Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес, Оттого что лес — моя колыбель, и могила — лес, Оттого что я на земле стою — лишь одной ногой, Оттого что я о тебе спою — как никто другой. (С) Марина Цветаева
В эту ночь по всему городу прогремело ещё несколько взрывов. Как агония умирающей гадины, которая билась в смертельных судорогах, в надежде достать до своего убийцы. Это была кульминация, некая высшая форма накала страстей, когда больше не нужно скрываться и подстраивать что-то в тайне: в эту ночь смерть шла с гордо поднятой головой. А утром, не смотря ни на что, провели пресс-конференцию. Рейтинг просматривания составил 92,3 %. Это значит, что в это утро 92,3% населения замерло у экранов телевизоров, планшетов, экранов телефонов в ожидании долгожданных объяснений и прогнозов на будущее. Что их ждёт: новая война, которая не оставит ничего после себя, кроме гниющих остовов городов или всё же мир возможен, несмотря на все ошибки, которые люди совершили на пути к нему?.. Начали с разбора ситуации Ян Ли. В ходе расследования, по признаниям пойманных преступников, стало известно, что ему не раз предлагали сделки, чтобы он оставил фабрики в покое. Но он не просто этого не сделал, он продолжил копаться в их делах, постепенно подбираясь слишком близко к раскрытию всей сети. Он распутал всю цепочку сбыта наркотиков, обнаружил, что этим всё не заканчивается и попытался самостоятельно собрать доказательства иной незаконной деятельности. Тогда-то его и убили. Но, чтобы внимание, начавшегося по делу убийства предпринимателя, расследования было переключено с фабричного района, убийство было преподнесено как протест против «инородцев». На форумах, в радикально настроенных сообществах начали назревать националистические идеи, которые очень легко было подпитывать, приукрашивая и искажая факты. В интернете появилась куча вбросов радикального содержания с фейковых аккаунтов и страниц, а подставные фигуры распространяли эти идеи среди всевозможных молодёжных движений и групп. Всё это началось в одночасье, как лесной пожар с одного ловко брошенного уголька. Из интернета это всё перекочевало на телеэкраны, собирая ещё большую аудиторию: по каналам пускали проплаченные репортажи и новости. И колесо завертелось, перемалывая и дробя весь тот мир, который пытались выстроить. Расследованию, инициированному посольством, как органом отвечающим за проведение подобным мероприятий на территории другого государства, если это касалось интересов их стороны и Органам внутренних дел, которые обязаны были оказать помощь, постоянно мешали, поскольку у преступников были рычаги давления, которыми они пользовались, дабы прикрыть собственную незаконную деятельность. Но, несмотря на это, удалось согласовать проверку, где с поличным была арестована часть преступной группировки. Взрыв посольской машины и покушение на Временно поверенного господина Пак Джинёна состоялись с целью предотвратить проверку или отодвинуть её по срокам, что дало бы преступникам время на уничтожение важных улик. План их был сорван и проверка состоялась в установленный срок. После этого, в адрес некоторых участников расследования поступили угрозы. В том числе и господину Им Джебому. Его сына Им Конпимука захватили злоумышленники с целью манипулирования господином Им Джебомом в вопросе дальнейшего ведения расследования. В ходе проведённой спец. операции Им Конпимук был освобождён без единой травмы. Попытка прекратить расследование была сорвана и тогда преступники пошли на крайние меры, желая устранить господина Пак Джинёна, поскольку он являлся ответственным за ведение расследования. Сведения о возможном покушении поступили вовремя и заранее предпринятые меры помогли уберечь господина Пак Джинёна и поймать нападавших, которые пошли на контакт с полицией и от них удалось получить новые сведения, которые помогли довести дело до логического завершения. В финале речи на экране были размещены фотографии людей, находившихся в розыске, и обозначили награду за помощь в их поиске. Про Анонима не было сказано ни слова. Конечно, все понимали, что это ещё не конец. Но масштаб проделанной работы поражал. Люди наконец-то поверили в закон, и то, что все перед ним равны: справедливое возмездие за содеянные злодеяния в этой истории получили все, до кого удалось добраться. Процент патриотически настроенных людей возрос. Общее настроение было лояльным по отношению к правительству и органам правопорядка. Их нынешние заслуги перевесили те злодеяния, которые творили бывшие члены того же правительства, Парламента и полиции. Появилась вера в хороший конец для всех. В город вернулись спокойствие и краски жизни.*
Бэм видел пресс-конференцию по телевизору. По идее, ему было нельзя – при сотрясении мозга вообще ничего нельзя, но он тайно прокрался к посту мед. сестры и из-за угла смотрел прямой эфир вместе с ней и ещё несколькими пациентами из других палат. Когда началась речь отца, Бэм имел неосторожность подкрасться ближе, где его и заметила мед. сестра. Бегал Бэм всё ещё быстро, хотя и это тоже было ему сейчас строжайше запрещено. Папа спал, доза снотворного, введённого ему, была достаточно велика, но, как говорили врачи, ничего серьёзного у него не было и это было чисто профилактической мерой. Поэтому, как только мед. сестра обругала Бэма на нескольких языках разом (ну, может и на одном, но Бэм быструю разговорную речь воспринимал ещё плохо), он рванул в палату Ёнджэ и занял там глухую оборону, надеясь, что даже во сне тот сможет стать его защитой в случае чего. На самом деле, Бэм понимал, что это случайность – то, что они втроём отделались незначительными травмами и испугом. Бэма прикрыл Джексон, который от госпитализации отказался, несмотря на располосованную руку и вывих плеча. А уходя, щёлкнул Бэма по носу и сказал: - Твоя жизнь теперь принадлежит мне. И от меня ты теперь не отвяжешься. Джебом получил удар по голове, во время потасовки, поэтому почти не пострадал во время взрыва – он лежал ничком на земле далеко от эпицентра. А вот Ёнджэ спасся чудом. Он был главной целью, поэтому и находился ближе всех к убийце. Но рядом же оказался и Марк. И это определило ход дальнейших событий: Марк хотел пожертвовать собой. Марк это сделал. Он лежал в отделении интенсивной терапии, введённый в искусственную кому. Прогнозов врачи пока не делали никаких, их консилиум только начался. Бэм хотел верить в лучшее. Но только как будет «лучше»?..*
- Это я настаивал, чтобы Ян Ли начал теснить собственников фабрик. Я знал, что там творится. Ли сначала пытался настоять на официальном расследовании, я убедил его, что сначала надо собрать доказательства и предоставить их. Я знал, что его убьют. У них не было иного выхода. Когда началось расследование, с их стороны было предпринято несколько попыток увести его по ложному следу, чтобы никто не связал смерть Ли с их деятельностью. Во-первых, они подделали документы, где из собственников они превращались в обычных арендаторов. Если бы у Ян Ли возникли проблемы с арендаторами – он мог просто их вышвырнуть. А вот с собственниками там процедура сложнее, поэтому логичнее, что в случае конфликта, скорее убить Ян Ли попытались бы собственники зданий, находящихся на его территории, чем арендаторы, которые обладают меньшими правами и должны, по идее, в рот ему заглядывать. Нет, как подозреваемые они бы проходили по этому делу в любом случае. Но не основные. Да вы и сами это знаете. Помнится, именно поэтому был непонятен принцип получения пропуска на объекты: по документам Ян Ли являлся собственником только земли, а по архивным – полноправным владельцем и земли и построек. Таким образом, они оттягивали время и хотели успеть всё ликвидировать, что можно было бы считать доказательствами и уликами. Но Джинён справился с подкинутой задачкой быстрее, чем они рассчитывали и им необходимо было перевести подозрение с себя. Тут и появляюсь я. Именно тогда я связался с ними напрямую. Это я предложил использовать идеологическую войну и национальную неприязнь. Это именно то, что мне было необходимо, им же это помогло бы потянуть время ещё немного. Они подключили все возможные медиа ресурсы, чтобы в краткий срок всколыхнуть общественность. Я не собирался в это вмешиваться, но всё шло не по моим планам: они трусили и совершали опрометчивые поступки. Было даже предложение убить тебя, Джебом. Это тоже не входило в мои планы и я сумел их убедить, что твоя смерть расследования не остановит, к тому же, привлекутся новые силы, ведь убийство предпринимателя, пусть и такого крупного, как Ян Ли и убийство посла – это разный уровень. Поэтому же невозможно покушение на Ёнджэ и Бэма. Но на тот момент они мне ещё не сильно доверяли и прислушивались не ко всему, что я им говорил и советовал. Поэтому покушение на Джинёна и взрыв машины стали неожиданностью для меня. Я думал, что меня послушали и осознали, что сделают себе этим только хуже. Нет. На тот момент они просто не хотели позволить тебе добраться до них. А что будет дальше – будет дальше. Они надеялись, что выкрутятся, несмотря ни на что. Не сработало. Пока шло расследование, необходимо было поддерживать уровень недовольства среди людей, подливая периодически в этот огонь ненависти. Это было щитом для них, очень даже хорошим щитом. И это было то, что мне было от них нужно. Мне нужно было создать ситуацию, чтобы ты, Джебом, боялся за Ёнджэ и Бэма, и отослал бы их обратно. Случись это и я вышел бы из игры. Но ты перманентно отвечал: «Я доверяю их тебе». Будто, увлечённый расследованием, ты совсем забыл, ради кого всё делаешь. Признаться если, я тогда вспылил от твоего полного бездействия относительно безопасности твоих близких и одобрил предложение похитить Бэма. Но подстраховался и сделал заказ на него тоже. Мало ли, вдруг ты бы забыл, что это твой сын и отказался бы от условий сделки в угоду расследованию. С Бэмом бы ничего не случилось. Я знал, что Джексон с ним ничего не сделает, ведь я подметил ещё там, на той весенней встрече, когда Бэм потерял сознание, что Джексон… Впрочем, неважно. Я был в нём уверен. А в случае чего Джексон отдал бы его мне, а не им. И только после этого ты, Джебом, подал прошение на возвращение Ёнджэ и Бэма домой. Я достиг цели. Но, как ты знаешь, прошение не одобрили. А ты, тем временем, закручивал гайки всё сильнее. Ты и представить себе не можешь, сколько у них было вариантов, как избавиться от тебя. Да, я знал о многих из них, потому что о том, кто я такой на самом деле, никто не догадывался и мне доверяли. Я сливал некоторые, не самые важные, результаты вашего расследования и подсказывал, как им поступить. Потому что ситуация должна была быть опасная и критическая, чтобы твою семью отправили обратно. Один из вариантов, кстати, почти реализованный: подставить тебя, предоставив сфальсифицированные доказательства того, что ты занимаешься расследованием так упорно, потому что сам убил Ян Ли, который мешал тебе вести дела. А потом, чтобы отвести подозрения от себя принялся подставлять их. Тебя бы вернули на Родину, Ёнджэ и Бэма тоже вернули бы, спору нет, но тебя бы тогда судили как убийцу и изменника Родины. Ёнджэ бы этого не пережил. К тому же, они бы получили статус семьи политического преступника, и на Родине им было бы также опасно, как и здесь. Я предотвратил реализацию этого плана и сделал всё возможное, чтобы они никогда не смогли привести его в действие. А потом случился Югём. Парень подобрался ко мне слишком близко, мне пришлось на некоторое время затихнуть. Они решили действовать через Джинёна, потому что если не ты, Джебом, то он, ведь, по сути, всё расследование держалось на нём. Но опять же: Югём. Больше я ничего не мог сделать. А дальше вы и сами знаете. Марк замолчал. Он сидел на своей больничной койке: всё ещё бледный и осунувшийся. За весь свой рассказ – исповедь, они ни разу не посмотрел на Джебома или Джинёна. Его взгляд был устремлён в окно, за которым начиналась весна. Джебом знал, какой вопрос он хотел бы задать больше всего. Хотя и догадывался, что Марк на него ответит. - Почему, Марк? - Потому что я должен за ним присматривать.*
Марку было девять, когда умерли его родители. Ещё не взрослый, но уже и не совсем несмышленыш, который не сможет потом вспомнить, как они выглядели. Который не запомнит тепло маминых рук, которыми она гладила его по голове или крепкости отцовских плеч, когда он катал его на них. Нет, Марк это запомнит навсегда. Как и то, что даже прежде здоровый человек, может легко угаснуть от какой-нибудь болезни, неизвестной науке до этого. И нечему тут было удивляться: за последние десятилетия мир потерял почти половину своего населения. Вирусы мутировали, болезни убивали, дети оставались никому ненужными сиротами. Простая логическая цепочка. Детские дома были переполнены, многим не посчастливилось в них попасть и они вынуждены были выживать на улице. Марк не был в их числе. Ёнджэ было три, когда нечто подобное произошло и с ним. Только он был совсем маленьким и единственное, что его беспокоило – это наличие такого огромного количества незнакомых людей вокруг. И то, что его постоянно куда-то за собой таскали. Ему хотелось в свою комнатку и свои игрушки. И он совсем не понимал, почему не приходит мама и не даёт ему этого, оттого и плакал, потому что его никто не пытался понять. Они попали в детский дом в один день: их даже везли на одной машине, потому что жили они прежде неподалёку, но Марк совсем не помнил этого малыша. А потом их в первую очередь посадили есть, опять же вместе. И девушка, очевидно, нянечка или воспитательница, которая должна была следить за кучей детей разом, так как рабочих рук не хватало, на бегу бросила Марку, чтобы он «присмотрел за Ёнджэ». Всего одна фраза, которая придала существованию Марка смысл и совсем прогнала мысли, которые начинались и заканчивались: «почему родители умерли без меня?»… Ёнджэ капризным не был, нет. Неаккуратным правда: из его маленьких ручек постоянно всё вываливалось, а ноги норовили зацепиться за всё подряд. Папа тоже всегда ловил Ёнджэ, когда тот спотыкался, как сейчас делал это Марк. И Ёнджэ ничего не имел против того, что сейчас это делает именно он. Марк ребёнку очень нравился: от него всегда вкусно пахло, руки его всегда были тёплыми и нежными, а улыбка красивой и ласковой. К тому же, Марк был от Ёнджэ неотлучен и понимал всё, что Ёнджэ не в силах был объяснить другим. Ёнджэ для Марка стал спасением тогда, когда он даже не думал, что тонет. Мальчик стал его личным ангелом-хранителем, семьёй, другом и маленьким, но таким необходимым, смыслом жизни. Марк никогда не смотрел на него как на омегу, он любил его по-другому: как фанатик любит кумира и молился на него как на икону. Марк хотел стать для него тем, тепло чьих рук и крепкость чьего плеча никогда не сможет забыть Ёнджэ. Когда началась война, Марка тоже отправили на фронт. И ему было, за что бороться и ради чего сражаться и выжить: этим, к сожалению, в те времена мог похвастать не каждый. Одинокие сироты, брошенные в горнило войны дети, которые в детстве лишились семей, а теперь ненужные отвоёвывали страну, которая не могла их защитить тогда, когда им это было больше всего необходимо. Но у Марка была семья. И он думал о Ёнджэ, когда просыпался, и когда засыпал. И когда заснуть не мог от стонов раненых и умирающих ребят, с которыми ещё недавно делил палатку, с которыми каждый день шёл в ногу в ровном строю на свою погибель. Вспоминал его тогда, когда в голове была абсолютная пустота от грохота орудий и криков солдат, идущих в атаку. Вспоминал тогда, когда очнулся в лазарете с ранением в грудь. И считал, что именно он его бережёт. Не Марк бережёт мир, в котором живёт Ёнджэ, а Ёнджэ бережёт мир Марка, самого Марка. Просто является его миром. И такой мир Марк готов был защищать до последней капли крови. И он выжил. А когда настало время мирной жизни, куда ему было податься, кроме как последовать за Ёнджэ, который нашёл свою пару?.. И Марк последовал. Потому что Марк должен был за ним присмотреть. И Марк присматривал. Всю свою сознательную жизнь – потому что до Ёнджэ жизни не было. Марк жил, потому что жил Ёнджэ. Это как естественный ход вещей: день – ночь, зима – лето. И Марк – Ёнджэ. Всё просто: одно без другого не может существовать. Именно поэтому, в заведомо опасных ситуациях, в первую очередь он должен думать о Ёнджэ. Поэтому же он создал все условия, чтобы Джебом отправил Ёнджэ и Бэма домой, на Родину, где они будут в безопасности. Потому что даже само нахождение в этой стране для них было опасным. И выбирая между миром и Ёнджэ, Марк этот прогнивший мир не выберет. Мир, в котором умирают люди за просто так, мир, в котором люди убивают людей. Нет. Ни за что не выберет.*
Джебом и Джинён в молчании выходили из палаты Марка. Молча преодолели коридор и лестницу, молча вышли из здания госпиталя. И только там, где вновь вступали в силу законные права весны, только под голубым небом нового мира, Джинён осмелился задать вопрос: - Что ты будешь с ним делать после… этого? - Что делать? – Джебом тяжело вздохнул и покачал головой. – Я не знаю, Джинён. Я не знаю…*
Я тебя отвоюю у всех времён, у всех ночей, У всех золотых знамён, у всех мечей, Я ключи закину и псов прогоню с крыльца — Оттого что в земной ночи́ я вернее пса.