***
Они долго не могли найти общий язык. Ради этого мальчишки пришлось отдать трёх потрясающих щенков, потому что Вэй Ин панически их боялся, пришлось поступиться собственным принципам, поделить с ним комнату, сделать вид, что они теперь братья — столько всего, а ради чего? Ради кого? Цзян Чэн упорно не желал принимать этого человека в рядах своей семьи. Однако в один момент всё переменилось. Как-то ночью была жуткая гроза. Дождь лил, как из ведра, а от грохота грома закладывало уши. Цзян Чэну было стыдно признаться, но он боялся такой погоды. Гроза пугала его, а гром заставлял сжиматься под одеялом. Для адепта такого сильного Ордена, для его будущего главы, да ещё и в таком возрасте, бояться таких мелочей было просто стыдно. Вэй Ин долго молчал, глядя в спину съёжившемуся мальчишке. И когда после очередного раската грома она мелко вздрогнула, он не выдержал. Поднявшись на ноги, тихо прошёл по комнате к кровати брата и тронул его за плечо. Цзян Чэн высунул голову, явно не ожидая его появления рядом. — Тебе страшно? — мягко поинтересовался парнишка, продолжая держать его за плечо. — Хочешь, я полежу с тобой? Вдвоём не так страшно будет. Он даже не думал издеваться над ним. Просто смотрел и улыбался по-доброму, в самом деле желая помочь. Цзян Чэн застыл на мгновение, когда брат пробрался к нему под одеяло и вдруг крепко обнял, чтобы тот перестал трястись. Маленький господин Цзян слышал, как равномерно бьётся сердце мальчика, на что его сердце вторит дробью. Ему страшно, но в объятиях другого человека он невольно расслабляется и прижимается ближе, лишь бы не слышать раскатов грома и не видеть сверкающих отовсюду молний. — Только не говори никому, — очень тихо просит он, стискивая в пальцах одежды Вэй Ина. Тот только усмехается. — Над чужими страхами нельзя смеяться, — говорит мальчик, приобнимая брата за плечи. — Лучше постарайся уснуть. — А тебе не страшно? — несмело интересуется Цзян Чэн, слушая ровное дыхание. — Нет. И тебе бояться не стоит, — его голос успокаивает, и молодой господин уже через пару минут чувствует навалившуюся сонливость. Он уже практически не обращает внимания на бушующую за окном стихию. Только крепче прижимается к Вэй Ину и прикрывает глаза. Его убаюкивающее дыхание действует подобно снотворному. На утро, проснувшись довольно поздно, Цзян Чэн всё ещё чувствует чужое тепло. Как оказалось, он сам вцепился в брата и не отпускал, удобно расположившись у того на груди. А Вэй Ин и двигаться не смел, позволяя молодому господину выспаться. На тот момент им обоим было по одиннадцать лет. Они прожили вместе два года, но почему-то только сейчас Цзян Чэн понял, что этот сумасбродный мальчишка, который обладает столь своенравной натурой, ему просто необходим. Необходим рядом, как друг, как брат, как человек. С ним всегда легко, с ним весело проводить время, с ним спокойно, когда одолевают глупые страхи. В свои одиннадцать он ещё не понимал, насколько он влип.***
Свои четырнадцать Цзян Чэн отмечал без особого размаха. Только предложил Вэй Ину прогуляться вместе с ним по лесу и поохотиться. За прошедшие пять лет после их знакомства многое изменилось. Они смогли не только найти общий язык, но и стать друг для друга едва ли не самыми близкими друзьями. Однако молодой господин Цзян чувствовал к своему шисюну что-то намного большее, чем просто дружескую симпатию. Он искал любой повод, чтобы побыть рядом хотя бы пару минут. Но Вэй Ин почти не замечал этого, воспринимая всё слишком просто, никогда не отказываясь, но и не проявляя особой инициативы. Цзян Чэн был уверен, что для этого парня он всего лишь хороший друг, брат, но не более того. С каждым днём он понимал всё больше — Вэй Ин нравится ему не просто как человек. Он любит его. И совершенно точно, что с братской любовью это не имеет совершенно ничего общего. Это началось ещё тогда, во время грозы, и на протяжении трёх лет медленно росло. Поначалу это пугало, но вскоре Цзян Чэн начал дорожить собственными чувствами, не имея сил им сопротивляться. Он уже давно перестал бояться грозы, но брат всё равно забирался к нему, усмехаясь и говоря: «Малыш А-Чэн, не бойся грозы. Братик рядом» — и смеялся, получая ощутимый тычок под рёбра. Впрочем, ничего против этого сам Цзян Вань Инь не высказывал. Только тихо бурчал что-то под нос, так, для порядка, а вскоре всё равно засыпал, чему-то глупо улыбаясь, пока шисюн не видит. Прогулка по лесу обещала быть весёлой. Вместо того, чтобы охотиться, они принялись дурачиться, и на охоту обоим стало уже наплевать. В тот день Цзян Чэну не повезло. Он свалился в мелкую холодную речушку, промокнув насквозь. Всё-таки, ноябрь — не самый тёплый месяц, а в этом году похолодало особенно сильно. С явно испорченным настроением, он вылез из речки на берег и угрюмо осмотрел себя. Его слегка трясло от холода, а выглядел он до невозможности смешно. С длинных прядей, что свисали вдоль лица, капала вода, и Вэй Ин, не сдержавшись, громко расхохотался. — Ох, прости, не надо прожигать меня взглядом, — замахал тот руками, а следом снял с себя накидку. Вань Иню оставалось только удивлённо наблюдать, как он набрасывает её ему на плечи и кутает, словно маленького ребёнка. — Идём домой. Иначе заболеешь, а у тебя ведь день рождения. Цзян Чэн что-то буркнул себе под нос, но позволил себя увести, пробираясь домой тайными дорожками. Всё это время У Сянь болтал без умолка, над чем-то смеялся, однако практически всю дорогу придерживал брата за плечи, чтобы тому было не так холодно. И едва ли молодой господин Цзян был против. В тайне он радовался, что может хотя бы несколько минут, но побыть в его объятиях. Объяснить, почему он вдруг влюбился в собственного шисюна, он не мог. Это определённо было ненормально, поэтому и сказать об этом было некому. Ведь самый близкий человек, который знал о нём практически всё, был сам Вэй Ин, а сказать ему такое — равносильно признанию в любви. Да разве он решится на такое? В комнате было слегка прохладно, но стоило им туда попасть, как Вэй Ин тут же вытащил из шкафа чистую одежду и полотенце, без лишних разговоров принимаясь собственными руками переодевать ошарашенного шиди. — Да хватит что ли! Я сам в состоянии переодеться! — возмутился тот, вырывая одежду из его рук. Щёки его полыхали — не то от холода, не то от смущения. Впрочем, на его резкий выпад У Сянь только рассмеялся и, подняв руки, отошёл. — Идиот… Однако, как бы он не возмущался, от настойчивых уговоров вытереть ему хотя бы волосы отмазаться не удалось. Поэтому, сдавшись, он присел на пол и позволил Вэй Ину делать всё, что тому вздумается. Впрочем, тот ограничился простым вытиранием волос и колкими, не несущими в себе злого смысла, фразочками. Цзян Чэну оставалось только и делать, что просто сидеть и слушать, изредка вставляя свои комментарии. У Сяню удавалось ловко расправляться с мокрыми волосами, пропуская их через пальцы, словно через расчёску, перебирать, промакивать полотенцем, а также посмеиваться над вечно волнистыми прядками от несносных косичек, которые не могла распрямить даже вода. Цзян Чэн бессовестно кайфовал. Прикрыв глаза, он слегка откинул голову назад, предоставляя брату полную власть над собой, в тайне радуясь, что свалился в эту злополучную речку. Ведь в противном случае ему бы не удалось почувствовать эту лёгкую ласку, что дарили ловкие пальцы. — Эй, Цзян Чэн, — позвал Вэй Ин, наблюдая за его расслабившейся тушкой, опирающейся на него всем своим весом. — Ммм? — откликнулся тот, не открывая глаз. Ему сейчас было глубоко на всё наплевать. — С днём рождения, — улыбнулся он, проводя ладонью по волосам от лба до макушки. — Через много-много лет, я обещаю, мы будем сидеть так же, на твой день рождения. Я буду расчёсывать тебе волосы, а ты будешь вот так же бессовестно наслаждаться этим. Вань Иня как холодной водой окатили. Услышав мерзкое хихиканье, он моментально подорвался на ноги и, толкнув парнишку в грудь, повалил на пол, нависая сверху. Распущенные мокрые волосы накрыли их обоих, словно шторой. — Издеваться будешь? — недовольно рыкнул он, глядя на удивлённого его выходкой У Сяня. Пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить себя не наклониться ближе. — Запомни, Вэй Ин, ты сам это сказал. Ты пообещал. — Если ты думаешь, что я сбегу от тебя — ты сильно ошибаешься, — наконец, шок сменился очередным весельем, и А-Сянь вновь разулыбался. — И да, будь добр, слезь с меня. Жарко. Цзян Чэн незаметно прикусил губу, бросив что-то вроде «идиот», и следом ловко поднялся на ноги, отбрасывая волосы назад. Всё-таки, он никогда не добьётся от него взаимности. Вэй Ин всегда будет видеть в нём только брата, и не более того.***
Он желал избавиться от этих надоедливых и совершенно бесполезных чувств. Но каждый раз, стоило ему посмотреть на безбашенного мальчишку, сердце сладко сжималось. Хотелось протянуть к нему руки, мягко обнять, ткнуться носом в волосы и простоять так хотя бы несколько минут, наслаждаясь теплом чужого тела. Подростковый максимализм тоже давал о себе знать. Он бросался из крайности в крайность, то злился на Вэй Ина, то желал поцеловать. Его и самого это дико бесило, но он ничего не мог с собой поделать. В конце концов, пришлось просто сдаться и забить на собственные заскоки, дать им волю. По этой причине они всё чаще ссорились. Вэй У Сянь не понимал, в чём дело, а Цзян Вань Инь не мог объяснить. Но подростковый период прошёл, а ссоры никуда не делись. — А-Чэн, — Ян Ли, подперев ладошками щёки, рассматривала собственного брата, которому через день должно исполниться восемнадцать. — Ты какой-то грустный. В чём дело? Ты снова поссорился с А-Сянем? Цзян Чэн неразборчиво что-то буркнул, не глядя на сестру. Но ей и того хватило, чтобы всё понять. Тяжёлый вздох сорвался с её пухлых губ. Протянув руку к лицу парня, она мягко провела по нему пальчиками. — А-Чэн, — вновь позвала она, настойчиво ткнув того в щёку. Наконец, Вань Инь перевёл на неё взгляд. — Ты ведь любишь его, почему постоянно ссоришься? В первые секунды Цзян Чэну хотелось сказать что-то в своё оправдание, и он даже начал говорить, как вдруг осёкся и широко распахнутыми глазами уставился на сестру. Однако та лишь кривовато улыбалась, подцепив пальцем одну из длинных прядок, свисающих вдоль его лица, которое уже приобретало красный оттенок. — Да что ты такое говоришь?! — возмутился он, резко подаваясь назад. — Просто он меня раздражает последнее время всё больше. Вот и вся проблема! — Цзян Чэн, — Ян Ли вновь улыбнулась. — Ты уже попался. Ну, не отрицай. Не ври хотя бы мне, своей сестре, а? Пришлось в очередной раз сдаться. Сдавленно простонав, он уронил голову на стол и протянул руки вперёд. Ян Ли оказалась первым человеком, который узнал о его чувствах. Может, оно и к лучшему? — Слушай, А-Ли… — начал он. — Я не знаю, что мне делать. Правда, не знаю. Это ведь ненормально, да? Любить другого… впрочем, неважно. Не забивай себе голову всякой чепухой. — Я не думаю, что это ненормально, — молодая госпожа Цзян потянулась и поднялась на ноги. — И ты бы мог ему сказать. В конце концов, он поймёт. Может, пошутит пару раз, хотя я не уверена в этом. Просто подумай над моими словами. Глядишь, тебе и легче станет. А следом медленно направилась к выходу, исчезая за дверью, оставляя Цзян Чэна одного, наедине со своими мыслями. Не признать того, что сестра права, было нельзя. Но и набраться смелости для признания он не мог. Это может как повернуть их отношения на сто восемьдесят градусов, так и разрушить их полностью, не оставляя даже шанса на восстановление. Как говорится, из двух зол надо выбирать меньшее, а потому Вань Инь, недолго думая, пришёл к мнению молчать. И пусть сердце будет разрываться от необъяснимых чувств, он никогда не скажет своему брату об этом.***
Полностью осознать свои чувства, насколько они сильны, молодой господин Цзян смог лишь через год. Для этого ему потребовалось практически восемь лет. Глядя на белое, как мел, лицо Вэй Ина, он дрожащими пальцами проводит по нему, ласково, почти невесомо, кусая губы и едва сдерживая слёзы. Второй рукой он спешно пытается прикрыть рану в его животе, но попытки его с треском проваливаются. — Не смей умирать! — чуть ли не кричит он, громко всхлипывая, словно маленький мальчик. Голос его становится тише. Следующие слова он произносит почти шёпотом. — Не умирай, пожалуйста. Подожди ещё немного. Скоро здесь будет отец. Тебя подлатают… Ты же обещал мне, Вэй Ин. Обещал, что не бросишь. — Я и не собираюсь, — слышится сдавленный хрип. Вань Инь вскидывает голову, устремляя взгляд в поддетые мутной дымкой глаза брата. Но тот лишь криво улыбается и, протянув руку к лицу, касается его щеки. — Цзян Чэн, ответь мне на один вопрос. — Ммм? — глотая слёзы, мычит тот, поймав его ладонь своей. — Ты любишь меня? Он смотрит прямо в глаза, не мигая и не шевелясь. Цзян Чэн впервые видит такой открытый взгляд, и слёзы сами собой катятся по щекам. Губы затряслись, и чтобы это скрыть, он прижался ими к его ладони. — Да. Голос сел, не слушался. Но Вэй Ин легко разобрал сказанное и вновь улыбнулся — вымучено, глупо, но отчасти счастливо. А следом прикрыл глаза и отключился, так и не услышав, как дыхание Цзян Чэна при этом прервалось. — Вэй Ин? — беспомощно позвал тот, но брат не отзывался. — Вэй Ин! Открой глаза! Не засыпай, слышишь?.. — А-Чэн, — на плечо легла чья-то тяжёлая рука. Вань Инь вскинул голову, устремляя взгляд на подошедшего отца. В глазах загорелась надежда. — Папа… он… отключился. Он же выживет, правда? — задыхаясь, запинаясь, не имея возможности нормально говорить, спросил парень, на что отец лишь легко улыбнулся и притронулся пальцами к шее приёмного сына. — С ним всё будет в порядке, я обещаю, — ответил тот, притрагиваясь к лицу сына своей тёплой ладонью и стирая с него слёзы. — Веришь мне? Цзян Чэн поспешно закивал головой, не сводя с отца глаз. Только беспомощно всхлипнул и уткнулся в его плечо лбом, устало оседая на землю.***
Он не сразу понял, что кто-то трогает его волосы. От удивления, Вань Инь вскинул голову и уставился на потревожившего его покой человека, но следом успокоился. Вэй Ин смотрел на него с интересом. Живой. — Извини, что разбудил, — говорит тот в своей привычной манере, но голос всё ещё слабый. Но Цзян Чэн лишь хмыкает, скрывая своё ликование. — Как ты себя чувствуешь? — интересуется он прохладным тоном, стараясь не смотреть У Сяню в глаза. — Обижен, — отвечает парень, рассматривая его лицо, и на удивлённый взгляд брата весело фыркает. — Ещё вчера ты сказал, что любишь меня, а сегодня нос воротишь. Так нечестно, Цзян Чэн. Лицо молодого господина вспыхнуло. Скрыть своего смущения он уже не смог. Словно малолетний мальчишка. — Так ты помнишь… — выдавил он, прикрывая глаза. — Я уже давно знаю, — Вэй Ин улыбнулся и, кряхтя, словно старый дед, медленно сел. Вань Инь попытался его остановить, но тот отмахнулся и вздохнул. — Правда? — Да. Во-первых, я не слепой, а во-вторых, мне шицзе тебя сдала. Так что не думай отпираться, — весёлое хихиканье заставило Цзян Чэна ещё больше покраснеть. От тычка под рёбра его удержало только то, что брат ранен. — Заткнись. Если ты намерен издеваться, то я вообще больше с тобой разговаривать не буду, — стиснув зубы, прошипел парень. Такое поведение Вэй Ина бесило, но было вполне привычным. Поэтому и обижаться на него он просто не имел возможности. Да и не хотел, собственно, тоже. Вэй Ин склонил голову чуть вбок, рассматривая недовольное лицо сидящего напротив, нервно постукивая пальцами. — Цзян Чэн, — наконец, позвал он, серьёзным взглядом глядя на него. — Что? — устало спросил тот, поднимая голову, но больше ничего сказать не успел. Губы Вэй Ина оказались приятно мягкими, тёплыми и влажными. Вань Инь даже не сразу понял, в чём же дело и почему ему так неожиданно хорошо. И только отойдя от шока, он, наконец, смог себя отпустить. Из глаз в очередной раз скатилась пара слезинок, быстро высыхая на горячих щеках. Об этом поцелуе он и мечтать не смел. — Вот ты как со мной, да? Значит, сестре ты всё выдал, а мне даже словом не обмолвился, — заканючил Вэй Ин. — Думаю, я был вправе знать о таком, не думаешь? — Я не хотел портить отношения между нами, вот и всё, — честно сознался молодой господин, чувствуя чужие ладони на своём лице. — Я же не знал, как ты на это отреагируешь. Вэй У Сянь насмешливо фыркнул и схватил его за подбородок, чуть притягивая к себе. — О, так вот какой твой самый страшный кошмар? — произнёс он ему прямо в губы. — Малыш А-Чэн, от тебя я такого не ожидал. — Ещё раз назовёшь меня малышом — я тебе зубы выбью, — глядя ему в глаза, произнёс Вань Инь, едва сдерживаясь, чтобы не прикусить губу. — И как же я тебя с выбитыми зубами целовать буду? — неожиданно поинтересовался Вэй Ин, замечая, как удивлённо распахиваются глаза брата. — Между прочим, ты же сам от этого страдать и будешь. — Не был бы ты ранен — получил бы на орехи от меня, — он хотел бы ему немного поугрожать, но улыбка сама собой наползла на лицо — глупая, но жутко счастливая. В следующий момент он сам потянулся к нему навстречу, припадая к губам мягким поцелуем, запуская пальцы в тёмные волосы на затылке. Сопротивления он не встретил. Только почувствовал, как его обнимают в ответ — может быть, немного неловко, но ласково, позволяя прижаться плотнее и поцеловать глубже. — Я люблю тебя, Вэй Ин. — Мог бы и не говорить, — парень усмехнулся, но уже в следующую секунду простонал от прострелившей живот боли. — Чёрт. Инвалид, который даже таким моментом насладиться не может. Цзян Чэн недовольно цыкнул, насильно укладывая его обратно на подушку, после чего мягко коснулся губами лба. И перекошенное лицо Вэй У Сяня вновь расплылось в улыбке. — Давай ты не будешь дёргаться и поспишь? Так рана никогда не заживёт… Вэй Ин! Спи, кому говорят?! — накрывая его одеялом, прикрикнул молодой господин, прижимая обеими руками с двух сторон. — Не будешь спать — обижусь. — Будешь заставлять — больше не поцелую, — хитро улыбаясь, парировал тот. — Да кто тебя вообще спрашивать будет? — Цзян Чэн чувствовал, что между ними практически ничего не изменилось. Только теперь о его чувствах стало известно, и их не отвергли. От этого хотелось улыбаться. Приятное чувство эйфории клокотало где-то внутри. — Когда выздоровеешь, я устрою тебе весёлую жизнь! Вот увидишь! — Знаешь, как-то нестрашно, — Вэй Ин хихикнул. — Когда я выздоровею — вот там и увидим, кто кому весёлую жизнь устраивать будет. Спорим, что первым сдашься ты? — Да не дождёшься! — с этими словами Вань Инь резко накрыл парня с головой, а затем упал рядом и слегка приобнял. Сегодня он из этой комнаты не уйдёт. Кто бы и что там не говорил.