Подарок для Цзян Чэна

— Заколку? — У него их целая коробка, а он все равно носит свою старую. — Оружие? — Скажет спасибо и отложит в сторонку. — Книгу? По кулинарии. — Результаты его экспериментов пробовать нам. — Точно. Забыл. — Лошадь? — Яблочко? — Не отдам! — Я так и думал, — Лань Си Чень спрятал улыбку в уголках губ. Наблюдать за мечущимся Вэй Ином было настоящим удовольствием. Тот был похож на черно-красный вихрь. И волосы после ночи, вернее, очень бурного утра, он так и не собрал. — Кольцо? — У него уже есть. Причем с кнутом в довесок. — Деньги? — Чтобы сам себе подарок купил? — Лань Си Чень вскинул бровь и Вэй Ин фыркнул. — Лучше бы помог. Может, в бордель его сводим? — А-Сянь! — тут же гневно вскинулся Лань Си Чень, и Вэй Ин поднял руки. — Ладно-ладно, я только пошутил, — он замер перед кроватью, вздохнул, запуская пальцы в волосы и ероша их еще больше. — Почему так трудно выбрать ему подарок? Потому что он вредный? — Потому что у него все есть, — Лань Си Чень укоризненно покачал головой. — И иди наконец сюда, а то еще немного и тебя придется стричь. Вэй Ин сморщил нос, неосознанным движением потер оставленный не так давно след на шее и, подойдя к Лань Си Ченю, уже вооружившемуся гребнем, покорно сел спиной к нему, отдаваясь в ласковые и заботливые руки. Несколько минут он откровенно млел, плавая в неге от того, что творил с ним супруг, и, когда тот собрал хвост, повязав его лентой, чуть не захныкал. С потерей этой незатейливой, но такой действенной ласки его примирил только очень долгий и нежный поцелуй, который он получил в качестве компенсации. — Спасибо, — по его окончании он облизнулся, потерся носом о щеку Лань Си Ченя и отстранился. — У меня не осталось вариантов совсем. У Цзян Чэна действительно все есть. А день рождения, между прочим, уже послезавтра. — Первую половину суток он проспит с дороги, так что у нас есть два с половиной дня. — И по-прежнему никаких вариантов, — Вэй Ин вздохнул, поймал Лань Си Ченя за руку и потянул к себе. Подождал, пока тот устроится рядом, и втерся в его объятия, счастливо выдыхая. Нет, что бы там Цзян Чэн ни ворчал по поводу триады, у них идеальная семья. Потому что даже ему, вечному-копью-в-заднице-Вэй-Ину нужны были такие вот обнимашки. Чтобы был кто-то, в чьи руки можно также спрятаться, кто успокоит вечный огонь в крови. К Цзян Чэну с этим не пойдешь. Этого ворчуна и зануду самого бы кто обнял. Хотя Си Чень, слава небесам, различий между ними не делает. Разве что Вэй Ин, в отличие от Цзян Чэна, не сопротивляется. — Может, пойдем от противного? — Лань Си Чень, убедившись, что самая беспокойная треть их союза устроилась комфортно, тепло и, кажется, сейчас начнет мурлыкать, только довольно улыбнулся. Для полного счастья не хватало еще одной третьей под боком, но ему осталось потерпеть два дня. Им. Потому что Вэй Ин скучал ничуть не меньше. Просто скрывал это по-другому. — На что он у нас ворчит больше всего? — На все, — буркнул откровенно разомлевший Вэй Ин. И ведь вроде совсем недавно проснулись, и даже успели заняться любовью, а вылезать все равно не хочется. Лань Си Чень — живое успокоительное. Лань Си Чень негромко рассмеялся. Провел губами по краю его уха, поцеловал самолично оставленный след на шее. — Должно быть что-то, на что он ворчит на полном серьезе. Вэй Ин задумался. Покусал губы, и вскинул лицо, ловя взгляд Лань Си Ченя. — Кажется, я знаю, что ему подарить. *** Цзян Чэн не отказался бы от владения одной техники Гу Су. Той самой, которая лишала возможности говорить. Он бы ее переработал и лишил бы окружающих возможности слышать. Ненадолго, на минутку. И отвел бы душу, матерясь с такой экспрессивностью, с какой внутри кипело от злости. Но увы, даже наличие мужа — главы ордена не давало ему право на эту технику, так что все, что он мог себе позволить — это отойти в лесок и хорошенько приложить первое попавшееся дерево. Дерево попалось сухим, уже мертвым, так что от такого обращения просто свалилось, где его Цзян Чэн и попинал, отводя душу. Любимая маменька… Он привык к ее претензиям. К ее нотациям. И к нападкам привык тоже. Он пережил обвинения в непристойности (не так уж она и была неправа), в том, что позорит Орден (пару секунд он даже всерьез думал над тем, чтобы сменить фамилию), в бездетности (тут крыть было нечем), в нежелании помочь отцу (а это чистой воды ложь), и, в конце концов, нежелании двух его мужей, раз уж они есть и от них никуда не деться, приехать в Пристань Лотоса, дабы она могла посмотреть в их бесстыжие глаза. Последнее убило его напрочь. Еще полгода назад она кричала, чтобы те не смели даже на порог являться, и вот тебе… Зная матушкин характер, Цзян Чэн даже не пытался ей это припомнить, но на всякий случай сделал себе заметку об этом дома даже не заикаться. Ибо Вэй Ин тут же поскачет навстречу приключениям, его и Лань Си Чень не удержит. Не то, чтобы сам Цзян Чэн не хотел видеть их обоих в отчем доме, просто… просто… Это будет катастрофа непредсказуемого масштаба. То ли закончится в трапезной, то ли вовлечет другие ордена, типа Гу Су Лань, раз уж Цзян Чэну так повезло со вторым мужем. В общем, повод для ругательств у него был. Как и нежелание появляться дома в таком настроении. Так что он почтил павшее от его рук дерево и уже успокоившимся переступил порог комнат в Облачных Глубинах. И тут, судя по расправленной постели и чистому комплекту одежды для сна, его ждали. Первые несколько минут он честно боролся с усталостью, а потом махнул рукой, быстро окунулся в источнике, который был прямо рядом с домом, и юркнул под одеяло. Со стоном потянулся, подгреб под себя обе подушки, пахнущие Вэй Ином и Лань Си Ченем, и тут же отрубился, уже сквозь сон чувствуя, как его нежно целуют в висок, приветствуя. …Настроение с пробуждением не особо улучшилось. Но он чувствовал себя отдохнувшим, воспоминания о неделе, проведенной в Пристани Лотоса, немного поблекли, так что все было на самом деле не так уж плохо. Правда, то, что с момента пробуждения прошел уже почти час, а он до сих пор не увидел ни Вэй Ина, ни Лань Си Ченя, заставляло хмуриться все сильнее. Первые несколько минут он искренне думал, что те заняты подготовкой к празднику, но самих приготовлений было незаметно. Никакой суеты, никаких лукавых взглядов. В Облачных Глубинах все было, как всегда, так что Цзян Чэн, привыкший к тому, что дни рождения в Пристани Лотоса всегда начинали отмечать чуть ли не с самого утра, почувствовал обиду. С другой стороны, он не маленький мальчик, ему эти праздники не нужны, но вот супруги могли бы и поздравить. Но те как сквозь землю провалились. Или просто не хотели его, Цзян Чэна, видеть. Потому что, Цзян Чэну иногда отчетливо слышался заливистый смех Вэй Ина, а иногда и тихий говор Лань Си Ченя. Но, стоило ему кинуться в ту сторону, откуда это доносилось, как его встречала либо пустота, либо адепты Ордена, ничуть на Главу и его супруга не похожие. В конце концов, устав гоняться за призраками, Цзян Чэн забился в крохотную беседку для медитаций и принялся дуться. Мыслей о том, что за время его отсутствия между ними что-то поменялось, он даже не хотел допускать, отлично зная, что стоит только дать слабину и все. Их семье придет конец. Ибо по части самокопания и сомнений он был мастером и был готов сомневаться за всех троих. Если бы он вдруг перестал быть им нужен — ему бы просто об этом сказали, а не бегали от него, как мальчишки, которые играют в непонятную для него игру. Цзян Чэн пнул крошечный камешек, тот отлетел куда-то в сторону и почти сразу следом оттуда донеслось жалобное поскуливание и короткое тявканье. Цзян Чэн вскинул бровь и, обрадованный возможностью отвлечься от нерадостных мыслей, полез в кусты. Зрелище, конечно, было забавное, но с недавних пор ему было все равно. Их брак на троих никакое ползание на коленях не переплюнет. В кустах был щенок. В крошечной, под стать ему, корзинке. Лопоухий, неуклюжий, смешной и милый. Увидев Цзян Чэна, он тут же ринулся к нему, запутался в своих коротких лапках, запнулся о край корзинки и полетел бы носом, если бы Цзян Чэн не подхватил его на руки, вытаскивая из корзинки, а потом и из кустов. Щенок тут же взорвался восторженным писком и полез целоваться. Он вертелся, захлебывался эмоциями и очень сильно любил Цзян Чэна. А еще он был точной копией того щенка, который когда-то был у него. Самого слабого и любимого. Он умер еще до того, как на Пристань Лотоса свалился Вэй Ин, но Цзян Чэн так сильно любил его, что бился в истерике еще два дня. После чего, собственно, у него и появился целый их выводок. Щенок с чувством лизнул его в нос, и Цзян Чэн рассмеялся. Чисто, звонко, свободно и счастливо. Так, как уже не смеялся очень давно. Наплевав на пыль и грязь, опрокинулся назад, но вместо земли улегся на что-то мягкое и теплое. Его подхватили под плечи, удержали, когда он, вскинувшись, попытался выпрямиться. — Тш-ш-ш… это всего лишь мы. В поле зрения появился улыбающийся Лань Си Чень, который, убедившись, что Цзян Чэн лежит удобно, склонился к нему и глубоко поцеловал. — С Днем Рождения, любимый. Цзян Чэн, притиснув к себе щенка одной рукой, вторую вплел в его волосы и надавил на затылок, не отпуская и целуя уже сам. Как же он соскучился за эту неделю, оказывается… — Вы бегали от меня весь день, — выдохнул он, когда этот поцелуй закончился, и Лань Си Чень покачал головой, улыбаясь. — А нам казалось, что это ты прячешься от нас. — Отговорки, — заворчал Цзян Чэн. Еще раз коротко поцеловал Лань Си Ченя и сел. Оглянулся, запоздало удивляясь тому, как Лань Си Чень вообще оказался здесь и почему он в белом на голой земле. И где Вэй Ин? Лань Си Чень его взгляд расшифровал правильно. Впрочем, как и всегда. — Вэй Ин появится, как только договорится со своим страхом. Цзян Чэн хмыкнул. — Но щенок еще совсем крошечный. Его сейчас любая мышь обидит. — А потом он вырастет и съест маленького меня, — раздался нервный и оттого звонкий голос Вэй Ина. Его обладатель выглядывал из беседки и при этом вид имел самый нелепый. Со ставшими большими и настороженными глазами, встрепанными волосами — сейчас он напоминал кота, готового сбежать при любом резком движении. Лань Си Чень прикусил губу, глядя на него такого. Его распирали смех и нежность, и непонятно, что из этого было сильнее. — Не съест, — судя по смягчившемуся лицу, Цзян Чэна сейчас одолевали похожие чувства. — Ну же, любимый. Подойди, он тебя не укусит. Он же очень маленький. Ему самому нужна защита от больших людей. Я буду его держать. И не буду тебя пугать. Обещаю. Но Вэй Ин еще колебался, и тогда Лань Си Чень использовал запрещенный прием. — Ну же, любимый. У Цзян Чэна сегодня день рождения. Ты же не можешь оставить его без своего поздравления. — Мое поздравление у него сейчас в руках, жует его пояс! — тут же заявил Вэй Ин, но все-таки показался из беседки. — Ты оставишь меня без поцелуя? — Цзян Чэн тут же включился в игру. — Я ведь и обидеться могу. Вэй Ин зашипел что-то и сделал осторожный шаг. А потом еще один и еще, и опустился на одно колено рядом с Цзян Чэном. Ему было по-настоящему страшно, а еще в его глазах зрела решимость. Он стыдился своего страха, и это был отличный шанс преодолеть его. Ну или хотя бы сделать первый шаг на пути к этому. — Он ведь правда не укусит? — шепотом спросил он, не в состоянии отвести взгляд от пушистого сопящего комочка в руках Цзян Чэна. — У него крохотные зубки, Вэй Ин, — мягко произнес Лань Си Чень, стараясь хотя бы голосом внушить ему уверенность. — Он еще совсем малыш. В нем нет злости, и сейчас он любит весь мир. И тебя. — И меня? — эхом спросил Вэй Ин, зачарованно глядя на щенка. — И тебя, — вместо Лань Си Ченя ответил Цзян Чэн. — Когда он вырастет, он будет защищать тебя. Но пока он такой кроха, что сам нуждается и в защите, и в любви. Лань Си Чень вскинул бровь, но промолчал. Забавно, каким манипулятором Цзян Чэн может быть, когда сам этого хочет. Вэй Ин медленно выдохнул и протянул дрожащую руку. Дотронулся кончиком пальца до крошечного щенячьего хвостика и замер так. Осмелел спустя несколько секунд и, едва касаясь, погладил ладонью спинку. Щенок, почувствовав ласку, завозился, затявкал и, как только Цзян Чэн отпустил его, перевалился на спину, подставив пузико. — Что он делает? — зачарованно спросил Вэй Ин, глядя то на щенка, то на собственную руку. — Доверяет тебе самое беззащитное место, — Лань Си Чень. — Сейчас ты можешь его даже убить. — Убить?! — вскинулся Вэй Ин. Кажется, от одного даже предположения он разозлился. — Как можно убить такого малыша?! — Некоторым это доставляет особенное удовольствие, — стиснув зубы, произнес Цзян Чэн. Вэй Ин кинул на него потемневший взгляд и, уже без сомнений, погладил гладкий теплый животик щенка. Тот восторженно заскулил, вывалил язык, забил хвостиком, а глаза Вэй Ина стали просто огромными. Казалось, он не может поверить в то, что касается собаки. И что та ластится, а не пытается его укусить. — Ты можешь даже взять его на руки, — осторожно предложил Лань Си Чень и стиснул пальцы на плечах Цзян Чэна. Реакция Вэй Ина… Цзян Чэн должен быть готов. Тот едва заметно кивнул, но уже спустя несколько секунд расслабился. Вэй Ин действительно взял щенка на руки, хотя побледнел еще больше, а на виске выступил пот. Но щенок, словно пытаясь его обнять, положил обе лапы на его плечи и лизнул в подбородок. Его сияющие восторгом глаза и теплое, такое хрупкое тельце заворожили Вэй Ина. И уже через мгновение он почесывал млеющего щенка за ухом, сам радостно и облегченно смеясь. *** Глава Ордена на праздник для своего супруга не поскупился, и, если день рождения Вэй Ина праздновали в городе, ибо это же Вэй Ин, то Цзян Чэн был счастлив тому, что они остались в пределах резиденции. Весь Орден был в украшенной трапезной, играла музыка, кто-то показывал фокусы, имениннику даже налили пару чарок вина, а после Лань Си Чень устроил салют. Ради праздника адептам разрешили лечь позже на целый час, и теперь те в тайне обожали Цзян Чэна, хотя в другое время старались не попадаться под его горячую руку. Сам Цзян Чэн чувствовал себя немного вымотанным, но абсолютно счастливым. Казалось, что ему больше ничего и не нужно, но они не виделись целую неделю, и он очень, очень соскучился по своим мужьям. И когда те появились в спальне одновременно, уже чистые, с распущенными волосами, готовые ко сну, даже на миг растерялся. Они, что, действительно спать собрались? А потом они как-то лукаво переглянулись, и Цзян Чэн заметил следы лихорадочного румянца на их лицах. И облизнул пересохшие вдруг губы. А стоило опустить взгляд вниз… Так, значит, эти два паршивца развлекались там друг с другом? Без него? Он чуть было не обиделся, но кровать просела немного от веса двух тел, которые вдруг оказались так близко от него. — Ты же не думал, что мы забыли про тебя? — Лань Си Чень взял его за подбородок и, вынудив повернуть голову, накрыл губами рот, целуя глубоко и жадно. Он был уже распален, это чувствовалось в его нетерпении, его чуть более резких движениях. И Цзян Чэн завелся мгновенно. А когда Вэй Ин прижался к его спине и, стянув с плеч одежду, принялся покрывать поцелуями шею… Цзян Чэн выдохнул и, как только Лань Си Чень отпустил его, повернулся к Вэй Ину. Поймал губами его губы и застонал от того, как Лань Си Чень, опустившись пониже, принялся терзать его сосок. Так, значит, вот что они выбрали… Никто из них не мог пожаловаться на недостаток внимания или что на какой-то момент остался «за бортом». Просто иногда кто-то из них становился «жертвой». Тем, кого доводят до исступления, криков и потери сознания. Чаще всего этой жертвой становился Вэй Ин, ибо его чувствительность была фантастической и удержаться от того, чтобы не отомстить ему таким сладким образом за все, что он обычно творил, было невозможно. Но сегодня… Сегодня, похоже, это будет он, Цзян Чэн. Они довели его до края. Мастер поцелуев Лань Си Чень. Способный находить самые чувствительные точки на теле Вэй Ин. Они держали его за руки, они не давали ему пошевелиться. Все, что он мог — это метаться, вскрикивать и, забыв стеснение, стонать громко, очень громко. Но сегодня… Что-то не так было сегодня. Потому что, вдоволь наигравшись с его губами, Лань Си Чень вдруг мягко отстранился и потянулся к Вэй Ину. Тот принял его в объятия и откинулся на спину так, что Лань Си Чень теперь прижимал его к постели, устроившись между его раздвинутых бедер. Постанывающий от возбуждения Цзян Чэн даже не смог обидеться. Потому что… Потому что уже через секунду Вэй Ин поменялся с Лань Си Ченем местами и теперь сам придавливал его к постели. Втянул в долгий поцелуй, а потом повел губами вдоль тела вниз. Минуя истекающий влагой член, опустился еще ниже, и Цзян Чэн содрогнулся от стона, сорвавшегося с губ обычно сдержанного Лань Си Ченя и его вида. Возбужденного, открытого, дрожащего от того, что творил с его телом Вэй Ин. От этого зрелища Цзян Чэн чуть не задохнулся. Лань Си Чень… такой мягко-властный, никогда не отпускал себя настолько. Никто из них не ласкал его ТАК. Цзян Чэн сглотнул и потянулся вперед. Погладил его по животу, сжал губами торчащую пику соска. Лань Си Чень заскулил совсем уже жалобно и почему-то обратился к Вэй Ину. — Пожалуйста, хватит… Вэй Ин… Хватит! — Как скажешь, любимый, — тот выпрямился, навис над ним на руках, переглянулся с Цзян Чэном и завалился на спину. Лань Си Чэнь, с блестящей от выступившей испарины кожей, с потяжелевшими волосами, приподнялся, чтобы снова оказаться между его раздвинутых бедер. Вэй Ин оставил влажный поцелуй на его плече и, поймав ставший почти безумным взгляд Цзян Чэна, прошелся ладонями по выгнувшейся спине и недвусмысленно развел в стороны две половинки, открывая вход в тело Лань Си Ченя. Приглашение было настолько откровенным и неожиданным, что Цзян Чэн сначала не поверил. До сих пор никто из них… Лань Си Чень мягко, но твердо пресекал все попытки, но сейчас… — Давай, любимый, — Лань Си Чень обернулся через плечо, улыбнулся дрожащими губами. — Забери свой подарок. Цзян Чэн застонал в голос от полыхнувшего вдруг в теле возбуждения. Ему не нужны были ни другие пояснения, ни приглашение. Лань Си Чень… О, небеса… — Только будь осторожней, — Вэй Ин, смотрящий на него такими же горящими глазами, выдохнул почти на грани слышимости. Цзян Чэн сверкнул глазами и одним движением освободил волосы от заколки. Те рассыпались по плечам, кончиками коснулись спины и ягодиц Лань Си Ченя, и тот вскинулся, мучительно застонав. — Тш-ш-ш… — Цзян Чэн, откровенно любуясь его гибким телом, погладил бедра, поцелуями проследил позвоночник. Вэй Ин хорошо подготовил Лань Си Ченя, но Цзян Чэн все равно боялся причинить ему боль. Верно расшифровав его неторопливость, Вэй Ин послал ему улыбку через плечо Лань Си Ченя и увлек того в глубокий и долгий поцелуй, отвлекая от возможного дискомфорта. Цзян Чэн обмирал, входя в узкое тело Лань Си Ченя. Всхлипнул, дойдя до конца, и замер, стискивая бедра и тяжело дыша в попытке справиться с ощущениями. Это было совсем не так, как с Вэй Ином. Не лучше и не хуже, просто по-другому. Спина Лань Си Ченя закаменела, и Вэй Ин усилил ласки. А потом развернул бедра шире, сполз пониже, и у Цзян Чэна потемнело в глазах, когда он понял, что они задумали. И, дождавшись знака Вэй Ина, снова двинул бедрами вперед. …Они вскрикнули одновременно. Лань Си Чень, попавший в ловушку из двух тел, одно из которых он брал, а второе брало его самого, задрожал, задохнулся. Подайся назад — и почувствуешь, как входит в тебя чужая плоть, распирая, касаясь узелка нервов внутри. Попытайся убежать — и окажешься в плену другого, горячего и узкого тела. Два таких разных удовольствия, от которых он сам, его тело, его чувственность сходили с ума. Это было слишком. Слишком для него одного. Этого было мало. Он чувствовал, как рука Цзян Чэна, вбивающего его в распростертого под ним Вэй Ина, скользит по животу, задевает соски, посылая сотни крошечных молний. Он задыхался, он бился, поддаваясь жесткому ритму, вторя захлебывающимся стонам Вэй Ина. Он ловил его губы, целовал, прикусывал, выворачивал шею, подставляя ее под поцелуи Цзян Чэна. Он требовал еще, он хотел сойти с ума окончательно. И шагнул за грань, когда Цзян Чэн неожиданной лаской провел пальцами по его приоткрытым губам. Ему дали выплеснуться. Его обласкали, зацеловали и уложили рядом. Сознание плавало в тумане, рассудок не желал возвращаться. Он смотрел и смотрел, купаясь в собственном, еще гуляющем по телу удовольствии, как любят друг друга его супруги. Вэй Ин громкий, как всегда, жадный, желающий получить все, что может. Он вскидывает бедра навстречу толчкам Цзян Чэна, царапает плечи, сыплет ругательствами. Цзян Чэн вынослив и ненасытен. Он заводится с пол-оборота, но может довести до умопомрачения прежде, чем отпустит себя. Кончая, Вэй Ин скулит и рвет постельное белье. Стоны Цзян Чэна такие сладкие и редкие, что Лань Си Чень почти испытывает оргазм, когда слышит их. Они такие красивые — его супруги. И такие его… …Двигаться лениво, тяжело даже моргать. Постель переворошена и измочалена, но расправить ее нет ни сил, ни желания. Царящий в комнате полумрак напоен запахом любви и тишиной, которая, кажется, звенит после их стонов. Цикады поют где-то там, далеко, сквозь незакрытое окно проникает прохлада, но им все равно. Вэй Ин уснул первым. Он всегда засыпает первым. Немного поерзав, устраивает голову на плече Лань Си Ченя, а руку — на его груди, и вырубается мгновенно. Но если Цзян Чэн медлит и не сплетает его пальцы со своими, может долго и чуть сердито сопеть. В такие редкие моменты Лань Си Чень тонет в почти болезненной нежности к ним обоим. Цзян Чэн засыпает дольше. Может долго вертеться, но затихает, когда Лань Си Чень притискивает его к себе. Утыкается носом в его плечо и, прислушиваясь к тихому шепоту Лань Си Ченя, проваливается в сон, сразу становясь таким беззащитным и юным, что Лань Си Чень поневоле обнимает его сильнее. Сам Лань Си Чень всегда засыпает последним. Ведь нужно убедиться, что двум его супругам не снятся кошмары, и что они не замерзнут. И пусть они не мальчишки — Лань Си Ченю все равно. — Спасибо за подарок… — сонно прошептал Цзян Чэн, уже уплывая в сон, и Лань Си Чень улыбнулся, прижимаясь губами к его виску. Пару секунд назад точно такой же поцелуй он подарил Вэй Ину, отправляя в сон его. — С Днем Рождения, любимый. Счастья тебе…