***
Ну, если быть совсем уж откровенным, дело было не только в волосах. Толпы поттеро-обожателей, проявляющих доселе невиданную способность одновременно падать в обмороки и улыбаться, тоже были причастны к приступам неконтролируемой чесотки. Драко не мог не заметить поразительного сходства между поттеровскими волосами и среднестатистическим учеником Хогвартса: каждый из них пытался завладеть хоть каплей внимания великого Гарри Поттера. Они, может быть, и не ходили за ним по пятам, но это только потому, что Поттер давно уже выучил все тайные проходы и вообще всем своим видом показывал полное равнодушие. Что, конечно, не мешало особенно назойливым личностям постоянно просить что-то у Поттера, что-то говорить ему и, Мерлин упаси, показывать. Они ловили его в коридорах, пожимали ему руки, дарили шоколадки, просили научить их какому-нибудь заклинанию, болтали о погоде и как же без «Ой, Гарри, а ты уже идешь с кем-нибудь в Хогсмид на этих выходных?» Поттер всегда улыбался, качал головой, отходил в сторону и внезапно исчезал, как привидение, не без помощи своей мантии-невидимки. Куда девался Поттер, никто не знал. Ну, может Грейнджер и Уизли знали, но никому и никогда об этом не рассказывали. Самой распространенной версией было то, что Поттер убегал, чтобы трахнуть какую-нибудь очередную удачливую девчонку. И если он действительно трахался с кем-то дни напролет, то безнадежное состояние его волос было, по крайней мере, объяснимо. Никто не мог винить Драко за его любопытство — всем было интересно. Но не всем в Хогвартсе были известны тайные проходы так, как человеку, потратившему целый год на то, чтобы незаметно впустить в замок Пожирателей Смерти. Не то, чтобы Драко гордился такой репутацией. Просто необходимые знания однажды помогли ему обнаружить место пребывания Поттера. Поттер нашелся в узком коридоре на четвертом этаже. Он сидел в маленькой нише, из окна которой открывался довольно симпатичный вид на озеро, и что-то читал. Точно ни с кем не трахался. Поттер оторвался от книги, посмотрел на Драко и моргнул пару раз. Прядь темных волос незамедлительно пощекотала правую щеку. — Извини, — Драко поспешил объясниться, прежде чем Поттер пришел бы к одному ему известным выводам. — Я не знал, что тут занято. — Я… — чернильная капля соскользнула с пера и расползлась кляксой на желтом пергаменте. И, если Драко не ошибался, кроме этой кляксы и еще пары пятен, на пергаменте ничего не было написано. — Я думал, что остальные не знают об этом. Это… — на губах Поттера появилась робкая улыбка, — это твое место, да? Драко был здесь однажды, пару лет назад, и поэтому пожал плечами. — Ну да, — он возвратил Поттеру улыбку. — Ничего страшного, найду что-нибудь получше. Он развернулся, готовый уйти. Поттер вскочил на ноги. — Нет! Я не знал! Я просто никогда не видел здесь никого, и поэтому… — он засунул пергамент в сумку и наклонился, чтобы собрать учебники. — Я ухожу. И это только подчеркнуло те отношения, которых они придерживались после возвращения в Хогвартс: негласный договор — по возможности уступать друг другу. Но в этот раз Драко не собирался так легко сдаваться. — Поттер, в самом деле, сиди тут. Ты занимаешься. Я пришел, только чтобы посмотреть на стены и птичий помет. Поттер засмеялся и уронил свою собранную сумку. — А что, похоже, что я занимаюсь? Я просто делал вид, на случай, если покажется Гермиона. — Значит ты дрочил? Поттер закашлялся. Он явно не ожидал такого умозаключения. — Э-э…вообще-то нет. Очень неудобно, особенно… — Особенно, если покажется Гермиона. Драко быстро прокрутил в уме только что сказанное и тут же исправился. — Грейнджер, я имею ввиду. Поттер, казалось, сдерживался изо всех сил, чтобы не рассмеяться. На его щеках играл румянец. Сейчас он, конечно, пойдет и расскажет всему Хогвартсу, что Драко назвал зазнайку Грейнджер Гермионой, а, значит, давно и тайно влюблен в нее. Волосы Поттера, тем временем, продолжали жить своей жизнью. Одна прядь даже прокралась внутрь очков и теперь дразнила длинные ресницы Поттера. Драко нужно было срочно бежать, если он не хотел натворить глупостей. Наложить заклятие Облысения, например. Или, что еще хуже, подойти, подцепить пальцами эти дурацкие волосы и убрать их со лба Поттера. И поэтому Драко сказал: — Мне никогда не нравилось это место. Можешь оставить его себе. И с этими словами он развернулся и убежал, прежде чем Поттер мог хоть что-нибудь возразить.***
Позже, сидя в своей спальне, Драко подумал, что маленькая светлая ниша в конце узкого коридора была идеальным местом для учебы. Поттер вряд ли бы вернулся в свое вероломно раскрытое убежище, и поэтому Драко со спокойной душой мог занять его. На следующий день, вооружившись книгами, пергаментом и чернилами, Драко направился к нише, которая, как он и ожидал, оказалась свободной. Он уселся на пол, скрестил ноги и наколдовал деревянную доску, которая прекрасно заменяла парту, хоть и изредка шаталась и подпрыгивала. Драко почти закончил свое эссе по Трансфигурации, когда перед ним вдруг появился Поттер. Или, вернее сказать, ввалился через гобелен, скрывавший нишу от посторонних глаз. Поттер задыхался, его щеки пылали, и некоторые части тела выглядывали из-под мантии-невидимки: голова, грудь и правая рука. — Как интересно, — начал Драко, когда Поттер соизволил заметить его. — Ты смог победить Темного Лорда, но убегаешь, когда маленькая девчонка хочет дать тебе шоколадку. Поттер вспомнил про надоедливую прядь волос и заправил ее за ухо. Драко был польщен. — Я думал, ты редко сюда приходишь. Драко кивнул. — Сегодня тот самый редкий день. Поттер был явно не в духе. — Ладно, — и с этими словами он попытался натянуть мантию обратно на плечи. — Поттер, это нелепо. Тут полно свободного места, и я пишу эссе в абсолютной тишине. Если ты все же не приходишь сюда дрочить, садись и занимайся уроками. Обещаю, что не буду предлагать тебе шоколад. Или говорить с тобой. Или вообще каким-то образом выдавать свое присутствие. Поттер выбрался из своей мантии и недоверчиво уставился на Драко. — Вообще-то, я правда прихожу сюда подрочить, — наконец сказал он и прошел в другой угол ниши. Драко краем глаза проследил, как тот плюхнулся на пол напротив него. — Если ты сейчас будешь этим заниматься, Поттер, я тебя прокляну. — Обойдусь как-нибудь, — пробормотал тот, убрал сверкающую мантию в сумку и достал задание по Трасфигурации. — Ты же не дашь мне списать свое эссе? — Дам, конечно, — Драко сполна насладился расширившимся от удивления глазами Поттера, прежде чем добавить, — по галлеону за предложение. И тогда Поттер рассмеялся. Улыбка странным образом преобразила его лицо: глаза засверкали еще более насыщенным зеленым, а на щеках заиграл румянец. Непослушная темная прядь сползла со лба и пощекотала ухо. Драко уставился на нее. Поттер достал перо и встряхнул головой. — Можешь хотя бы наколдовать мне такую же парту? Драко начал придумывать причины, чтобы отказать ему, но рука уже предательски взмахнула палочкой. — Только заткнись, — угрюмо пробормотал Драко и уткнулся в свою работу. Поттер действительно замолчал и ни словом больше не побеспокоил его. А Драко весь вечер боролся со странным желанием поднять взгляд и снова посмотреть на его непослушные темные волосы.***
— Сегодня опять редкий день? — спросил Поттер, следующим вечером обнаружив в нише Драко. — Я передумал, — ответил тот. — Это мое место и я всегда буду здесь сидеть. Поттер вздохнул и развернулся, чтобы уйти. — Ты можешь остаться, — поспешно добавил Драко. — Только молчи и не жалуйся на мое присутствие. И постригись, наконец, едва не вырвалось у него. Поттер внимательно посмотрел на Драко. — Разве ты приходишь сюда не затем, чтобы побыть в одиночестве? — Я прихожу сюда затем, чтобы никто не пялился на меня. И я очень надеюсь, что ты не станешь этого делать. Последняя фраза прозвучала слишком жестоко, и Драко втайне понадеялся, что Поттер не обратил на нее внимания. Тот кивнул, всем своим видом показывая полную незаинтересованность, и прошел в другой угол. Драко, не дожидаясь просьбы, наколдовал еще одну парту.***
Компания Поттера оказалась на удивление приятной. Он занимался молча: не причмокивал, как Гойл, не сопел и не вздыхал, как Панси, и не дергал ногами и не барабанил пальцами, как Блейз. Поттер подчас о чем-то задумывался, и тогда его взгляд останавливался на пергаменте, а губы чуть раскрывались. В такие мгновения он выглядел то очень уязвимым, то недовольным, то решительным и неистовым, как в день решающей битвы с Волдемортом. Драко умирал от любопытства, гадая, о чем же думал Поттер. И вот однажды, когда они снова занимались в тишине, он решился спросить. Но каким-то образом первоначальное небрежное «О чем задумался?» превратилось в «У тебя есть запасное перо?», и Драко поспешно закусил губу. Поттер моргнул пару раз, и его взгляд прояснился. — Да, конечно, — ответил он, достал перо, порывшись в сумке, и протянул его Драко. Их пальцы соприкоснулись, и Поттер наверняка заразил его чем-нибудь, потому что весь вечер слова в эссе не хотели писаться ровно и аккуратно. — Наш новый учитель по Трансфигурации — тролль, — изрек Драко спустя какое-то время. Поттер усмехнулся. — Не обижай троллей, они крутые. И у них большие дубинки. Готов поспорить, что у профессора Тамма она очень маленькая. — Любишь большие и толстые? — не удержался Драко. — А кто не любит? — снова улыбнулся Поттер и погрузился в учебу. Большие и толстые дубинки не выходили у Драко из головы целый вечер. — Я напишу за тебя эссе по Зельям, если ты сделаешь мою работу по Защите, — как-то предложил он. Поттер расцвел и даже убрал со лба непослушную черную прядь, будто догадавшись, как сильно она раздражала Драко.***
*** Спустя неделю после обмена домашним заданием и удивительно высоких оценок по обоим предметам, Поттер завалился в нишу чрезвычайно взволнованный и раскрасневшийся. Он ерзал в своем углу и нервно теребил пергамент до тех пор, пока Драко не вышел из себя. — Ну, что у тебя случилось? Поттер оторвался от книг и поднял взгляд. Он так долго гипнотизировал Драко, что тот успел различить в нем пятнадцать разных оттенков зеленого. А потом Поттер сказал: — Я гей. Драко ничего не ответил. Он сидел, уставившись на Поттера, и раздумывал над тем, чтобы наложить на себя Обливиэйт. — Мне нравятся парни, — продолжил Поттер, решив, видимо, окончательно прояснить ситуацию. — Я хочу трахать парней, — добавил он, подумав. — Ну, не всех. Некоторых. Вообще-то я не против трахнуть и пару девчонок. Особенно подтянутых и спортивных. И обязательно веселых. Но в основном — парней. Я часто думаю об этом. Слишком часто, если честно. К Драко, наконец, вернулся голос. — Зачем ты мне это говоришь? — прошептал он. Поттер все еще смотрел на него своими невозможно большими глазами. — Потому что мне надо выговориться. Я схожу с ума. А ты…ты ведь никому не расскажешь? Драко терпеть не мог, когда ему говорили, что он может, а что не может делать. — Расскажу, — доверительно пообещал он. — Ну ладно, хорошо. Все равно тебе никто не поверит. Все подумают, что ты специально выдумываешь всякую чушь про меня. Вот это было обидно. Очень-очень обидно. Поттер, видимо, пожалел о сказанном. — Извини, пожалуйста…случайно вылетело. Я иногда забываюсь… — Прекрасно тебя понимаю, — процедил Драко. — Вполне здоровое отношение к такому педику, как я. Улыбка Поттера тут же угасла. — Совсем не смешно. — Я предельно серьезен. А теперь думай о сексе молча. Мне еще эссе нужно дописать. Поттер тихо, с придыханием рассмеялся, и Драко тут же наколдовал деревянную доску, которая со всего размаха врезалась Поттеру в грудь. Смех умолк, но легче не стало. Эссе никак не хотело писаться, перед глазами все расплывалось, а воздух в нише сгустился и казался осязаемым. Драко изо всех сил старался не думать о Поттере.***
Прошло четыре дня. Поттер как всегда сидел в своем углу, вытянув ноги, и с какой-то обидой изучал заданную работу по Чарам. Одинокий луч заходящего солнца освещал его лицо; румянец на щеках казался ярче, а нижняя губа, которую он то и дело прикусывал, заманчиво краснела и блестела. Неизменная черная прядь легко щекотала кончик носа. — Ты уже рассказал друзьям? — тихо спросил Драко. Поттер вскинул голову, и чертова прядь, качнувшись, устроилась над темной бровью. — Рассказал, что то блестящее эссе по Зельям написал не я? Конечно нет! Гермиона жутко завидует. Она и так говорит, что я опять списываю, но у нее нет дока- — О том, что тебе нравятся парни, идиот! — Драко улыбнулся. — А эссе правда вышло замечательным? Я так и знал. — он моргнул. — Погоди, что? Что значит — списываешь опять? На Зельях? Ты и раньше этим занимался? На шестом курсе, да? Я знал! Парта Поттера недовольно подпрыгнула. Короткий взмах палочкой — и она неподвижно зависла в воздухе. — Нет. — Нет что? «Нет, я не списывал» или «нет, я не сказал, что я гей»? — Все вместе. — Почему? Поттер покачал головой. — Потому что списывать нехорошо. — Поттер. — К тому же, я просто следовал подсказкам. Это не то же самое, что тупо списывать. — Поттер, я говорю про твое новоявленное желание трахать парней. — Драко нахмурился. — А что за подсказки? — Вообще-то, не новоявленное. Я и раньше думал о парнях. — Поттер, казалось, углубился в свои мысли — наверняка жутко грязные и неприличные — а потом, моргнув, добавил. — Записи Снейпа. Это были его подсказки. — Снейп надоумил тебя мечтать о парнях? Поттер нахмурил брови, и черная прядь скользнула ниже, едва не задев глаз. Поттер нетерпеливо встряхнул головой, прогоняя непоседливые волосы. — Я нашел старый учебник по Зельям, который был исписан подсказками Снейпа. С их помощью я и занимался лучше на шестом курсе. — Снейп не был нашим учителем по Зельям на шестом курсе, — скривился Драко, тем не менее озадаченный; сейчас было не время думать о каких-то записях. — Так о ком ты там думал? — беспечно добавил он. — О Джинни Уизли. — Поттер посмотрел на него из-под густых ресниц. — И да, не был. В этом весь подвох. Я не слушал Слизнорта, а учился по книге Снейпа и его записям на полях. — Джинни Уизли не парень. И, Поттер, Снейп учил нас пять лет, и это тебе не слишком помогало. — Так я и не знал, что книга — его. А голос Снейпа мне никогда не нравился. И ты спросил, о ком я думал тогда. Два года назад, значит. За это время многое поменялось. — А кто сейчас? Ученик? Профессор? Игрок в квиддич? Можешь не отвечать. Виктор Крам, я уверен. — Все вместе. — Какой ты извращенец! — Все такие. — Не все. Я очень разборчив. — Правда? И кто же твой единственный? Драко нужно было время, чтобы подумать. — Я еще не определился, — наконец ответил он. — Даю простор воображению. Поттер рассмеялся. Конечно, это было смешно. И очень грустно. В какой-то момент Драко понял, что визуальный аспект его фантазий сильно хромает, и поэтому предпочитал четкому образу размытое видение. Придать ему лицо — значит сделать образ реальным. А реальность всегда разочаровывала. — Ты должен сказать им. — О просторе для воображения? — Нет, ну правда, чего ты боишься? Разве Грейнджер и Уизли не готовы умереть за тебя? Ты постоянно говоришь об этом в своих интервью. Твою мать. — Ты читаешь мои интервью? Ну конечно. Конечно, Поттер заострил на этом внимание. — Иногда. В слух и при всех. Со всем своим нераскрытым драматическим талантом. Мои выступления — коронная программа субботних Слизеринских вечеринок. Поттер снова тихо рассмеялся. Его плечи подрагивали в такт смешкам. Что-то теплое свернулось в груди Драко. — Я даже знаю, — изрек Поттер, успокоившись, — я даже знаю, как они отреагируют. Гермиона будет целиком и полностью на моей стороне и скажет, что она всегда об этом догадывалась. Рон похлопает меня по спине, и нам обоим будет очень-очень неловко. А потом он постарается свести меня с Чарли. Он постоянно говорит о том, что Чарли гей. Чарли был, скорее всего, одним из многочисленных братьев Уизли. — Чарли — это тот со шрамом на лице? Или без уха? Или который в очках? — Эмм, нет. Он такой накаченный, занимается с драконами. — Ясно. — Накаченный. С драконами, значит? — Тогда лучше ничего не говори. Ты же не хочешь на всю жизнь застрять с драконами? Они не слишком-то ласковые. — Я им скажу, когда-нибудь. — конечно, Поттера не испугали драконы. — Просто…когда мы все вместе сидим в гостиной, Рон с Гермионой начинают болтать о том, чем они будут заниматься после школы и где будут жить. В этом нет ничего такого — совершенно нормальный разговор. Они знают, чего хотят, и впервые за все это время не беспокоятся за меня. Поэтому сейчас не… — Понятно. Тебе неловко, потому что ты и твои проблемы всегда были главной темой для обсуждений. Ты великодушно решил больше не нагружать друзей своими переживаниями, а вместо этого выливаешь все на меня. Поттер дернул ногой, будто хотел пнуть Драко, но в конце концов передумал. — Ты засранец. Драко рассмеялся. — Тебе ведь нравятся засранцы. Поттер задумался на мгновение, а потом фыркнул. — Тебя никто за язык не тянул. Я занимался свои делом и не беспокоил тебя. Неправда. Поттер еще как беспокоил его. Беспокоил своими дурацкими волосами, губами и солнечной улыбкой. — Это был невинный вопрос. И уж точно не приглашение к разговору. Я просто прикидывал, начинать ли мне продажу значков с надписью «Я за Милашку Потти» или нет. Поттер выглядел одинаково смущенным и польщенным. — Ты ведь шутишь, да? — Совсем нет. Это все те же самые старые значки. Я только поменяю надпись с «Поттер смердяк» на «Поттер сосет». Думаю, понятно, почему. К удивлению Драко, возмущенных воплей не последовало. Губы Поттера чуть приоткрылись, а потом он покраснел, уставившись в свою домашнюю работу. Румянец не сходил с его щек еще целых полчаса. Это порядком отвлекало Драко от эссе. Да еще дурацкая парта постоянно подпрыгивала. А Поттер просто сидел и скорее всего думал о… Стоп. Это становилось навязчивой идеей. Ночью, лежа в своей постели, Драко долго думал о дневном разговоре. В конце концов он решил, что их болтовня была нелепой и бессмысленной, а его собственным ответам не хватало сарказма. Засыпая, Драко все еще прокручивал в голове отдельные фразы и слова, и на его лице цвела довольная улыбка.***
Субботним утром Драко проснулся в благодушном настроении. Он встал раньше, чем обычно, и прошелся до квиддичного поля, надеясь поймать Поттера за его утренним полетом. Драко нетерпеливо перебирал пальцами зачарованный значок в кармане — веское доказательство того, что он не врал прошлым вечером. Поттер либо ужаснется, либо рассмеется: в любом случае, скучно не будет. Поттер уже был на поле, рассекая воздух на своей Молнии. Погода стояла теплая, на небе не было видно ни облачка. Несколько учеников с разных факультетов разыгрывали между собой импровизированный матч. Остальные поддерживали их одобрительными криками с трибун. Драко уже хотел было развернуться и уйти, когда Поттер направил свою Молнию прямо к нему и завис в нескольких метрах, улыбаясь широкой пьяной улыбкой. — Надеюсь, в твоей руке снитч, Малфой, — вместо приветствия сказал он. Лицо Поттера разрумянилось и блестело от пота. Наверное, он не меньше часа провел на поле, выделывая разные трюки и хвастаясь перед остальными. — Выпусти его, и тогда посмотрим, кто из нас первым его поймает. Драко еще крепче вцепился в значок; как бы ему хотелось, чтобы это был снитч. Он не ожидал приглашения от Поттера: они даже не здоровались за пределами их излюбленного места. — Не хочу тебя расстраивать, но это не снитч. Поттер почему-то взглянул на небо. — Ну, мы можем украсть чей-нибудь. — Я даже не принес метлу. — Странно, — Поттер спрыгнул со своей Молнии и подошел ближе. Теплый воздух всколыхнулся и окружил Драко. — Я просто хотел… — Поговорить со мной с глазу на глаз? — Поттер криво усмехнулся и наклонился так, что его теплое дыхание защекотало лицо Драко. — Признайся. В груди Драко что-то оборвалось. Сердце сбилось с привычного ритма и заколотилось, как сумасшедшее. — Гарри! — прокричал кто-то, очень похожий на Уизли. — Завтрак начался! Пойдешь? Поттер отвернулся и сощурился, пытаясь разглядеть говорившего. Драко быстро перевел дыхание. — Одну минуту! — отозвался он, повернулся обратно и забавно наклонил голову. — Ты еще не передумал? Поттер был так близко, что Драко чувствовал тепло его тела и видел отражение солнечных бликов в зеленых глазах. Но что-то было не так. Не так с этой самой минутой, с галдящими учениками вокруг них, с Поттером. С его ясным взглядом, его улыбкой, румянцем на щеках и этими чертовыми волосами. Нелепыми, дикими, неукротимыми и лезущими прямо в лицо, слишком яркое для этого мира. Драко быстро встряхнул головой. — Ну ладно тогда, — притворно-грустно вздохнул Поттер и отвернулся. — Ты проиграл. — Подожди! — вырвалось у Драко. Поттер испортил такой момент и просто не мог уйти безнаказанным. — Что? — он попытался убрать с лица непослушные пряди, но одна, самая длинная, прилипла к щеке. Терпение Драко с треском лопнуло. Он достал из кармана волшебную палочку. Поттер недоверчиво уставился на нее. — Хочешь испытать на мне новое заклинание? — в его голосе смешалось смущение и веселье. — Нет, — отрезал Драко. — Это очень важно, поверь. Стой и не шевелись. Поттер кивнул и замер. Одно легкое движение, и эта прядь больше не побеспокоит его. Можно даже будет подровнять еще парочку. Драко сосредоточился на порозовевшей щеке Поттера; румянец быстро покрыл шею, ключицы и исчез на воротом футболки. — Эванеско, — прошептал Драко. Из палочки вырвалась яркая вспышка, но чертова прядь осталась на прежнем месте. Драко не мог поверить своим глазам: волосы Поттера были все в том же беспорядке, зато одежда чудесным образом исчезла. Вдалеке кто-то взвизгнул. Воздух наполнился улюлюканьем, хлопками и свистками, а глаза Поттера расширились до невероятных размеров. Он стоял посреди квиддичного поля, абсолютно голый, с направленной на него палочкой Драко. Поднялась шумиха; к ним бежали люди, а Поттер все не двигался, застыв с выражением глубокого шока на лице. Нужно было срочно что-то сказать. — Я не… — а что Драко мог сказать? У него не было ни объяснения, ни оправдания. Он даже не знал, что заставило его поднять палочку на невинную темную прядь. Почему сейчас? Почему он сделал это именно сейчас? Ему срочно нужен был маховик времени. Драко отступил на шаг и сделал единственную, по его мнению, разумную вещь: развернулся и пулей помчался к замку. Много позже, сидя в тишине своей спальни, он вдруг осознал, что ненароком выронил заколдованный значок.***
Мир не сошел с ума, — повторял себе Драко всю следующую неделю. Наоборот, последствия оказались вовсе не такими ужасными, как он представлял. Друзья Поттера высматривали его на переменах, напрягали свои лицевые мышцы и строили рожи, но даже не пытались проклясть его. МакГонагалл сняла сотню баллов со Слизерина и назначила Драко отработку, весьма предусмотрительно отправив его к Хагриду и сделав наказание почти невыносимым. Но не это так удивило Драко: для многих он стал негласным героем. И это было в новинку. Кто-то умудрился сделать снимки раздетого Поттера, и теперь почти все ученики Хогвартса проводили вечера за разглядыванием многочисленных копий. Они даже показывали Драко большие пальцы и улыбались, когда он проходил мимо. И все было бы хорошо, если бы не острый нож, каким-то образом появившийся в груди Драко и вонзавшийся глубже каждый раз, когда Поттер смотрел на него, или когда кто-нибудь смеялся над его снимками, или когда ему приходилось убегать из Большого Зала с горящими от смущения щеками. Драко больше не приходил в их место, хотя и знал, что Поттер там никогда не покажется. Нож, все сильнее терзающий его грудь, появился не сразу. Спустя пару дней после события на поле, Драко проснулся посреди ночи в своей постели с одной-единственной мыслью: Поттер был его другом. После всех лет вражды, он был его другом. А теперь — нет. И с того мгновения боль в груди становилась все сильнее. Драко хотел объясниться перед Поттером. Он даже думал, какие слова скажет, прокручивал все варианты. Прости, я не хотел тебя прилюдно унизить, я просто хотел поправить твою прическу. Поттер бы ему, конечно, не поверил. Потому что это и не было правдой — дело было совсем не в волосах. Когда Драко осознал это, нож вонзился еще глубже. Но были и положительные моменты: с тех пор, как Драко ходил по школе под прицелами сотен взглядов, чудесным образом он стал бесстрашнее. И эта храбрость очень понадобилась ему, когда Хагрид послал его одного в Запретный Лес собирать спорышей. Особый вид, с сильным запахом и скверным характером — идеальный для варки медовухи. В другой раз Драко бы обязательно написал жалобу на лесничего, заставляющего помогать ему в корыстных целях, но сейчас у него просто не было выбора. В Лесу было темно и тихо; пахло опасностью и гнилью, что прекрасно подходило к настроению Драко. Он без труда нашел зеленую грядку — даже не пришлось углубляться в темноту. Драко отложил в сторону кожаную тесемчатую сумку Хагрида и присел на корточки, стараясь не касаться коленями травы. Спорыши любили подкрадываться к жертве, обхватывать ее и завязываться в прочные узлы. Нужно было выхватить одну травинку и мгновенно обездвижить ее. Грядка казалась дикой, обманчиво спокойной и напоминала Поттера. Драко выхватил травинку и со злобным ликованием послал в нее заклинание. Он даже не вздрогнул, когда в кустах что-то прошуршало; не обратил внимания на выпрыгнувшего из темноты фестрала, схватившего с дерева бедную зазевавшуюся белку; не закричал, когда воздух вокруг него заискрился, и из-под мантии-невидимки появился Поттер. Драко не издал ни звука, но в его груди что-то оборвалось. На какое-то мгновение ему подумалось, что вся история со спорышами была планом Хагрида и Поттера: заманить Драко в Лес и совершить акт возмездия. Раздеть и оставить на съедение голодным оборотням, например. Но Поттер, похоже, не собирался мстить. Он откинулся на ствол дерева, засунул руки в карманы и уставился на Драко. По выражению его лица было понятно, что он хочет поговорить. — Я занят, — пробубнил Драко, не поднимая взгляда. Травинка попыталась обернуться вокруг его пальца. Драко мгновенно послал в нее заклинанием и уложил на дно кожаной сумки. — Просто хотел вернуть это. Что-то со свистом пролетело над ухом и больно ударилось в плечо. Драко покосился на упавший значок, который через мгновение поглотила прожорливая трава. — Большое спасибо, Поттер. Жаль, у меня нет такого второго. Драко успел зачаровать еще три спорыша, прежде чем Поттер снова заговорил. — Ты так и не скажешь, почему сделал это? Нож вонзился глубже, отозвавшись на неприкрытую боль в голосе Поттера. — Я люблю значки, ты же знаешь. — Драко буквально чувствовал нарастающий гнев Поттера и про себя молил, чтобы тот бросил в него каким-нибудь заклинанием и ушел. — Я просто хочу знать, Малфой. Я тебя чем-то обидел, или это был твой коварный план? Ты выжидал подходящей минуты, да? Ждал, пока я начну тебе доверять и позволю направить на меня палочку? Хотел унизить меня перед всеми после того, что я рассказал тебе? Драко глубоко вздохнул. — Я просто хотел поправить твою дурацкую прическу, но немного промахнулся. — Малфой. — Поттер рвано выдохнул, и Драко на секунду подумал, что тот заплачет. Но нет: его глаза были сухими, и в них плескалась обида и разочарование. — Почему ты так меня ненавидишь? Даже после…почему? — После чего? — Ты прекрасно знаешь! — Поттер сердито поддел траву носком ботинка. — А ты ожидал признательности? — Нет. Только не от тебя. Просто надеялся на понимание. Думал, мы уже перешли… Драко с такой силой взмахнул палочкой, что пучок травы в его руке превратился в зеленую ледышку. В темноте она сверкнула всеми гранями, и Драко со злостью раздавил ее. — Значит каждый день, сидя в нашей нише, ты ненавидел меня? Драко почему-то захотелось рассмеяться. — Я целился в твои волосы. — К черту, Малфой! Почему ты не можешь…просто скажи. Скажи, как сильно ты меня ненавидишь. Это видно по тебе, так почему бы не произнести это вслух? Драко попытался взять себя в руки. — Я целился в твои волосы. — Малфой… — Я целился в твои чертовы волосы, Поттер! — из палочки Драко вырвалось несколько цветных вспышек. Поттер поднял свою. — Хорошо. Я все понял. Ты хотел, чтобы исчезли мои волосы, а не одежда. Ладно. Это оправдание? Что-то вроде смягчающего обстоятельства? — Поттер прищурился. — Или ты ненормальный? И если до этого момента Драко не сомневался в своем психическом здоровье, то теперь он точно сошел с ума. Он вскочил на ноги и бросился к Поттеру, явно готовому защищаться. Волшебная палочка упала на землю, но Драко даже не заметил. Он всем телом вжал Поттера в дерево; в грудь больно уперлось чужое деревянное древко. Зеленые глаза смотрели на него так же, как в тот день на поле — со страхом и тревогой. — Вот эта прядка. — Драко схватил ее двумя пальцами: самую длинную и ненавистную. Поттер скосил взгляд. — Мне она снится, — прошипел Драко. — Каждую ночь. Первое, что я увидел тогда в Комнате — твои чертовы волосы. — Малфой, — прошептал Поттер так, как обычно обращаются к умалишенным. Драко только сильнее потянул за прядь. — Ты был весь мокрый и грязный, мы все были такими, помнишь? Огонь — он все превращает в пепел и грязь. Я взглянул на тебя — и увидел эту черную прядь, прилипшую к твоей щеке. Пламя полыхало и ослепляло меня, но твои волосы я смог рассмотреть. Чертов Поттер со своими чертовыми волосами пришел спасать меня. Зеленые глаза спорили по оттенку с травой под ногами. — Ты думаешь, я ненавижу тебя? Глупый Поттер. Все намного хуже. Я один из них. Один из тех, кого ты ненавидишь больше всего. Один из твоих преданных, полоумных фанатов, от которых ты бежишь сломя голову. Я не ненавижу тебя, Поттер. Я готов купить тебе весь шоколад на свете, сводить тебя в Хогсмид и подарить целую корзинку твоих любимых тарталеток. А та ниша? Это не мое место. Я искал тебя, долго искал, нашел и вернулся, чтобы увидеть снова. И, знаешь, я с удовольствием напишу любое эссе. Просто так. Я даже разденусь посреди Квиддичного поля, если это заставит тебя улыбнуться. Поттер медленно покачал головой. — Не разденешься. — Разденусь. По крайней мере сейчас… — слова застряли в горле, а нож вонзился еще глубже. — Нет, — тихо повторил Поттер. — Ты…ты несешь бред. Если я попрошу написать за меня сочинение, ты пошлешь меня куда подальше. — Ты не понимаешь, — Драко отвечал так же тихо. — Я напишу его за тебя. Напишу. Как та девчонка с шоколадной лягушкой, которая бегает за тобой — я сделаю все для тебя. Только чтобы ты улыбнулся. И на лице Поттера, словно в ответ на слова Драко, расцвела улыбка. — У этих шоколадок внутри Любовное Зелье. — Вот именно, Поттер. Ты не слышишь меня! И это очень раздражало. Они были так близко и соприкасались лбами; дыхание обжигало губы, и Поттер просто был обязан понять все то, что говорил ему Драко. — Я один из них. Один из твоих преданных фанатов. — Ты хочешь мой автограф? — прошептал Поттер. Мерлин. — Мне не нужен твой автограф. — Так чего же ты хочешь? Его глаза были так близко и призрачно зеленели в темноте. — Я хочу…я хочу прекратить все это. Эту пытку. Поттер немного наклонил голову. — Так ты этого хочешь? Его губы дотронулись до губ Драко. Случайно, — подумал тот, но теплые губы поцеловали его снова, прогоняя все страхи и тревоги, убирая из груди глубоко вонзившийся нож. — Ты… — Драко едва оторвался от Поттера и выдохнул куда-то в сторону. — Ты целуешь меня из жалости? Теплый смешок опалил его щеку. — Ты слишком хорошо обо мне думаешь. Не из жалости, — рука спустилась на поясницу и обожгла кожу прикосновением. — Это не было моим местом. Я наткнулся на нишу в тот же день, когда там появился ты. И пришел на следующий день в надежде снова увидеть тебя. — пальцы крепче обхватили талию. — Я теперь твой фанат? Если ты хочешь так меня называть… Драко не успел ничего ответить, потому что Поттер снова поцеловал его. Поцеловал просто потому, что хотел — и этого было достаточно. Язык скользнул в приоткрытые губы, и Драко качнулся вперед, хотя падать было некуда — теперь он был в этом уверен; он летел в пропасть, откуда не было пути назад. Он должен был испугаться, но вместо этого чувствовал себя самым счастливым человеком во Вселенной. — Поттер, — Драко оторвался от сладких губ и тихо рассмеялся. Поцеловал скулу, прошелся легкими прикосновениями от челюсти до мочки, прикусил ее и пососал мягкую кожицу под ухом. — Глупый, смешной Поттер, — прошептал он, смакуя вкус теплой кожи. Темные волосы пощекотали его нос. Драко зарылся в непослушные пряди, полной грудью вдохнул едва уловимый яблочный аромат и сквозь дымку сознания понял, что нежный запах не был причиной его весьма очевидного возбуждения. Руки Поттера лежали на его бедрах; их тела плотно прижимались друг к другу, вздрагивали, качались в унисон и, казалось, парили над землей. Дыхание Поттера согревало шею Драко, а прикосновения губ и легкие покусывания посылали по всему телу волны наслаждения. Все случилось так быстро: удовольствие готово было захлестнуть его с головой, а потом вдруг взорвалось сотнями искр и погасло, как Драко ни пытался его продлить. Но когда он смог, наконец, разлепить внезапно отяжелевшие веки и поднять затуманенный взгляд, в голове не осталось никаких мыслей, кроме простой ясности: за эти несколько мгновений Вселенная перевернулась. Утром Драко проснулся в мире, где не было места радостям — унылом и скучном, а теперь вся его жизнь сосредоточилась на Поттере — Поттере, в наслаждении откинувшем голову и закрывшем глаза, Поттере, чьи волосы буйно разметались по румяным щекам. И это был идеальный мир Драко. Ну, кроме неприятно липших штанов, конечно. Поттер улыбнулся. — А ты правда купишь мне корзинку тарталеток? — Конечно, — кивнул Драко. — Только не все сразу. Если я куплю тебе корзину, ты объешься сладким и попадешь в Больничное крыло. — Ладно… — Поттер задумался. — А эссе точно напишешь? — Напишу. Точнее, ты напишешь, а я аккуратно спишу. — Поттер нахмурился, и Драко пожал плечами. — Я не виноват, что в английском языке так легко спутать значения! Поттер прищурился. — Ты хотя бы разденешься посреди Квиддичного поля? Драко почувствовал укол вины. Это было бы справедливо. — Ладно, так и быть. — Тебе определенно есть что показать, — рассмеялся Поттер и внезапно покраснел. — То, что я почувствовал, было довольно внушительным. Драко просиял. — Хотя нет, — Поттер оценивающе скользнул взглядом по его фигуре. — Я хочу приватное шоу. — Без проблем. Я даже знаю хорошее место, — ухмыльнулся Драко и вдруг кое-что вспомнил: кожаная сумка со спорышами пропала; зеленая трава глядела на него невинно и подозрительно. — А за это тебе придется помочь мне с отработкой. Эти чертовы троглодиты сожрали все мои старания. — Для человека, готового на все ради меня, у тебя слишком большие запросы, — поддразнил Поттер, закусывая нижнюю губу, чтобы не рассмеяться. Драко не утерпел и крепко поцеловал его. — Мое все, Поттер, дорогого стоит, — прошептал он в теплые губы. — Ну тогда мне пора прийти на помощь твоей сумке. С этими словами Поттер действительно отправился спасать труды Драко, и Драко нестерпимо захотелось зацеловать его до смерти, что, наверное, выглядело бы немного жалким с его стороны. Но потом Поттер сам чуть не угодил на ужин к спорышам, и тогда уже Драко пришлось спасать его, так что они были квиты.***
Остаток вечера они провели в нише. Драко наколдовал самодельную кровать, почему-то постоянно подпрыгивавшую, но стойко выполнявшую свое предназначение, а Поттер — одеяла, которые потом бесследно исчезли. Поттер лежал на боку, опираясь на локоть, и лениво играл с волосами Драко. — Знаешь, — сказал он с блаженной улыбкой, которая расцвела на его лице после пары хороших оргазмов, — мне очень нравятся твои волосы. Драко усмехнулся, вспоминая, как несколько минут назад пальцы Поттера пропутешествовали вниз по его спине, проскользнули между ягодиц и осторожно проникли вовнутрь, потрясая его болезненными, невозможно приятными ощущениями и заставляя желать большего. Драко до сих пор чувствовал нежные прикосновения на своей коже. — Ничего удивительного, Поттер, — сказал он, подумав. — Всем нравятся мои волосы. Волосы Малфоев воспевались веками. Поэты слагали о них баллады. А твои… — Драко перевернулся, чтобы ухватить темную прядь, — а твои выглядят как мочалка, которой мои домашние эльфы обычно протирают пыль. — Тогда мне надо подстричься. Правда, это ни к чему хорошему не приводило, но теперь… Драко сильнее потянул черную прядь. — Даже не смей. Никогда в жизнь, понял? Теплая ладонь легла Драко на грудь. — Дыши. Я и не собирался. — Тебе все равно бы не пошло. Драко чуть ослабил хватку. Кровать снова подпрыгнула. — Мерлин, — вздохнул Поттер. — Почему все, что ты создаешь, такое зловредное? — И это говорит самый ленивый человек на земле. Рука Поттера скользнула под одеяло и обхватила обмякший член Драко. — Это я ленивый? Тогда почему я выполняю здесь всю работу? — все еще ворча, Поттер устроился между ног Драко, не переставая работать рукой. Драко лениво следил за его движениями. — Если он снова встанет, я, так уж и быть, трахну тебя. Поттер уставился на него немигающим взглядом. Драко покраснел и прикрыл глаза. — Если…если ты хочешь, конечно. Поттер сильнее сжал пальцы и опалил дыханием низ живота. Драко вздрогнул. — Я сейчас должен развеять туманный образ твоего единственного и неповторимого? — от глубоких, низких нот его голоса член Драко заинтересованно дернулся. — Конечно. И воспоминания о всех бессчетных минетах. — Бессчетных? — кончик языка дразнящее лизнул головку. Драко вздрогнул и застонал. Врать не было смысла. — Нули тяжело посчитать, знаешь ли. Поттер сомкнул губы на головке, легонько пососал и тут же отстранился. — Но твой образ…он наверняка идеальный. Мне с ним не сравниться. — Ты и так несравнимый, — безумно выдохнул Драко и впился ногтями в одеяло. Поттер рассмеялся, полностью вобрал член в рот и доказал, что Драко был абсолютно прав. А потом он перевернулся на живот и позволил сделать с собой то, что ему недавно было обещано. Драко кончил, зарывшись носом в ароматные темные волосы, и решил, что будет делать это всю жизнь. Похоже, он навсегда застрял с Поттером.***
— Ты рассказал им? Драко говорил очень тихо, потому что они сидели в библиотеке. С недавнего времени они решили заниматься именно здесь, оставив нишу для других нужд. — Неа, — промычал Поттер. Драко оглянулся на Грейнджер и Уизли, сидевших в двух столах от них и время от времени посылавших в их сторону подозрительные взгляды. Поттер сказал друзьям, что Драко теперь помогал ему с Зельями, решив искупить свою вину за происшествие на поле. Они не очень-то поверили в эту историю и теперь обсуждали возможные варианты коварной мести. — Не думаю, что сейчас подходящее время, — прошептал Поттер. — Не хочу несколько часов к ряду обсуждать это с ними…а так обязательно и будет. Драко покачал головой. Пора было принимать решительные меры. — Грейнджер, — позвал он, не обращая никакого внимания на отчаянное шипение Поттера и недовольный ропот занимающихся учеников. — Просто хотел кое-что сказать тебе. Мы тут с Поттером любим друг друга и после окончания школы собираемся жить вместе. А еще мы геи, если это не понятно из сказанного. Уизли моргнул, а Грейнджер выдавила что-то похожее на «хорошо» и снова уткнулась в свою книгу. — Видишь? Каких-то пара секунд, — ухмыльнулся Драко Поттеру, до сих пор пребывавшему в глубоком шоке. Он не мог его винить: они еще ни разу не говорили о чувствах или совместном проживании. Драко вдруг покраснел и тоже уставился в книгу. Примерно через минуту Уизли прошептал: — Гарри, он же пошутил, да? Поттер рассмеялся: — Все может быть! — и поцеловал Драко прямо в губы. Если кто-то и свалился в обморок, им было все равно. The end.