Вы только, блять, послушайте меня. Выслушайте, меня. Я вам расскажу всё. Всё, что я знаю о Нём. Да, я вам всё расскажу, я не стану ничего о Нём утаивать. О Господи, Он не выносим. Он должен страдать. Он обязан погибнуть в муках.
Ладно-ладно, я буду сдержаннее. Он должен умереть. Он враг человечества. Измучайте его, Он должен страдать. Я скажу вам, где он скрывается.
Он – мой наставник, мой господин. Ему столько же, сколько и мне. Двадцать два. Чем же Он лучше других? Он такой же человек, жалкий смертный. Ох, если бы вы знали, как он безжалостно измывается надо мною. Но мне осточертели муки. Полно. Это надо прекратить. Я не потерплю больше Его издёвок. Должен же быть предел Его тиранства так же, как и предел моей глупости.
Как же я был глуп. Я был слеп, ослеплён Его мнимой чистотой и красотой. Вы и представить себе не сможете насколько я был пленён изяществом Его огненно-рыжих прядей. Но ныне, цвет его волос напоминает мне о гнилых апельсинах, он настолько же гнилы внутри, пусть с виду и могут выглядеть свежими.
Нынче меня бросает в дрожь от отвращения при одной только мысли о Нём. Любое Его движение мерзко. Да меня тошнит от одного Его только взгляда. Этот рецидивист считает, что Он всемогущ. Видите ли, ему не нужна помощь, которую я неоднократно ему предлагал. Помощь – удел слабых и немощных. Так Этот кобель считает?! Нет Он вовсе не особенный, Он блять не помазанник божий. Он всего навсего верующий в притворного бога. Таких, как Он миллионы. Они плодятся подобно тараканам. Но нет же. Нет. Я помешался на Нём.
К сведению, существование того же самого Конфуция и Буддой блять в придачу было исторически доказано. Три золотых правила морали писаны этими двумя и вашей выдумкой, Иисусом. Какая к чёрту мораль? она лишь сдерживает все возможности человека. Да, соглашусь, человек жалкое существо. Но в этой жалости и есть его превосходство. Человек всемогущ, всемогущ в своей собственной немощности.
А что же насчёт Его приспешников, этих двух, как же их там блять звать… Точно. Накаджима Ацуши и Акутагава Рюноскэ. Эти оба ни на что не способны. Они всего на всего тупой скот, сборище идиотов. Примыкающие к Этому глупцу. Мерзость.
Да, я с Ним одного возраста. Равное количество лет прожили. Но Он просвещён не более, чем подросток, бросивший школу. Его мир полосок, так же, как и Его мировоззрение. Сейчас не времена 7-го века до н.э. и теория о шарообразности земли уже выдвинута и доказана.
Мир создал Бог? За одну неделю? И вы верите в это? Абсурднее этого я ничего не слыхал. Смех да и только. Бред.
Ровно три месяца назад я спас Ему жизнь. Этот идиот простудился. И знаете что? Он отказывался принимать лекарства, мол это не есть милость Божья; коли Бог пожелает Ему смерти, али болезни, то так этому и быть. Какое-то время я не противился его словам, простуда не такая уж и серьёзная болезнь, авось и сам выздоровеет. Но я просчитался. Я не учёл нечто, столь элементарное, что даже смешно. Я не учёл его слабое здоровье и то, что ему ни разу в жизни не делали прививки. Температура поднялась до 39.1°, а Этот дурень наотрез отказывался от приёма медикаментов. В ночь, когда его его жалкие "примыкающие" молили Бога о прощении грехов своего наставника и Его скорейшем выздоровлении, я тайком подмешал лекарство в воду и дал её Ему под видом святой воды. О да, на тот момент Его упокоение мне было вовсе не желанно. К счастью это помогло и вскоре температура спала и сам Он выздоровел. Кучка идиотов благодарила Бога за чудесное исцеление. Что ж, коли вы благодарите спасителя, то может стоит развернуться к нему ликом, а не жопой к нему в позе младенца. Однако, как говорится у всего есть свои плюсы, и я имею в виду отличный ракурс обозрения моего некогда объекта обожания, а по ныне ненависти.
Вы могли посчитать меня эгоистом, которым двигают только собственные желания. Неспособным к милосердию. Но я вас уверяю, это не так. Нет, собственная выгода меня конечно манит, но это не единственное, в чём я заинтересован. Высокие побуждения мне не чужды. Я торговец, я ценитель искусства, я ценю прекрасное. И Он прекрасен. Воистину прекрасен. Одно Его существование свидетельствует о существовании предела совершенства. Всё самое дорогое, ценное, прекрасное, как правило всегда и самое хрупкое. Вот и он чрезвычайно хрупок и нежен. В Нём нет ни одного изъяна. В Нём совершенно всё. Голос, его тембр, манера речи в целом, Его поведение, внешний вид: нездоровая бледность кожи меня всегда манила к себе, это редкое сочетании голубых глаз и ярко-рыжих локонов, к слову, как-то раз, в моменты Его пребывания в мире грёз и морфея я взял на себя грех осквернения. Я посмел прикоснуться к его волосам. На ощупь они напоминают качественный шёлк Туссор.
Как-то раз, осенью, Он бродил по берегу моря и внезапно подозвал меня к себе и сказал:
«Я знаю, что тебя гнетёт. Но нельзя же так ярко демонстрировать своё недовольство. Не утруждай окружающих тебя людей печалью, что поедает твою душу. Умой лицо, приди в чувства и улыбайся, несмотря на внутренние терзания. Бог видит твои страдания, он помог мне однажды, поможет и тебе. Сердце каждого таит в себе грусть и печаль, и все они с этим справляются однажды, одни или с чьей-либо помощью. Но это не означает, что и тебе нужно взваливать свои недуги на других. Коли вера твоя истинна, и ты найдёшь спасение.»
Я слушал Его. Я внимал Его речам. Мне не хотелось плакать, а слёзы уже прожигали глаза. Мне с трудом удалось выдавить из себя криво сложенные речи и с трепетом в голосе зачитать их:
«Мне безразличны мнения других людей. Мне плевать, если меня не поймут остальные. Мне нужно чтобы Ты, Ты один понимал меня. Пожалуйста.
Я люблю Тебя.
Как бы сильно тебя не любили остальные, они не в состоянии сравниться со мной; их любовь ничтожна по сравнению с моей.
Я жить без тебя не смогу. Ты единственная причина моих мечтаний. В день, когда ты умрёшь, я покончу с собой. Мой мир потеряет смысл без Тебя. Расставание с Тобой для меня невыносимо.
Я знаю.
Я знаю какого это стремиться к цели но не достигать её. Ацуши, Акутагава, эти двое ничего без Тебя не могут. Они следуют за Тобой только из надежды на будущее. Я знаю, какого это не отставать от Тебя не на шаг, но не за что не достигать тебя. Это подобно кругам ада.
Не стану скрывать, я давно в тайне вынашиваю мечту. Грёзу утопии. Когда ты откинешь своё прислуживание Богу. Мы будем жить вместе, у меня есть один хорошенький дом там, далеко за морем. Ты откинешь свои стандарты, будешь смиренно жить, слушаясь Божьи заповеди. Я буду так же прислуживать тебе. Мы будем жить вместе.
Что скажешь?»
Минута молчания ушла на раздумья. Я и Он обдумывали с горяча сказанное мною.
Я не решался прервать молчание.
«Я... я услышал тебя. Прости, но я не могу покинуть это место. Ацуши и Акутагава студенты, от них отказались любящие некогда родители, им некуда податься, они не проживут без меня. Церковь – их единственное пристанище. Я не могу поступить так же, как и их родители. Да у них нет домика за морем, да они небогаты и им нечего предложить мне взамен, но это не означает, что я должен бросить их ради твоей похоти.»
И с этими словами Он пошёл прочь, не желая слышать меня более. Это был первый и последний случай, когда я мог поговорить с Ним по душам.
Я люблю Его.
Я не смогу жить без Него. Коли Он умрёт, умру и я.
Он только мой. Он никому не принадлежит. Никто не в силах у меня Его отобрать. А если кому и придётся Его забрать в свои руки, то только не живьём. Живым я Его никому не отдам. Сначала убью, и только потом доверю Его другому.
Он не понимает, не принимает моей любви. Он не хочет её понять. А она чиста.
Он часто несёт бред про спасение божье, про его царство. Я не верю в бога. Не верю в загробную жизнь. И всевышний суд мне не страшен. Если и жить, то на славу и на радость себе. Но Боже, я страдаю, страдаю по одному лжецу, я ничего не могу с собой поделать, этот лжец невыносимо красив. Я готов боготворить Его лик. Будь Он рядом со мною, отпусти Он свои сущие проблемы, я был бы самым счастливым человеком.
Мысли об этом терзали меня изнутри. Я гнил. Гнил изнутри. Когда-то я слышал, что дабы люди узнали как тебе плохо внутри, надо показать как тебе плохо снаружи. Так я и решил сделать. Я взял нож и начал водить по коже. По началу это были неглубокие рубцы, смахивающие на царапины. После дело дошло до шрамов. Это выглядело мерзко. Мне всё ещё противно смотреть на это. Было решено скрывать всё это под толщей бинтов. Со всей этакой процессией мне помогал Ацуши. Он молил меня прекратить, но я его не слушал. И кажется, Он начал догадываться о происходящем... А в то время площадь пространства, скрытое бинтами росло с библейской скоростью. Не постесняюсь признать, я ловил собачий кайф. Иными словами этого не описать. Однажды мне сблагоразумло попробовать повеситься. Как вязать петлю я знал уже давно. А мыло всегда имелось у меня в комоде. И в тот раз меня спас Ацуши. Вообще он хороший паренёк, пусть и обламывает все мои планы. Паренёк милый на вид, всегда готов помочь и не в чём не отказывает. Последнее отдаёт нищим. Чего не скажешь об Аки. Рюноскэ всегда был самодовольным и эгоистичным. Скажу вам по секрету, понятия не имею, что такой добрый и светлый мальчик нашёл в Живом кактусе на ножках, но, на сколько мне известно, их не раз заставали за мужеложством.И не раз они получали за это от Него. Клялись, что завяжут с этим и боле не допустят и в мыслях своих, но они не смогли противиться соблазну и во время совместного омывания Ацуши краснел от ярко-бардовых следов на ключице и ниже, судя по всему, напомнившие ему жаркую ночь, а спина Аки во всю цвела царапинами от ногтей. Только вот в отличии от Ацуши Рюноскэ рыкнул на меня что-то на подобии «Чего уставился, мудила», когда я непроизвольно усмехнулся пи виде исцарапанной спины.
Но полно обсуждать этих двоих
Это было месяц назад. Он получил благословение на смерть от одной из служанок нашей церкви. Она поступила к нам месяц назад после того, как один из её клиентов жёстко её поимел. На сколько мне известно она три года работала на панели, и весьма усердно, к слову. Но в итоге что-то не сложилось и она решила сойти. Только вот постоянные клиенты не одобрили её решение. Раз уж шлюха, то до конца. В итоге один клиент подкараулил её поздно вечером и изнасиловал. В суд подать он не могла, так как это чревато всплыванием правды о её похождениях. Мишель, будем называть всё своими именами, пожелала тихой жизни в тёмном углу этого мира, то бишь ушла в нашу церковь. Он принял её исповедь и, как сказали многие, направил на истинный путь спасения.
Так вот, дело это вот как состоялось. Без двух дней неделю назад, когда мы поглощали наш ущербный ужин, состоящий из хлеба, похлёбки и святой воды, эта чертовка вылила миро прямиком на Его огненные пряди. Меня переполнял гнев и отвращение от одного этого зрелища. Да как она посмела так поступить!? Увы, а может и к счастью я был не в состоянии сдерживать свои эмоции. Я сорвался с места, попутно опрокидывая лавочку, на которой я один сидел и обругал девушку. Ничто не могло остановить мой порыв гнева и агрессии на её столь похабное поведение.
«Ну зачем ты смущаешь девушку. Она не в чём не провинилась. Она всё правильно сделала. Она одна знает, что меня ожидает. Она одна знает мою участь. Простите, но вам я не могу этого поведать.» После этих слов Мишель откланялась и ушла, а Его лицо заметно покраснело. И тут я осознал, что произошло. Его смутила какая-то проститутка. Я готов был поклясться, между ними что-то есть. это точно.
Господи, это невыносимо. Шлюха с панели забрала у меня Его. Это невозможно. Да как он мог поддаться. Мне это с какого ракурса не глянь не нравилось. Проблему надобно было решать. я сходил с ума. Он увёл у меня девушку. Ах нет. Это Девушка увела у меня Его. Господи я больше не могу.
Я страдаю.
Страдаю и морально и физически.
Убейте Её. Пожалуйста. От неё надо избавиться. Избавьте меня от страдания.
Я больше не мог. Мысли сливались воедино. Казалось я думаю одновременно и обо всём сущем, и совершенно ни о чём.
Дожидаться манны небесной и волшебного исчезновения шлюхи я не могу. Если Боги не
в состоянии хотят мне помочь, то надо брать дело в свои руки.
Я убью её.
Такое отродье недостойно жизни. А план убийства начал созревать, но слишком медленно и мутно. А ждать более я не мог. Меня терзали мысли, что чем больше я откладываю убийство этой женщины, тем больше времени она будет проводить с Ним. Эти мысли невыносимы. я давно пересёк грань между восхищением и Манией. Это произошло ровно в тот момент, как я увидел его впервые. Он божественен. Он должен принадлежать мне.
Медлить нельзя. Я схватил кухонный нож и двинулся в место обитания шлюхи. Она спала. С виду божий ангел, но сколько пороков схоронила она в себе, скольких мужчин совратила, а что хуже, так то, что Он один из них. Я замахнулся пронзить её сердце ножом. Ничего не могло предотвратить её горькую участь. Лезвие попало аккурат в сердце. Не на удивление это пробудило спящую развратницу. Кровь заливала всё пространство вокруг. Этой же тёплой ярко-алой жидкостью она начала блевать.
Зрелище не для слабонервных. Но невероятно завораживающее.
Мне были мила сия картина.
Я только что лишил жизни не в чём неповинную девушку. Меня пробило мурашками по телу от осознания того, что Он может узнать про мною содеянное. В такой ситуации сложно совладать с собою, и я, к сожалению не исключение. Я наскоро завернул тушу в простыню, а может пододеяльник, меня на тот момент не особо это волновало. После, я поволок эту тушу к морю. К моменту когда мне всё же удалось оттащить бездыханное тело, обернутое тряпьём, подобно мумии, на песке успела образоваться кровавая тропа. Песок в буквальном смысле пропитался её кровью. Я находил в этом даже некую иронию. Я проложил кровавый путь из рая в ад, не замечаю наблюдавших моё похождение. Но на данном этапе это не имело большого значения. Не малых усилий мне стоило зайти по пояс в воду и отправить падаль, предварительно изъяв нож из грудины.
Вы не в силах представить как я был горд собою, как я был рад содеянному, Я расплывался в эйфории от усталости и помутнения разума, в то время, как покойница продолжала истекать кровью. Сомнительное зрелище. Я, служащий в церкви, изо дня в день проповедовавший веру в бога, жизнь в гармонии с миром и самим собою так бесстыдно убил и захоронил под толщей воды девушку. За то, что та приглянулась моему наставнику. А всё-таки, эта бедная нашла спасение от себя самой и своих грехов. Я лишь помог её в искуплении грехов.
Как бы долго не могли продолжаться мои раздумья на эту тему как бы то не было, из воды пора было выбираться. Стоило мне обернуться, я уловил на себе взгляды всех троих. Акутагава, Ацуши и
Он. На лице Аки ясно читалось омерзение и отвращение, Накаджима дрожал со страху, паренёк выглядел, как пятилетний ребёнок из под кровати которого вылез монстр.
А на Его лице нельзя было прочесть совершенно не одной эмоции. Он знал. Он всё знал заранее. Он точно всё знал, но не стал меня останавливать, не предпринял ни малейшей попытки, наоборот, Он помог мне. Заточил нож, собрал лишний персонал в другом зале, дабы те не мешали мне, а после вывел их взглянуть на всю эту клоунаду.
Ох мой милорд,
но ведомо ведь вам,
кем вы любимы.
Так в чём же,
полюбивший вас повинен?
Чем заслужил он,
Все девять кругов ада?
Ах почему же, почему
Вы всё смеётесь надо мною?
В Его руке был лист бумаги. Тот самый жёлтый лист на котором я писал Ему стих. Глупец. На сколько же я глуп. Как вообще могло придти мне в голову писать Ему стих. Да какими словами я блять выражался. ну вы только послушайте:
Слова лягут шрамом на коже моей.
Я знаю, что ты ненавидишь меня.
Я вижу во взгляде твоих синих глаз,
Всю ненависть эту, что сжигает меня.
Стараюсь задеть, уколоть посильнее,
Ведь чувства свои нелегко мне скрывать.
Я лжец, я актер и делаю вид
Будто мне все равно, что нигде не болит.
Но скрываю все раны под слоем бинтов,
Поверх лишь рубашка и черный костюм.
Я лишь улыбаюсь, слыша вновь эту фразу.
Ведь я привык к этой боли, хоть её не люблю.
Пытаюсь прервать этот адовый круг,
Сбежать от тебя, чтоб забыть эту боль.
Но вновь неудача, какая досада,
Я все ещё жив.
Раз смерть все не примет меня,
То я сам стану ею.
Буду сеять её, чтобы ты видел.
Чтобы ты понимал — я приду за тобой.
Ты сломил мою душу, осталось лишь тело.
Нет больше жизни, в тусклых глазах,
А на шее бинты.
"Ненавижу тебя, суицидник",
Да, я все знаю, драгой.
Ты бьет и калечишь, но все бесполезно.
Ведь я, сама смерть.
Ты узнаешь однажды,
Что хранил я в душе.
Не злость, а любовь, что питала меня,
Что убил ты во мне, всю надежду на счастье,
На наш долгий век.
Я буду ждать тебя там.
Там, на другой стороне.
Ну что блять, смерть? Да?! Этого ли я хотел добиться? Получил что хотел.
а между тем, пока я терзал себя сомнениями, пока мне хотелось рыдать и блевать
Он подошёл ближе. Он стоял умеренно близко, так чтобы прибывающие волны не касались его рясы и так, что он стоял максимально близко ко мне, пусть нас и разделяли порядком семи метров.
«Пошли — сказал он— я отмою тебя от греха.»
Я вышел из воды и проследовал за ним в церковь. Ацуши с Акутагавой молча расступились, давая пройти в белую постройку. В глазах бедного беловолосого парня царствовал искренний испуг, он заплакал от одного взгляда на моё окровавленное убранье.
Мы зашли в Его комнату, так же известную, как "Комната Настоятеля". В каждой церкви только единицы удостоились чести побывать в таких комнатах. Наставник сказал мне сесть на колени.Я так и сделал. Сейчас нет смысла сопротивляться.
«Можешь не пытаться оправдаться – неожиданно Он решил прервать это неловкое молчание, это начало напрягать ещё больше – я и так всё знал». Его слова меня не шибко удивляли, догадки лишь подтвердились.
«Так почему же Вы меня тогда не остановили? – этот вопрос волновал меня больше всего. Что это по Его мнению должно блять было быть? Эксперимент? Смогу ли я с собою совладать?» Моё гневное размышление прервал Его томное дыхание. Как только Он увидел моё внимание к Его персоне, Он начал рассказ.
«Скажу по секрету, дело в том, что и меня самого эта девушка подбешивала. Я был не против того, чтобы ты избавился от неё – я, откровенно, не понимал к чему он клонит, идеи есть, но не стоит спешить. А в это время Он обмочил тряпьё и принялся обмывать мои ноги – у моих действий есть определённая цель, которой я хочу достигнуть...». И с этими словами Он замолк, осмысливая только-что им сказанное. Он позволил мне убить невинную шлюху ради собственной выгоды, и Он не безгрешен, сейчас Он это осознал.
«И какова же Ваша цель, наставник?»
Я хотел понять Его намерения и то, на что Он способен для их достижения, а способен Он, судя по всему, на многое.
На несколько мгновений он замедлился, а после и вовсе остановился. Капля прохладной святой воды стекла по моей лодыжке. Ему нужно было время на планирование ответа.
И спустя пятнадцать секунд ответ был готов:
«До момента вступления на путь истинный... – Он начал своими мудрёными речами, такое бывает только когда он пытается скрыть волнение или я в чём-то провинился – у меня было весьма тёмная жизнь, – наставник сжал тряпку в кулаке и выжал часть влаги, значит всё-таки волнуется и
меня ожидает Его исповедь – достойная зарплата, высокая должность, хороший и дружественный коллектив... Всё было хорошо. Правда... –последнее слово звучало как вопрос самому себе, скорее всего, так и было – мы работали ночью. Это была подпольная организация. Якудза – так нас называли.»
И вновь молчание.
Я не имел право его прервать, издать малейший шорох и тем-более что-либо сказать.
«За свою жизнь я убил порядком нескольких сотен людей, в том числе дети, женщины, старики; я устраивал пытки, массовые казни. – молчание длиною в 3 минуты – Но тот день был особенный. Мой день рождение выпал на будний день и мне разрешили не идти на работу. В тот день, здание в котором я работал подорвали. Всё тупо взлетело на воздух. Выживших не было. Жизнь была лучшим подарком не тот день рождения. После этого случая я поверил в бога и ушёл в церковь замаливать грехи.»
В этой истории меня насторожило только одно: Он так и не ответил на поставленный мною вопрос.
«Так в чём же Ваша цель?»
«Ох я умоляю тебя, я не стою таких почестей, зови меня по имени – я был ошарашен. Последний раз, когда я пытался назвать Его по имени, Он поставил меня коленями на гречку и заставил так простоять всю ночь; скажу честно, это того стоило – я хочу сбежать из церкви. И ты поможешь мне в этом.»
Впервые в жизни я слышал Его настолько решительным. Говорят, красота требует жертв.
Наставник, то-есть Чуя венец творения, предел созидания той самой красоты, и ради Него мне не жалко никаких жертв, ради Него я готов устроить геноцид, пойти против всего мира, лишь бы с ним.
«Какой же у Вас план?»
«Об этом ты узнаешь попозже.»
***
Спустя неделю Он назначил Акутогаву с Ацуши главами церкви. Всю эту неделю я с ним не разговаривал, то не подходящий момент, то ещё что-то, да и Он не особо рвался со мной переговорить свой план. Мне оставалось только довериться.
Всё это время Он смотрел на меня с отвращением.
Он согласился бежать со мной в другие земли. Он чёрт-возьми принял моё предложение. Так почему же. Почему Он продолжает губить меня своим брезгливым отношением ко мне? Чем я заслужил такое?
В один прекрасный момент мне стало настолько тошно от Его гнусного и меркантильного поведения, присущего только прирождённым паскудам, что меня в буквальном смысле вырвал от Его вида.
Эта гнида должна сдохнуть. Точно. Он должен умереть. Я не заслужил этих страданий.
А вот неделю назад. Он устроил, как Он сказал, "прощальное выступление".
Для столь важной, на Его взгляд, церемонии Он одел самое богато расшитое золотыми нитками саккос и дорого украшенную панагию. Не знаю как вас, о милый читатель, но меня всегда забавляло что у тех, кто всегда отдаёт последние гроши бедным самые дорогие и изящные наряды. Вот и наш рыжеволосый ангел из преисподней приоделся в его любимый наряд. Это ярко-красное вышитое облачение, самое дорогое в этом облупленном местечке. Оно чертовски шло Ему, и Он это знал.
У тех, кто часто посещают наше захолустье, на лице отчётливо читалась буря эмоций: удивление, злость, страх, ожидание чего-то страшного. Каждый из присутствующих знал приличия облачения разных цветов, и дальтонику видно, как алый, почти-что кровавый цвет выбивается из массы золотых, выряженные этим безвкусием также не осознавали происходящего и не могли представить себе что будет.
Наивные глупцы.
А я раскусил его планы с самого начала. Я видел Его насквозь, как облупленного
Он вышел в центр, убедился, что его видно всем. После чего приступил к изложению своей речи
Он просто маленький ребёнок, требующий внимания.
«Вы все говно! Да, каждый из вас. Все вы осквернили своё же единственное пристанище и ваш же ковчег, суливший вам спасение. Разрушьте, разберите по камням эту церковь – я соберу её обратно. Возведу её за семь дней, как это сделал господь.»
Он просто хотел внимания. Показушник чёртов. Как маленький ребёнок.
Своим поведением Он прогнал половину, а оставшиеся наблюдали за этим зрелищем, пусть и старался внушить каждому из них что вера в бога способна на всё.
Он практически рычал, как дикий, невоспитанный,
непокорный зверь.
«Вы ироды. Бог простит вас сейчас, да не простит Он вас завтра, на всемирном, всесущем суде, – усердно продолжал он свои речевания, а бабка во втором ряду импульсивно крестилась раз уж так третий»
И этого балованного ребёнка я полюбил. Господи, да Он бредит. И бредит конкретно.
На сколько же Он омерзительно выглядел в этот момент.
«Прочь! Все пошли отсюда. Вон! Уходите, бегите, глупцы! Гнев божий страшен, и вам нет спасения от него – Он вёл себя как одурманенный и прогнал всех.»
Мне так хотелось съязвить что-то на подобии «Это и всё на что ты способен? Покажи, продемонстрируй нам свою силу, свою мощь». Но было уже поздно. Он был изнеможён. Уже тогда Он был обречен. Бедняга с охрипшим голосом окончательно отчаялся.
Он начал принимать своё бессилие, понимать, что бредит и всё сказанное им адресовалось не пришедшим, а Ему.
Его уже ничего не поможет, Он обречён и Он знал это.
Я стоял в пяти метрах от него. Я слышал, как внутри него ломался хрусталь. Он страдал. Он тлел изнутри.
Он заплакал.
Часть церковнослужителей последовали за ушедшими; то-ли им объяснить происходящее, то-ли самим смыться. Большинство оставшихся были в недоумении, а некоторым было откровенно похуй, в их число входил и сам Акутагава.
Я не понимал, почему никто не слышит воплей, мольбы о помощи, исходящие прямиком из Его души. Почему никто не слышал как внутри наставника бился хрусталь?
А тем времен этому "ребёнку" окончательно поплохело и тот начал терять сознание. И конечно же никто из этих фалалеев не обратил на это ни малейшего внимания, посему когда мученик встал на путь падения я был единственным, кто ринулся Его ловить.
Я поймал Его под пристальными и осудительными взглядами, ведь я "пошёл против воли божий"; Бог, дескать, желал уронить мой объект обожествления, а я не позволил сему случится.
Он был у меня в руках. Я держал его изнеможённое тел. Мне мнилось, что кто-то вот-вот его у меня отберёт и я стал сильнее прижимать его к себе. Просить вызвать врача не было смысла, ведь в этой церкви медицина приравнивалась к сатанизму, только то, что я подхватил Его на руки уже греховно. Мысль разъяснить совершенное на тот момент была абсурдна. Вместо этого я молча понёс Его в свою комнату, так будет лучше, я так думал.
Уже в комнате я уложил Его на кровать. Жара не было, но с учётом его пренебрежения к медицине я решил, что стоит воспользоваться ситуацией и вколоть ему витаминов. Прежде, чем достать аптечку я удостоверился в отсутствии лишних свидетелей и плотно закрыл дверь. Аптечка была надёжно спрятана в шкафу с одеждой, я боялся, что её могут сжечь, но к счастью обошлось. Я достал шприц, заполнил его нужной жидкостью и смочил ватку спиртом. К моему большому удивлению, когда я принялся протирать локтевой сустав, больной лихорадочно вскочил и вжался в стену.
«Вот она – могучая сила медицины» съязвил я. Больной шутку разумеется не оценил и вместо смешка. я услышал лишь «ты что это удумал творить?!»
«Хорошо сыграли, но я всё же советую принять лекарство, – отозвался я – иначе вы долго не проживёте»
«Мне и так не долго осталось, ты с этим не поможешь. – больной сел на край кровати – Ты вот что лучше мне скажи: как там обстановка?»
«А разве не ясно? – я показательно повёл бровью – Нас двоих за приспешников сатаны мнят. Что первый со своим сатанинским сундучком с красным крестом – я махнул на аптечку – что второй: устроил
цирковое театральное выступление, а точнее был захвачен дьяволом, Он отважно боролся и когда бой был выигран, Он уж было пал на пол от бессилия, но этот чёртов первый забрал его, дабы завершить начатое.»
«Отлично, – отозвался он на мою маленькую постановку, на его лице сияла хитрая улыбка. Я был искренне рад его реакции – мсье, вы согласитесь выйти со мною на бис?»
Я выбиваю дверь ногой, держа Его на руках. Грохот выбитой двери привлек всеобщее внимание и когда я убедился в этом я начал свою речь:
«Внимание всем! Пока я молился Богу о спасении нашего наставника и архиепископа по совместительству Он очнулся и просил
меня перенести его тело в Иерусалим, так же Он просил передать всем вам следующее: "Ацуши и Акутогава по ныне официальные главы этой церкви, но молю вас, не шалите, ибо грех мужеложства смыть сложно. Остальные же продолжите свой верный путь."»
Я уже чувствовал этот вкус победы и приближался к выходу, но тут своё слово решил вставить его величество новая глава церкви:
«Ты в Бога толком не веришь, – во мне закипала злоба от слов этого бланбека и туша на моих руках чувствовала это – так как мы можем верить тебе? А вдруг ты накачал его одним из своих зелий и теперь он без сознания или того хуже мёртв?»
«Да ты прав, я не верю в вашего бога, но мой Бог у меня сейчас на руках в отключке и я сделаю всё для его спасения» хотел уж было я сказать, но Бог мой взял себе всё внимание зрителей. Для начал Он закашлял, обращая на свою персону предостаточно внимания, далее вскинул руки вверх и закричал «Я вижу свет, конец мой близок! О почему, о почему,
Осаму, ты не несёшь мой прах в Иерусалим? Неси же скорее!». И с этими словам Он вновь пал, а я помчался прочь из церкви.
Он был божественен.
***
И вот он я, почти нагой пред вами. А нагота моя заключается в том, что вам насквозь видны и ясны порывы моих действий. Я желал привести вам к известию, что Бог мой, Накахара Чуя мёртв. Я убил его. Убил без капли сомнения. И сейчас я ни о чём не сожалею. Он стал мне мерзок и противен. Когда мы переехали в тот самый домик на берегу моря, Он завёл себе множество новых друзей и практически забыл про мня. Меня это не устраивало. Он или мой, или ничей. Делиться я ни с кем не собирался, поэтому труп Его храниться у меня.
А Он ведь был прав, жить ему и вправду оставалось недолго.
Ах да, забыл я вам представится, Дазай Осаму звать меня.
