Sign

      Тихо, словно мышь, Лу крадется в чужую комнату, видя сладко сопящего Чанеля, который упорно игнорирует прозвонивший минут 15 назад будильник, кутается в одеяло, соорудив из него самый настоящий кокон, и продолжает досматривать свой сон. Мягкая улыбка — и Хань присаживается на кровать, протягивая руку, ерошит и без того непослушные темные волосы друга, слыша недовольное мычание. Это уже даже вошло в привычку.       — Вставай, соня, твой будильник давно прозвенел. Если не поторопишься, не успеешь принять душ и позавтракать.       Хань — самая настоящая мамочка, которая контролирует своего непутевого сынка, заставляет того утром идти на уроки, а заодно и выглядеть более-менее опрятно. К слову, опрятно: Лухану таки удалось завести Чанеля в парикмахерскую, обстричь непослушные спутанные пряди, превратив их в легкие неряшливые кудряшки. «Ну вот и на человека стал похож», — после этих слов Лу прямо загордился мастером, ибо в кои-то веки Паку понравилось то, как он выглядит. Можно было бы, конечно, его еще и покрасить, так сказать, обновить человека, но Ёль отказался.       — Нафиг все! — доносится из-под одеяла, когда тушка начинает крутиться.       — Нафиг-не нафиг, а ты обещал сегодня встретиться с заказчиком и показать ему проект, так что будь добр, поднимай свой зад и неси его в ванную.       — Ну маааа, еще 10 минут, — сонная мордочка нехотя показывается из-под одеяла полностью, а нижняя губа тут же ползет на верхнюю, придавая парню вид недовольного ребенка, которому что-то пообещали, например, крутую игрушку, и никак не купят, или, на крайний случай, заставили скушать самую гадкую и ненавистную ему еду.       — Вставай, — засмеявшись, произносит Лухан, сдергивая с Чана одеяло и откидывая его в конец кровати. — Если не поторопишься, останешься без блинчиков с джемом. Мне некогда сегодня нянчиться с тобой — у самого довольно важная встреча, и если я из-за тебя на нее опоздаю, я тебя четвертую.       Подмигнув другу, Лухан скрывается за дверями, направляясь в свою комнату, чтобы одеться. Черные плотно прилегающие джинсы, которые скорее были похожи на классику, хотя он и не спорил, что выглядит в них очень даже ничего. Сегодня был особый случай: ему предстояло быть переводчиком на телепередаче у одной известной группы, и хоть сам Лу будет мелькать крайне редко, выглядеть он должен не менее ошеломляюще. К джинсам прилагалась белая фактически идеально выглаженная рубашка, черный однотонный галстук и пиджак, который пока что Хань не надевал, а просто перекинул через согнутую руку. Волосы небрежно уложены, что придавало парню особого шарма, а глаза еле заметно подведены. Задорно подмигнув своему отражению в зеркале и еще раз довольно обернувшись вокруг своей оси, парень выходит на кухню. Аккуратно повесив на спинку стула пиджак, принимается ставить завтрак на стол, слыша грохот в уборной и мысленно сочувствуя Чанелю, или тому, что он снес. Интересно, настанет ли когда-нибудь тот самый день, когда сам Пак Чанель спокойно примет душ, не круша при этом все на своем пути? Если такой день настанет, его нужно будет обязательно обвести красным маркером в календаре, да не просто обвести, а нарисовать жирный кружок, чтобы за километр было видно.       — Блин, да блин!       Щелчок открывающейся двери, по которому становится понятно, что Пак выбрался из ванной. Непонятный шлепающий звук разносится по коридору, пока в кухонном проеме не мелькает темная макушка. Парень недовольно трет свою коленку, прыгая на одной ноге и приземляясь на стул, продолжая при этом бубнить что-то себе под нос.       — Я же просил, вытирайся как следует. Залил весь пол водой, и с волос капает. Зачем тебе вообще полотенце?       — Да не бухти ты, прям как сварливая женушка.       — Ты уж определись — я как женушка, или как мамочка?       Тяжело вздохнув, Лу аккуратно переступает небольшие лужицы, направляясь в чулан за шваброй, и вооружившись ей, начинает быстро протирать полы. Вот так каждое утро. Это уже тоже вошло в привычку, но, блин, не тогда, когда у тебя важный день.       — Ты свинья, Пак Чанель, — утвердительно произносит Лухан, возвращаясь на кухню, протирая полы и там, а после отставляет швабру к стене, подходит к парню и начинает вытирать его волосы полотенцем, пока тот довольно поглощает блины. — И что бы ты без меня делал, а?       — Не знаю. Помер бы наверняка от голода в куче мусора, — невнятно отвечает Ёль, заставляя Ханя замереть на мгновение. — Что?       Закусив нижнюю губу, Лухан оставляет полотенце на плечах Пака, обходит его и, садясь за стол, притягивает к себе чашку с кофе.       — Да нет, ничего такого. Просто… Се так же говорил, — мягко улыбнувшись, отвечает парень. В его глазах мелькает еле заметная грусть, которую Хань тут же умело прячет.       — Вот видишь, — не я один такой.       — Ага, только вот Се был моим мужем.       — Ну а я твой друг! — чуть ли не подпрыгивая от возмущения на стуле, Чан расплескивает на себя чай, заставляя Лу еще раз тяжело вздохнуть.       — Друг, которого я бужу по утрам, убираю за ним и готовлю жрать. А еще…       — Сехун всегда говорил, что ты очень вкусно готовишь.       — Я стал готовить ему, когда он поступил на первый курс. Сам знаешь, что такое быть первокурсником: много предметов, ты с утра до ночи проводишь время в университете или библиотеке, приползаешь домой, уже не желая что-либо делать, испытывая только дикое желание поспать. Я стал ему готовить, чтобы хоть за обедом проводить время вместе, а потом это просто стало обыденностью.       Лу неловко улыбается от теплых воспоминаний: ему и правда нравилось готовить для своего, еще на тот момент, парня. Он помнит, как радовался Сехун, целуя его и говоря, что это самый шикарный обед в его жизни, а ему, Ханю, на тот момент большего и не нужно было.       — Так чем я хуже? — отставив чашку, Пак выводит Лухана из легкого транса. Брови удивленно ползут вверх, а рот приоткрывается в подобии буквы «О».       — Знаешь, Чанни, вот если бы я не прожил с тобой весь первый курс, то мог бы подумать, что ты и правда ни черта не умеешь, но нет же, ты просто ленивая задница. Чан, ты когда в последний раз готовил-то?       Разведя руки в стороны, Пак встает, убирает грязную посуду в мойку и, почесывая свой зад через махровое полотенце, шлепает в спальню, чтобы одеться, а может быть, снова завалиться спать.       — Полотенце в стирку, Ёль. Чай же пролил! — только и успевает крикнуть Хань, видя, как сдергивает с себя вещь Пак, закидывая ее в ванную, и довольно сверкая пятой точкой, исчезает за углом.

***

      Хань неловко мнется, стоя в стороне, когда ребята-айдолы прощаются с публикой, а после подходят к нему, благодаря за проделанную работу и приглашая на ранний ужин. Очаровательно улыбнувшись, Лу соглашается. Ужин затягивается на несколько часов, и в конечном итоге, переведя взгляд на телефон, парень вежливо откланивается, обещая, что и в следующий раз будет помогать. Он был бы действительно очень рад, ибо это довольно прибыльно, особенно у таких вот артистов.       Придя домой, Лу с удовольствием скидывает туфли и стягивает с себя галстук, мило обозвав тот удавкой. В квартире слишком тихо, а это значит, что Чана и в помине нет, либо тот напился и спит, поэтому первым делом Хань проверяет все комнаты, и не найдя друга, облегченно вздыхает. Улыбнувшись самому себе, он проходит в комнату, на ходу стягивая рубашку, откидывая ее куда-то в сторону, и падая на кровать, растягивается морской звездой.       Он даже успевает задремать, пока нежный и чуткий сон не нарушает трель мобильного телефона. Найти его получается раза с третьего, спросонья стуча рукой по кровати, в итоге налапывая. Лу отвечает на звонок, не смотря на определитель номера, и без того зная, на кого стоит эта мелодия.       — Да, Чанни.       — Прости милый, но мимо.       Незнакомый голос и шум на фоне срабатывают эффективнее будильника.       — Ты кто?!       — Ой, прости, как не вежливо. Я — Бэкхен.       Хань отнимает от уха телефон, смотрит на экран, проверяя звонящий номер. Нет, все правильно — на табло написано «Чанни», и никаких Бэкхенов.       — Хорошо, Бэкхен. А Чанель где?       — Ааа, а вот тут-таки и возникает проблемка. Так его Чанель зовут? А то Чанни, да Чанни. В общем, твой парень лежит в дрободан пьяный на моей барной стойке.       — Он не мой парень, — почему-то именно это больше всего смущает Ханя.       — Хорошо, не парень. Значит… Могу предположить, что ты тот самый друг, который живет с ним. Так что, забирать-то его будешь? Или что мне с ним делать?       Кажется, парень по ту сторону экрана так и насмехается над ним. Еще и Чанель, как обычно. Ну спасибо, хоть на этот раз в баре, а не в какой-нибудь канаве.       — Буду. Адрес называй.

***

      Добраться до места у Лухана по времени занимает менее часа. Самый что ни на есть простой бар, правда с кричащим названием «Rigitus»*. Рычащий бар. Прям каламбур какой-то. Чанеля найти ему не составляет труда, ибо эту массивную глыбу отыскать не тяжело. Быстро пройдя через толпу, Хань присаживается на соседний стул, начиная слегка тормошить друга.       — Можешь не стараться, все равно не разбудишь. Он столько в себя влил, даже удивительно, как в него влезло-то. Но знаешь, я порядочно заработаю, если он так и далее продолжит пить.       На веселый голос Хань лишь смеряет парня строгим взглядом, определяя, что тот вряд ли старше него. Культурно проигнорировав слова бармена, Лу пытается поднять Пака, который и правда был невменяем, да и скорее всего без сознания.       — Если подождешь часик, я помогу довести его до такси, у меня как раз смена закончится, — снова этот Бэкхен.       — Что?       — Да ладно тебе, выпей, расслабься, — ты же в баре. А твой друг как раз немного проспится и протрезвеет.       Поставленный перед ним стакан с не пойми чем заставляет снова недоверчиво зыркнуть на наглеца.       — Это всего лишь отвертка. Водка там, сок гранатовый и все такое. Или ты не любишь гранат? Могу переделать, сделать что-то другое и…       — У тебя вообще рот затыкается?       — Иногда.       Боже, до чего же он раздражает. Если бы Пак был трезвым, он наверняка нашел, о чем поговорить с этим Бэкхеном. Парень не похож на стандартного бармена: те зачастую молча слушают и кивают, а этот — вечно галдит.       Поджав губы, Лу все-таки берет стакан, обхватывая трубочку губами и начинает неспеша потягивать коктейль, переводя свой взгляд на сцену, где проходит небольшое представление. Парень, что танцевал там, притягивал к себе взгляды доброй половины бара: его плавные и грациозные движения, чем-то схожие с кошачьими, так и зазывали двигаться следом. Непроизвольный танец, даже сложно определить в каком он стиле, до безумия увлекателен и красив. А если присмотреться, так можно отметить и красоту самого танцора: смуглая кожа, пожалуй, и правда отличающая его от большей части людей, пухлые слегка приоткрытые губы, темные как ночь глаза, которые прожигали насквозь, или, по крайней мере, Ханю так показалось, когда они невзначай пересеклись взглядами; растрепанные и влажные от пота волосы, что то и дело лезли в глаза, а парню ничего иного не оставалось, как в своей манере откидывать их или зачесывать назад, и расстегнутая рубашка, не до конца, конечно, — всего первых 3 пуговицы, которые приоткрывали накачанную грудь.       — Ким Кай.       — А? — среагировав на голос бармена, Лу разворачивается, продолжая смотреть на него, и уже одной мимикой задавая вопрос: «Что?».       — Танцора зовут, говорю, Ким Кай. Кай — это псевдоним, на самом деле его зовут Чонин. Танцует здесь три раза в неделю, в остальные дни работает хореографом, имеет свою студию, — «Ad libitum»** называется. Учит ребят разных возрастных категорий. Довольно таки популярен. Танцует в разных стилях, пары нет.       Минута молчания после такого словесного поноса бармена, пока извилины в голове Ханя активно шерудят, пытаясь переварить только что полученную информацию.       — Эм… А зачем ты мне все это сказал?       Нескрываемое удивление. Он даже отставляет свой уже пустой стакан, все еще продолжая смотреть на улыбающегося Бэкхена, который как ни в чем не бывало протирал до блеска бокалы.       — Ну так, тебе же интересно. Буквально пожирал его взглядом.       Эта насмешливая манера речи. Интересно, кто-то хоть раз втащил ему? А может и не раз. Слишком активен и болтлив для такой профессии.       — Тебе показалось. Всего лишь смотрел на его танец, — пожав плечами, Лу постукивает пальцем по пустому стакану, указывая Бэку подлить еще коктейля, на что тот довольно кивает, доставая шейкер и начиная выплясывать вместе с ним. Показушник.       — Ну да, на танец. Тут половина зала приходит «ради танца», — смешок, с которым парень наливает напиток, снова пододвигая стакан к Лу.       — Я не вхожу в эту половину. Просто… Се тоже раньше танцевал…       — А Се — это...?       — Мой покойный муж.       Кажется, эта фраза наконец отбила у Бэкхена желание задавать лишние вопросы, судя по тому, как исказилось его лицо. Или…       — Это случаем не тот, который…       — Который прыгнул в реку, чтобы вытащить парня Чанеля. Да, он самый. Да, они все утонули. И нет, Кенсу не был за рулем, перестань пытаться задать мне вопрос, я думаю, Чан тебе немало рассказал, а меня эта тема напрягает, потому что мой муж мертв. Все!       Три года одно и тоже, особенно когда люди ничего не знают. Это и правда раздражает. Не то, чтобы ему было больно говорить об этом, просто… Просто нужно было продолжать двигаться дальше, а с этими вопросами никак не получается. Бэкхена спасает лишь то, что его зовет какой-то клиент, и он, довольный, что отойдет от Лухана, бежит на другой конец стойки. Лу лишь вздыхает, успокаиваясь после такого резкого ответа, еще раз потрепав своего лучшего друга по волосам, что придает немного хорошего настроения, когда тот неосознанно причмокивает губами во сне.       Следующий час Лухан периодически бросал взгляд на сцену, наблюдая за танцем, да и параллельно общаясь с Бэкхеном. Когда он не болтает так много, то еще ничего так, вполне сносный собеседник. Смена заканчивается, и Бэк, подав знак Лу, бежит переодеваться, пока сам парень начинает легонько побуживать Чана, чтобы тот хотя бы не висел на них, а пытался немного шевелить ногами. Перекинув одну руку друга себе через плечо, Хань дожидается, пока то же самое сделает и Бэкхен, выводя того из бара и загружая в такси. К удивлению Лухана, вся дорога проходит в тишине, даже когда они подымаются по ступеням, а потом и укладывают Чана в кровать.       — Спасибо большое, дальше я сам с ним справлюсь. Ты и так не должен был это делать, я оплачу тебе такси.       Вздохнув, Лу стягивает с Ёля обувь, накидывая на того плед и выходя из комнаты.       — Не стоит. Твой друг — частый гость у меня в баре. Но это впервые, когда он так налакался. Ты мне лучше номер свой дай, чтобы я в следующий раз не лез к нему в карманы.       Хань не успевает ничего ответить, как у него забирают из рук телефон, что-то делая с ним, а после возвращают, и весело подмигнув, удаляются из квартиры.       Вернувшись в комнату Пака, парень наскоро стягивает с того штаны и рубашку под громкое мычание, а далее, приземляясь рядом, забирается под одеяло, решая поспать сегодня с другом.