Мертвое Солнце

Вечность застыла. Рассыпалась на мелкие осколки, став непроглядной мглой. Затягивала всё глубже в бездну одним единственным воспоминанием. Даже сейчас, он знает, что это всего лишь сон. Надо проснуться. Надо заставить себя открыть глаза и посмотреть на этот мир трезво. Но разум отказывался подчиняться. Он хотел побыть здесь ещё немного. Совсем чуть-чуть. Осталось мгновение и этот маленький коротнувший мир снова замкнет, откатывая к самому началу. Воспоминания несутся как состав по рельсам. А нет. Это он в поезде. Почему один? Он ведь не должен быть один! Почему он в поезде ОДИН?! Паника. Осознание приходит не сразу. Он один. Это неправильно. Нерационально. Нечестно. Так нельзя. Просыпайся… Нет. Здесь что-то не так. Он не должен быть здесь один. Вагон сменяет самолет. Красивый вид горизонта. Он так нравился… Кому? Кому нравятся пейзажи??? Почему здесь никого нет? Холод. Больно. Он прошивает каждую клеточку тела невыносимой болью. Ей захлебываешься. Последнюю секунду «до» затопляет облегчение. Если он один… Если рядом никого нет… Не так уж и страшно если этот холод сожрет его живьем. Ты должен проснуться. Адский холод сменяет не менее мерзкая жара. Она обволакивает, но телу не больно. Телу не холодно. Он открывает глаза. Бесцельно. Бессмысленно. Он уже знает ответ на внутренний вопрос: рядом никого нет. Снова закрывает их, зная, что будет дальше. Тело помнит. Оно помнит черно-белую красоту нового мира. Тепло, которое греет тело, но не душу. Силу. Много силы. Много лжи. Она обволакивала липким коконом всю его суть. Он не поддавался, но сказать где кончается реальность и начинается сюр было некому. Он один. Открывай глаза, Стиви. Стиви? Кто такой… А… Он Стиви… Нет. Стив. Стив Роджерс. Почему от этого легкого дуновения ветерка, который приносит из ниоткуда голос становится больно в груди? Он ведь может терпеть боль. Так отку… Всё вокруг заполоняет чернота. Голос исчез вместе с этой темнотой. Стало тяжелей держаться на ногах. В глаза словно песка насыпало, но они абсолютно сухие. Тогда, в поезде было не так. Если долго смотреть в бездну, она будет смотреть в ответ. Теперь он понимал эти слова как никогда полно. Что-то назревало в утробе его тьмы. Оно ворочалось, словно дожидалось удобного момента, чтобы сделать как можно больнее. Как можно тяжелее. Он был прав. Последнее воспоминание. Самое счастливое. Оно начиналось с не-одиночества. Он был не один. Стив, нет. Болезненно открытый. Бесконечно преданный. Наполненный выстраданной любовью до самых краев. Вот оно. То, чего ждал израненный рассудок. Солнце, способное согреть душу, не тело. Он пытается впитать как можно больше этого тепла, инстинкт кричит, что это нужно. Жизненно необходимо. Поэтому он смотрит. Смотрит широко открыв глаза. Он не один. Они тренируются. Они дышат друг другом. Они чувствуют, как умиротворение наполняет их. Они вместе. Они едины. Они счастли…  — … Стиви? На счастье медленно сыпется горстка пепла. Дивный, почти распустившийся цветок увядает от отравы горечи и бессильной злобы. Нечестно. Это нечестно. Так нельзя!!! Солнце тонет в бездне. Душа выстывает почти мгновенно. Воет, сворачиваясь компактным клубком глубоко внутри. Там, где тело отчаянно пытается сохранить для души тепло. Это ненадолго, но… Надо проснуться, Стиви… Он тянется за этим голосом, вот уже столько времени заставляющего его просыпаться. С каждым разом голос Баки всё глуше, а та самая искра, что поддерживает тепло мёртвого солнца, истлевает. Рано или поздно всё кончается. Стив знает. А пока…

Он снова открывает глаза.