По взаимному согласию

- Надо было сказать им, что ты идешь на задание со мной, - Лаксус осматривает вагон на предмет наличия знакомых лиц. Люси попросила его зайти на следующей станции, чтоб окончательно убедиться в том, что вместе их никто не заметит, - Конспираторша фигова. - Ну, во-первых, ты сам навязался, - невозмутимо произносит она, расправляя юбку, которая вечно задирается. Это его всегда раздражает, так как это привлекает ненужные взгляды, - Я это задание взяла намеренно, чтоб ни с кем не делить награду. Квартира поедает большую часть моего бюджета, - Люси проводит пальцами по золотым волосам, и наконец устраивается в комфортном сидении с удобством, - Во-вторых, ты же знаешь… Грея. Он ревнует, учитывая наше совместное… Прошлое. Лаксас не понимает, что его раздражает больше – факт того, что эта женщина, получив «волю» все же перебирается обратно в свою квартиру, или наскоро найденное «утешение» в лице небезызвестного ледяного мага. А может быть, дело было в том, что желание приходить домой опять пропало, потому что и идти было не к кому. Тоска. - Какие мы нежные, - Лаксас наконец, расслабляется, - Ревнует он. Что же он тогда на моем месте не сидит? - Обязанность объясняться перед тобой исчезла в тот самый момент, когда ты выставил меня из своего дома, Лаксас. Опять. Сказала, и как отрезала. Наверняка влияние Каны, да и общение с Дрейером наложило определенный отпечаток. Дорога получается какой-то идиотской – он, в своей лучшей традиции, сопровождает любое действие ленивыми, но колкими комментариями, а Люси сдержанно, но весьма достойно сдерживает напор. Она невозмутима, но Лаксус знает, что это всего лишь маска – за эти полгода, что они провели вместе, он слишком хорошо изучил эту феечку. - Я идиотка. А ты – скотина, и воспользовался ситуацией, - Люси убирает взмокшие волосы со лба, а Лаксус как-то необычно и даже с угловатой нежностью целует её ключицу. Трудно признаться в этом, даже себе, - тем более себе! – но Дрейеру очень не хватало её запаха, неловкости, и этой нежности, с которой Люси постоянно к нему льнёт. Лаксус проводит большой ладонью по линии бедра Хартфилии, и та, вместо того, чтоб как обычно, отстраниться, наоборот тянется к нему. Она слишком хорошо его запомнила, и если на словах Люси была недовольна, её движения, и то, как ловко её пальцы справлялись с пуговицами его рубашки, это все говорило о том, что она тоже по нему скучала. - Ох, брось, я же знаю, как ты любишь секс со мной, - Люси приподнимает поясницу, и позволяет снять с себя юбку. Прикусывает губу, но стон все же срывается с её губ, когда ловкие пальцы едва отодвигают кружевную ткань трусиков и касаются самого сокровенного. Люси выгибается, а Лаксас срывает с её губ поцелуй: не грубо, но порывисто, - Грей же так не умеет, правда? А? Люси напрягается, и прикусывает до крови его губу, когда он снова пытается её поцеловать. Неужели оттолкнет? Сейчас, когда воздух вокруг в буквальном смысле начинает искриться от напряжения? У него не было женщины с тех пор, как она ушла - Ревнуууешь, - как-то мстительно произносит Люси. Не спрашивает, а именно утверждает, но Дрейер не может не заметить, что она будто отстраняется. Если до комментария о Грее она тянулась к нему всем телом, сейчас Люси напряженно пыталась сократить расстояние между ними. - Брось, - Лаксас поднимает её подбородок, и слизнув с губы выступившую кровь, опять целует её. Хартфилия удивлена, но себе Лаксас удивлен ещё больше. Люси расслабляется, и Лаксас понимает, что этим поцелуем выиграл им еще несколько минут наслаждения. Она простила этот выпад. Лаксас входит, и Люси судорожно всхлипывает от наслаждения. На миг улыбается, едва запрокидывает голову, и быстро подстраивается под ритм его движений. - Что-то забавное? – Лаксас отстраняется, и проводит рукой по её талии, любуясь на её прекрасное тело в полумраке гостиничного номера. Она пытается прикрыть ладонью обнаженную грудь, но Дрейер пресекает этот неловкий жест. - Да… Ах-м, - Люси прикусывает костяшку указательного пальца, и тоже приподнявшись, обвивает ногами его талию, - Ты до сих пор занимаешься… - она заминается, пытаясь дать правильное название тому, что сейчас происходит. Но эпитет теряется, и она продолжает, - … будто на серьезном задании. Лаксас лишь стонет… Нет, рычит. Говорить ему сейчас хочется меньше всего. Утром Люси неудобно смотреть в глаза соседям и обслуживающему персоналу: они, кажется, разбили лампу, стоящую на прикроватной тумбе, а Лаксас отломил ручку в ванную, когда Люси сказала, что хочет хотя бы душ принять в одиночестве. Но даже этот секс ей показался не таким грубым, как обычно: Люси начала осознавать, что даже у этого каменного изваяния есть чувства. Так что… Не пошли бы эти соседи и персонал к черту? Он скучал, определенно. Оставалось только определиться с тем, как все рассказать Грею. - Что это было? - Ничего, Кана. Мы просто расстались, - блондинка задумчиво разводит руками, когда они вместе выходят из строящегося здания гильдии. Волшебница рассеяно водит взглядом по толпе, и, остановившись на вывеске кофейни неподалеку, - Я голодная. Ты со мной? - Да, не откажусь. Но не переводи тему, - быстро схватив Люси под локоток, Кана направилась под алую вывеску с золотистыми буквами, - Ты сейчас из-за заскока Джубии, сказала, что устала, - они пропустили повозку, с легким превышением скорости пронесшуюся мимо. Кана метнула на недоделанного гонщика недовольный взгляд, и, разжав губы, опять повернулась в сторону подруги, - А потом, что хочешь, как и раньше, остаться друзьями, - «И бедный эксгибиционист так и стоял посреди стройки, будто на него ушат воды вылили. Хоть бы слово сказал… Отмороженный». - Он так-то не особо спорил. А молчание – знак согласия, - Хартфилия прислоняет запястье к носу, и кривит лицо, - Отвратительно пахнет. Давай быстрее в помещение зайдем? Мне что-то нехорошо от этой духоты. Кана не находится, чем парировать, и лишь быстрее заходит в кафе. А вот когда Люси зажимает её ладонь, едва они находят свободный столик, это оказывается большой неожиданностью: Люси бывала так эмоциональна только когда говорила о Лаксусе, или возникали проблемы с деньгами. Кана уже приготовилась выдать стандартный отлуп «У самой с финансами проблемы»… - Кана, ему же не будет так больно, да? Я правильно поступаю? – она прикусывает губу, и чуть понижает голос: от её резкого возгласа на них обращает внимание пара за соседним столиком, - Между нами толком-то ничего не было. Грей даже не говорил, как относится ко мне. - Лаксас тоже не говорил… - Кана осекается: это очень больная тема. Действительно, последние слова, сказанные Дрейером о его отношении к Люси заставили её уйти из его дома. А С Фуллбастером все сложилось уже потом, когда они вместе пришли с задания, а Грей волком смотрел на любого, кто пялился на длинные ноги Хартфилии в привычном мини. Он просто был рядом, обнимал, когда это было нужно, но все знали точно – Грей и Люси вместе, причем вместе им очень комфортно. Люси прикусила губу, но руки не убрала. Значит, не обиделась, хоть и упоминание Лаксаса не было самым приятным. Кана вздохнула с облегчением. - По-моему, он хочет, чтоб я вернулась. - Грей? Архиглупый вопрос, но до Каны это доходит не сразу. - Лаксас, - Люси кивает официанту, - Чаю, пожалуйста. Черного, крепкого, и четыре ложки меда туда. И лимон! - Вы что, снова вместе? – Альберона удивляется, откуда в Люси такая любовь к сладкому, но быстро об этом забывает, покачав головой на вопросительный взгляд официанта. - Неа, - девушка прислоняет к носу ладонь, будто пахнет чем-то не очень приятным, - Мы просто вместе стали ходить на задания. - Опять? - Ну, однажды он за мной увязался, а потом Фрайд позвал меня, так как ему нужен был заклинатель духов. Потом Эвергрин, - она сглотнула слюну, - И в общем, Лаксас каждый раз ходил с нами. Эва с Фрайдом были не особо против, и ничего необычного в этом не видели, - Громовержцы быстро свыклись с фактом её присутствия в жизни их лидера, и даже успели неплохо к ней привязаться. Взаимно, конечно, и не без обоюдной выгоды, - Прости, мне что-то нехорошо от этой жары, - Люси выскочила из-за стола, и едва не растянувшись на мраморном полу кофейни, непонятно каким чудом все же добежала до туалета. Вернулась она уже вся взъерошенная, и какая-то помятая. И на предложение Каны взять перерыв хотя бы до тех пор, пока не спадет эта ужасная жара, ответила категорическим отказом. - Тогда поехали завтра в Хосенку, - Кана облокачивается о стул, и осматривает Люси, бледную и растрепанную, - За прошлое задание упали два приглашения как бонус. Хотела позвать Ма… - Кана запинается, - Миру. Но, видимо, тебе это куда нужней. Отказ я не приму. Они решили поехать на следующий день. Аномальная жара вызвала небольшую аварию на железной дороге, поэтому ждать пришлось чуть дольше. В самом вокзале было прохладно, но Люси ужасно мутило, и что самое ужасное – из головы никак не шел Лаксас, и в частности то, что произошло между ними в Широцуми. Сам Дрейер об этом не припоминал, но всегда оказывался рядом. Люси прижалась лбом к прохладному стеклу, и испытала облегчение. Ненадолго – сильная ладонь приобняла её за плечо, и утянула в тень за билетными кассами. - Надо поговорить. Лаксас был слегка взъерошен. Люси предположила, что он только пришел с задания. С чего столько чести? - И долго ты будешь делать вид, что ничего не было? – Люси высвобождается из его объятий, но Лаксас с недовольным видом упирается ладонью чуть выше её правого плеча, - И что у Вас с Греем? - С каких пор тебя интересуют подобные вещи? – Люси прячет взгляд, но Лаксас понимает, что с ней что-то не так – с их последней встречи она изменилась – побледнела, осунулась. Лаксас поймал себя на мысли, что ему не нравится видеть её такой; она будто себя изнутри грызла, а Дрейеру откровенно больно было видеть её в таком состоянии. - С тобой все в порядке? Люси? – он приподнимает её за подбородок, ожидая хоть какого-то сопротивления, но она на удивление покорна. Кивает головой, и берет в руки его ладонь. - Да. Это все жара, Лаксас. Чертова жара. Все, последний бастион из напускной гордости пал от самого факта его присутствия. Люси в какой-то момент просто захотелось обнять его, как раньше, и никогда не прерывать этот поцелуй, от которого у неё закружилась голова. Хотя его запах – пота, и дорожной пыли и озона умиротворял. - Тебе идти нужно, - прикусив губу, Лаксас отходит от неё с видимой неохотой. Наверное, будет даже лучше, если её в Магнолии не будет. Люси неловко улыбается, и Дрейер понимает, что ей тоже не хочется сейчас уходить. Уже у самого вагона Люси ждет Кана, уже даже не обижающаяся на неё за эти отлучки. Конечно, она её пожурит, но для проформы, что она опять пошла в туалет одна, и каким-то чудом не грохнулась в обморок по пути. - И надо им было устроить карнавал именно сейчас, - отпуск оболомался сначала ухудшившимся состоянием самой Люси, затем – известием того, что Макаров решил устроить ежегодный Карнавал Фей в Магнолии чуть раньше. Как назло, Хартфилия, даже не дожив до обычных вечерних возлияний в компании Каны, еще в поезде умудрилась съесть какую-то дрянь, и отравиться. Весь следующий день она провела в уборной, на все уговоры вызвать врача отвечая невнятным ворчанием, и следующим за ним освобождением содержимого желудка. На вечер второго дня она просто капитулировала и согласилась перед участием в Карнавале съездить к Полюшке, дабы вылечить недуг, от которого она мучается уже вторую неделю. Сразу сходить к Полюшке не получилось. Люси поняла, почему драгонслейер не препятствовал её отъезду из Магнолии: амбиции все же привели его к перевороту. Потом, конечно же, было много слез и сражений, в результате которых Макаров усилием воли выставил его за порог гильдии. Она помнит, как вместе с ним и Громовержцами так по-девчоночьи мотала сопли на кулак в каком-то темном уголке. Ведь он ей даже слова не сказал – просто ушел, не смотря в сторону Люси. Это обижало, и она твердо решила больше не вспоминать о том, что их связывало столько времени. «Лаксас причинил слишком много боли», - будто мантрой она оправдывала попытки его ненавидеть. - Сядь, - тон целителя Фэйритэйл был непримирим, но как-то мягок в сравнении с тем, как она обычно разговаривала с… Людьми в целом. Люси судорожно всхлипнула: две последние бессонные ночи вымотали её, и она мало была на себя похожа, - У меня есть новости. Хорошие или плохие – судить только тебе. Ну, и еще тому, кто вместе с тобой довел тебя до такого состояния. Сердце гулко бухнулось куда-то в район пяток, и Люси почувствовала, как у неё опять темнеет в глазах. Неужели Бикслоу постарался, и нанес ей куда больше травм, чем она думала? - Я… Умираю? Полюшка приподнимает одну бровь, и как-то странно кривит губы в ухмылке. - Да. Как и все в этом мире, собственно. С самого рождения, - Полюшка говорила настолько серьезным тоном, что до Хартфилии не сразу доходит, что сказанное целительницей – лишь грубоватый сарказм, и неудачная попытка пошутить. - Из-за этого постоянная тошнота? - Действительно много времени уходит на то, чтобы привести себя в порядок после бессонных ночей, проведенных в ванной. Поэтому постоянно болит спина, а уже от недосыпа она вообще боится ходить одна – слишком высока вероятность того, что она грохнется в обморок. - Это называется токсикоз. У тебя он слишком сильный, но это бывает. Люси непонимающе смотрит на целительницу, и в этот раз пытаясь углядеть в её словах иронию. Шутку, сарказм, что угодно… Ведь «токсикоз» у Люси Хартфили ассоциировался только с беременностью. - Я. Беременна? - Рискну предположить, что срок у тебя не больше семи недель. Семь недель. Чуть больше месяца. Как раз тогда, когда она согласилась на то, что они с Дреером поедут на совместное задание, а потом… Хартфилия прикусывает губу, и, теребя мочку уха, пытается вспомнить, когда у нее в последний раз были месячные. Ситуация омрачалась еще больше. - Но… - задержка немного напрягла, но Люси все списала на стресс. Сначала эта жара, потом Лакасаса прогнали из гильдии… - Это нормально, что меня как котенка каждое утро выворачивает? И боли эти головные… - Я же говорю, что это случается. У каждой женщины этот процесс проходит по-разному, - казалось, всегда такая недружелюбная Полюшка сейчас говорила иначе. Как-то… Заботливо, что ли. Беззлобно. А когда глаза Люси наполнились слезами, и вовсе заботливо подала ей стакан с какой-то странно пахнущей жидкостью, и предложила прилечь на мягкую перину больничной кровати, - Это снимет тошноту и успокоит нервы, - женщина накрывает волшебницу легким одеялом, когда мутные глаза Люси чуть обсыхают, - Отец… - Он нескоро узнает. Если вообще захочет знать, - Люси отворачивается, пытаясь спрятать намечающуюся истерику. Ситуация была не просто ужасной – катастрофической. Люси, сама еще ребенок, которому нет и восемнадцати, с маленьким светловолосым дитем на руках, денно и нощно пытающемся показать свой характер. Мамочкин или папочкин – покажет время, но интуиция подсказывала девушке, что ребенок больше пойдет в отцовскую породу. А потом по телу разлилась нега – от зелья целительницы Люси здорово расслабило, отогрело душу и даже сомнения исчезли. Нет, она не останется одна. Да, Лаксаса в их жизни больше не будет, но зато рядом будет Кана. И Эрза. Бестолковый Нацу, и даже Хэппи. Грей… Учитывая то, что между ними ничего не было, он наверное, обидится. Люси будет неловко, но постепенно отношения с ним наладятся. Он добрый, он все поймет. И все будет, как раньше. Команда Нацу, неунывающая Кана, сонм звездных духов Люси, и маленький зеленоглазый мальчик, воспитанный не просто ей – всей гильдией. А может и не мальчик. Маленькая Лейла, которая, как в свое время Люси, унаследует от матери ключи к звездным вратам. Люси провалилась в беспамятство, лишь краем утомленного сознания разобрав объяснения Полюшки пришедшей вместе с Люси Кане относительно состояния её подруги. **** Глупый город, нелепые лица, и много странных женщин, считающих его не иначе, чем бездонной денежной ямкой. Дрейер уже запереживал, что стал терять планку нелюдимого угрюмого типа: ему в принципе не хотелось общаться с людьми. С женщинами – тем более, ведь в мыслях вот уже больше четырех месяцев была только одна, в тот злополучный день все же оказавшаяся в числе тех согильдийцев, что он друг с другом стравил, и потом не сказавшая ему и слова. Нет, он и сам был хорош. Мог бы подойти, и хотя-бы попрощаться. - Лаксас? – драгонслейер щурится в попытке опознать того, кто назвал его по имени, - Вот это встреча. Ах, ну да, это же один из… его бывший согильдиец. Альзак, кажется. Дрейер мрачно кивает, пытаясь изобразить подобие виноватой улыбки. - Как дела? – Альзак улыбается, и немного неловко чешет затылок. Когда появляется его напарница. Биска – и это имя он помнит: Бикслоу никогда не оставляет без внимания любую мало-мальски привлекательную женщину в его гильдии. Бывшей гильдии, - Как Гильдия? - Все в порядке. Мы сильные ребятки, быстро оправились. Мастер постоянно бегает, и на всех ворчит. Гилдартс недавно появлялся, и его появление опять влетело в копеечку, - он говорил просто и без напряжения. Легкий характер у него, не то что Лаксас… - Команда Нацу постоянно дебоширит, и Мастер опять ругается, что эти обалдуи не умеют контролировать свою силушку. Наши вон, недавно из Эдоласа вернулись… Даже не спрашивай, что это. Долго объяснять. Лаксас понимающе кивает. - А… Люси? Болельщица. Блондинка со звездными ключами, - слишком много эпитетов, и Лаксас едва останавливает себя. - О… Она зачастила к Полюшке, - Альзак осекается от весьма ощутимого тычка под ребра. Биска явно дала понять, что её напарник сболтнул лишнего, но было уже поздно: Лаксас заметно напрягся, узнав о том, что у Люси проблемы со здоровьем. Получается, по его вине, хоть и… Косвенно. «Чертов Бикслоу». А Альзак продолжил но уже с меньшим энтузиазмом, - Ну, понимаешь, большинство из нас до сих пор к Полюшке ходят после Происшествия перед Карнавалом. Прости, что припоминаю подобное, но ты сам захотел знать, как у всех дела. - Кстати, нам пора. Задание, - Биска поправляет шляпу, и утягивает более приветливого Альзака в сторону толпы. - Привет деду, - Лаксас делает жест, будто отдает честь, - И моим Громовержцам. На еле слышное «Хорошо» он уже практически не обращает внимания: настолько быстро находит путь до билетных касс. Хартфилия просто так к целителю ходить не станет. Значит, произошло что-то серьезное. В Магнолии он оказывается следующей же ночью. Дурная привычка залезать в её окно. Не стучать в дверь, например (какая, к чертям собачьим, дверь в три ночи?!), а именно беспардонно влезать в окно, благо что теплый прибрежный климат позволял даже относительно прохладной ночью держать его открытым. С другой стороны, он ведь просто хотел убедиться, что с ней не произошло ничего серьезного, а походы к Полюшке – это просто обычное желание чем-нибудь помочь своей команде. Лаксас не считал Люси слабачкой, просто… Самой сознательной из той безумной команды. Ведь травмы они получали еще чаще, чем разносили по кирпичикам мелкие поселки. И едва он влезает в открытое окно, чуткий слух и зрение улавливают незаметное движение, затем – сильный удар по затылку и беспамятство. Видимо, несколько бессонных ночей подряд – это серьезное испытание не только для обычного человека без вживленной в тело лакримы. Лаксас приходит в себя там же, где вырубился – на кухне Люси, недалеко от обеденного стола. Она, конечно, не смогла бы дотащить его бессознательное тело до диванчика в гостиной. Но она заботливо подложила под голову маленькую подушечку, сама оккупировав два стула неподалеку, на один из которых она положила ноги. Люси не спала. И уже заметила, что Лаксас пришел в себя, как-то странно поежившись, и натянув одеяло, в которое завернулась, еще ближе к подбородку. - Ты храпишь, зараза, - Лаксас ожидал услышать что-то более драматичное. Например, «Проваливай из моего дома, наглый ублюдок», - И опять загадил своими слюнями всю подушку. И опять спокойно, даже невозмутимо, будто в её квартиру каждую ночь через окно кухни вваливается здоровый мужик, которого она вырубает предусмотрительно захваченной деревянной перечницей. И потом, заботливо подложив под голову незнакомца подушечку, спокойно беседует с ним до самого утра - А ты опять по ночам опустошаешь холодильник. Люси молчит. Долго, А у Лаксаса успевает затечь шея, пока он украдкой наблюдает за ней сквозь полумрак комнаты. - Зачем ты пришел, Лаксас? «Я скучал, а еще сильно переживал, когда узнал, что ты зачастила к целителю нашей гильдии. С тобой все в порядке?» - Не знаю. Скучно стало, наверное. - И ты нескоро уйдешь, да? Опять молчание. Лаксас приоткрывает один глаз, и косится на некогда Его женщину. - Могу уйти, - она, кажется, не удивлена такому ответу. Даже со стула не встает, хотя что-то ему подсказывает, что так она сидит не один час, - Могу. Но не хочу. А вот это удивляет её. - Ну и лежи тут. А я – спать. Устала очень, - Люси поворачивается к нему спиной, и, прикрыв худые плечи плюшевым одеялом, направляется к своей спальне, - Будешь уходить захлопни дверь. - Люси, стой, я, - затылок ноет, и вмиг комнату озаряют молнии: женщина хорошо приложила его деревяшкой. Он инстинктивно хватается за одеяло в попытке задержать Хартфилию, и то легко падает ей в ноги. И Люси опять, будто и не было этих полгода разлуки стоит перед ним совсем беззащитная, немного сонная. Со встрепанными волосами, и сползшей лямкой ночной сорочки. Спиной стоит, и даже не пытается подобрать одеяло. - Уходи, Лаксас. И его накрывает. С ног до головы, будто потоком прорывает неустойчивую и струю плотину. Удара по затылку будто не было: Лаксас бережно обнимает её за плечи, и чувствует, что она вот-вот разрыдается. Она ничуть не изменилась, не выпуская её из объятий думает Дрейер. Люси, как ни странно , уже не сопротивляется. - Пусти, мне неудобно. Не угадала. Уже не отпущу. - Лаксас, мне правда очень неудобно, - она пытается сопротивляться, но драгонслейер лишь сильнее сцепляет руки. Попутно заметив, что у Люси за это время грудь стала больше. И… - О. Когда Хартфилия поворачивается к нему лицом, Лаксас на миг столбенеет. - Так вот зачем ты ходишь к Полюшке. Она, будто защищаясь, скрещивает на груди руки. От этого заметно округлившийся животик выпирает чуть больше, вызывая в Дрейере весьма противоречивые эмоции. - Это… Грей что-ли? – он кивает в сторону живота Люси, все же прикидывая в уме, когда в последний раз они с ней были вместе. Ситуация получалась весьма щекотливая – с одной стороны, учитывая размеры, срок у неё был еще небольшой - Нет. Я еще не придумала, как его назову. Ну, или её, - она заправляет золотистый локон за ухо. Как там она любит говорить? На глупый вопрос глупый ответ. - Я не это имел в виду. - А я не должна угадывать смысл твоих выпадов, - она уже готова была защищаться, а значит, и разговор этот предвидела. Значит, отношение он к этому ребенку имеет. Пять месяцев. Пять месяцев прошло с их последней встречи, еще месяц перед ними – с той ночи в Широцуми. Он хорошо это помнил, равно как и то, что с Греем она порвала наскоро, как вернулась в Магнолию. Если предположить, что это ребенок Фуллбастера, то почему Люси живет одна? Нет, этот придурок отмороженный, конечно, но верный, как псина. Он бы не бросил, даже если бы она гнала взашей – и в этом они с Дрейером оказались удивительно похожи. Грей бы точно не оставил Люси, зная, что она ждет от него ребенка. - Он же… Мой? – в мозгу не укладывалось. Если это действительно его ребенок, то почему Люси не сказала ничего? - Я узнала о нем, только когда тебя из гильдии выгнали, - тихо шепчет Люси. Не врет, думает Дрейер, она совершенно не умеет врать, особенно когда дело касается подобных вещей. Это точно его сын. Или дочь… - А я – идиот, - Лаксас опять заключает её в объятия. Бережно, аккуратно. Как хрупкую вазу, - Я так много пропустил, - опускается на колени. Легкая ткань сорочки податливо приподнимается, когда он нежно прикасается губами к тонкой коже чуть выше её пупка, - Такой идиот… - Это невозможно. Категорически, - упертый старикан с недовольством переводит взгляд с Люси на счастливого Лаксаса. Он уверенно держит её за руку, а Люси немного испуганно жмется ближе к плечу своего драгонслейера, - Ты не состоишь в Гильдии. И даже вновь открывшиеся обстоятельства, - взгляд Макарова перемещается в сторону Люси, но становится мягче. Счастливее. Незапланированному правнуку он радовался, со слов Макао, еще больше, чем самому Лаксасу. - Я не намерен больше оставлять свою женщину одну, - он жестом пресекает любые комментарии, и Люси прижимается горячим лбом к мускулистой руке, - Я знаю, что тут она не одна. В слова «Не одна» я вкладываю иной смысл. Ты же не против? Люси отрицательно мотает головой, все же отказываясь отпускать его руку. Нет, теперь она точно от него никуда не денется.