдышавшись, он с удивлением распахнул на нее свои глаза. — Ты же… — по всему было видно, что Майкл сильно смущается закончить начатую им же фразу. — Не глотаю? Я помню, но мне захотелось попробовать. И, знаешь, это не так ужасно, как кажется на первый взгляд. Она очень медленно и чувственно облизала свои губы, глядя прямо ему в глаза. — Мм…вкусно. В следующее мгновение мужчина рванулся всем телом ей навстречу, быстро подминая полуобнаженное женское тело под себя, и следом принялся неистово ласкать ее нёбо языком, собирая с него остатки собственного вкуса. Мужские пальцы ритмично и напористо двигались между женских ног, прямо через ткань комбинезона умело стимулируя набухший и изнывающий от напряжения клитор, заставляя девушку метаться под его губами и руками, сгорая от страсти и желания. — Поехали… Поехали со мной в Копенгаген, детка… — произнес Майкл сквозь ее чувственные стоны, которые стали еще громче и протяжнее, предвещая наступление долгожданной разрядки. — Даааа… поеехаалиии! — выкрикнула она на шумном, судорожном выдохе, наблюдая за тем, как в момент ее оргазма мужские глаза широко распахнулись от удивления. — Ты…ты сейчас это…серьезно? — Совершенно серьезно, Майкл. Я поеду с тобой в Копенгаген.