Мишель

С трудом переставляя копыта в черной, после дождя, жиже, называемой местными «Главный Тракт», серый конь нес на себе закованного в тяжелую броню рыцаря. Остановившись у приколоченных к огромному дубу указателей, звери привлек внимание наездника требовательным ржанием. Очнувшись от своих мыслей, рыцарь откинул забрало шлема, скрывающее грубое лицо, перечеркнутое светящимися нитями кровеносных жил: - Тихо, тихо, Седой, - ладонь переместилась с оголовья эфеса на темно-серую гриву, растрепав ее. – Так, что тут у нас, - рыцарь подслеповато прищурился, вглядываясь в криво вырезанные на потемневших досках названия на неродном для него языке: - Руины Волоколамска, Изборака и Праага мы проехали… На восток – Тесов и Моости, на… Монолог странника прервал громкий детский плач, но рыцарь, в отличие от всхрапнувшего коня, даже не повел ухом, продолжая рассуждения: - … юге – Друтск и Нередица. Думаю, что… Вновь неизвестный ребенок заплакал, перебивая воина. - … на восток нам ехать не надо – вряд ли ты там найдем что-то. Армии Богов Хаоса наверняка там прошлись. Значит… Значит поедем на юг. Тронув шпорами бока коня, странник тронулся в дальнейший путь, оставляя позади дерево с указателями и плачущего ребенка… «Демоны!» - досадливо поморщившись, рыцарь соскочил с верного коня и, обнажив тускло-серый рунический клинок, вернулся обратно к дереву, оставленному им в пяти десятках шагов позади. Возле указателей, воин остановился, напряженно вслушиваясь в тишину: – «Ну и где ты, мелкий?» Словно в ответ на его призыв, из-за дерева вновь раздался детский плач. «Надеюсь, что это какое-нибудь страховидло.» - путник осторожно, почти неслышно двинулся вокруг лесного гиганта, воплотив заклинание, повисшее руническим кругом над пальцами левой руки. Обойдя дерево, рыцарь шумно выдохнул и вернул меч в ножны, попутно рассеивая чары. «Гард, оно тебе надо?» - перед ним лежал начавший коченеть труп молодой девушки в простом шерстяном платье, прижимающий к себе рыдающий сверток шкур. – «Лучше бы химера какая-нибудь бы была, чем дитя.» С трудом разжав руки покойницы, маг вынул из них сверток и понял, что попал – на него доверчиво смотрели тепло-карие глаза в обрамлении пушистых ресниц младенца, прекратившего плакать, едва оказавшись в ладонях рыцаря. - Не брошу я тебя здесь… не брошу, - сняв шлем, Гард отстегнул с пояса бурдюк с водой и осторожно напоил свою находку. – Что мне с тобой делать? В ответ ребенок дернул рыцаря за седую бороду. - А хватка у тебя ничего, - путник ухмыльнулся. – Давай проверим, все ли с тобой в порядке? Получив в ответ «угу», маг вновь зажег над кистью рунический круг заклинания и провел им над младенцем, завороженно наблюдающим за искрящимися чарами. - Так ты еще и девочка, да? – обдумал полученную «Опознанием» информацию рыцарь. – Мдя… Но и оставить тебя здесь не вариант… Поедешь со мной? – в ответ девочка вновь дернул Гарда за бороду. – Будем считать, что это означает «да». Но сперва, позаботимся о твоей матери. - Силой Начала Начал, я повелеваю: пусть твоя душа отправится к богам, - большой палец мага, прижатый ко лбу покойницы, выпустил вспышку теплого солнечного света,и мертвое тело рассыпалось прахом. - Ее… зовут… Мишель… - ветер, унесший прах, принес тихие грустные слова. - Я позабочусь о ней, - Гард встал, прижимая к себе девочку, увлеченно тискающую его за бороду и усы. Подняв шлем, маг свистом подозвал к себе Седого. И уезжая от дерева с указателями, полуорка пронзила мысль: «А ведь когда-то у меня были такие же тепло-карие глаза…» И прижав заснувшего ребенка к себе, рыцарь почувствовал давно позабытые ощущения – что-то грело сердце ласковым теплом, совсем как когда у него был фамильяр и душа не была разорвана, в прямом смысле этого слова… Но сильнее, гораздо сильнее. «Наверное, оно и к лучшему, что я такой рыцарственный идиот.» - Гард с улыбкой ткнул коленями бока коня, ускоряя ход.