Страшнее нету одиночества, Чем одиночество в толпе, Когда безумно всем хохочется, А плакать хочется тебе.
Она ощущала внутри себя, где-то в районе груди, тяжёлую пустоту, которая словно расширялась всё больше и больше, заставляя задыхаться и биться об стену в тщетных попытках вызволить свою душу из этого плена. Стрелки на часах шумно тикали, будто били тяжёлой кувалдой по огромному колоколу, неминуемо приближая переломный момент в её жизни. Тёмно-синий взгляд медленно скользил снизу-вверх по повешенной на дверце шкафа белоснежной материи, в которой она сегодня вечером подпишет свой смертный приговор. Изысканные вышивки, тончайшие кружева, воздушные рукава из фатина, минимальная пышность. Как ни странно, именно о таком свадебном платье она мечтала. Именно в подобном платье Леон должен был увидеть её, взять за руку и назвать своей женой. Своей женщиной. Но сейчас… Сейчас он, наверное, был зол на неё за то, что она так неожиданно пропала (якобы уехала к подруге). Возможно, если бы ей удалось спастись из лап опасности и вернуться обратно к нему, то он бы отчитал её, поругал за легкомысленность, но после всё равно бы крепко обнял. Потому что любит её. Потому что она его любит. Но сегодня вечером совершенно чужой, нелюбимый, ненавистный мужчина назовёт её своей женой. И это факт. Пусть этот брак был лишь для вида, пусть между ними нет никаких чувств, сути это не меняло. В общество она выйдет уже будучи женой Грея Фуллбастера, который многократно подозревался в убийствах и который, собственно, убийцей и являлся. И чтобы все поверили в этот спектакль, она должна хорошо играть. Улыбаться. Смеяться. Радоваться. Как она радовалась бы на своей настоящей свадьбе с любимым человеком. Как обрадовалась и была счастлива, когда Леон сделал ей предложение руки и сердца. Но разве такое возможно? Разве можно подделать счастье, когда внутри бушуют ураганы и отчаянно бьются о берега волны? Джувия поджала дрожащие губы, силясь не заплакать. Вот бы отец был здесь. Он бы понял, спас, обнял и защитил. Но она одна. Совершенно одна уже который час сидит в спальне, в мрачной комнате, разглядывая свадебное платье, которое с утра пораньше занесли в комнату, окончательно тем самым давая понять, что пути назад нет. С первого этажа доносились голоса девушек, усердно готовящихся к мероприятию. Предсвадебная суета. Она их прекрасно понимала. Понимала их искреннюю радость, их веселье. То, как они выбирали платья, спорили, кто будет свидетельницей, хихикали от счастья, мечтали однажды также оказаться в белоснежном платье рядом с любимым человеком, радовались за своего брата. Поэтому она совсем не злилась, когда до неё доносились весёлые голоса и заразительный смех. Ведь Джувия была уверена: если бы они на самом деле знали, что происходит, то… То что было бы? Они бы заступились за неё перед своим братом? С чего это им идти против родного человека из-за какой-то девушки, которую они знают всего два дня? Локсар ещё никогда не чувствовала себя в настолько безвыходном положении. Если бы не вчерашнее происшествие, сегодня она бы твёрдо сказала этому типу прямо в лицо: «Стреляй мне в голову, но я ни за что не выйду за тебя замуж», но теперь она не могла так абсурдно поступить, потому что на кону жизни её близких. Она никак не могла ради собственной свободы и счастья подвергать их опасности. Ведь о каком счастье может быть речь, когда её любимые находятся под прицелом? Веки дрогнули, когда по щекам побежали крупные горячие капли. Через какие-то незначительные три часа этот переломный момент в жизни уничтожит её. Вдруг послышались быстрые шаги в сторону комнаты. Джувия спешно вытерла всю влагу со щёк и тяжело вздохнула, чтобы снять с себя напряжение, собравшееся в твёрдый комок прямо в горле. — Грей! — Дверь настежь распахнулась, и в комнату заглянул розововолосый парень. Локсар спешно отвернулась от свадебного платья и робко взглянула на парня, которого, насколько она помнила, звали Нацу и который — она была уверена на все сто — был в курсе её положения. — А где Грей? — Растерянно остановившись у порога и так и не решившись пройти дальше, Нацу вопросительно взглянул на неё, а после схватился за розовые пряди так, будто задал какой-то глупый вопрос. — Так, ясно. — Нацу, — в самый последний момент, когда он уже собирался вернуться туда, откуда пришёл, Джувия неуверенно окликнула его, искренне надеясь, что он остановится, — постой, пожалуйста. И он остановился. Вопросительно вскинув бровь, Драгнил повернулся к ней лицом и как-то весело и заботливо спросил: — Что-то нужно? А Локсар лишь удивлённо моргнула. За последние пару дней пребывания в компании семьи Фуллбастера она смогла немного изучить их и понять, какими людьми они все были. Венди и Кинана были скромными, Леви, Кана и Биска разговорчивыми, Мира всегда слушала и лишь иногда вставляла свои пять копеек, Эльза, как и её возлюбленный Жерар, предпочитали наблюдать за всеми со стороны, Эльфман разговаривал только в самых крайних случаях, а Нацу всегда много разговаривал и улыбался по поводу и без. Выглядел он как вполне понимающий, совестливый человек, которому было известно сострадание. Потому в её голове возникал один жирный вопрос: что общего может быть между холодным, замкнутым и вечно спокойным Греем и ним? Они ведь как огонь и лёд, как небо и земля, настолько разительно друг от друга отличающиеся, что даже у чёрного с белым, казалось, общего больше, чем у этих двоих. Но при этом они были лучшими друзьями и всегда понимали друг друга без слов. Интересно, а он тоже убийца? Но в данный момент это совсем неважно. Сейчас Нацу был единственным человеком, которому она могла задать все те вопросы, которые мучали её. Конечно, она не рассчитывала, что он бросится честно отвечать на каждый вопрос, но всё же… Где-то глубоко-глубоко в душе она надеялась, что хотя бы он не останется равнодушным. — Почему? — неуверенно прошептала она, почему-то с каждой секундой теряя такую невзрачную, тонкую нить надежды. — Почему вы это делаете? С его лица резко спало то веселье, которое он всегда сохранял при себе, а глаза цвета болота перестали излучать теплоту и заботу. На смену всему самому прекрасному пришло какое-то жуткое спокойствие и серьёзность, будто ему задали некий глубокий философский вопрос, над которым надо думать и думать. И эта резкая перемена настроения напугала Джувию, отчего она расстроенно опустила плечи и вновь поджала бледные губы. Было глупо надеяться на того, кто является самым близким человеком для того типа. Но прошло некоторое время тишины. И она услышала шорох. Драгнил, на секунду посмотрев куда-то назад, осторожно вошёл в комнату и прикрыл за собой дверь. — Послушай, — он прижался спиной к двери, будто опасаясь, что сейчас кто-то будет ломиться внутрь с противоположной стороны, и смешно поморщился, почесав затылок в попытках что-то вспомнить, — эм, это, как там тебя? Джулия? — Джувия. — Джувия. — Парень утвердительно кивнул и вновь посмотрел назад, словно мог видеть сквозь эту дверь. Он убрал руки за спину и над чем-то задумался, стараясь собрать мысли в голове в одну кучу и озвучить их грамотным предложением. Громогласный тон голоса резко перетёк на шёпот. И Локсар затаила дыхание, когда где-то внутри неё вспыхнула маленькая искра. — Как бы странно сейчас ни звучали мои слова, но всё это ради твоего же блага. И вдруг Локсар бешено захотелось биться головой об стену, а после расхохотаться от этого бреда. Как всё это может быть ради неё? Он насильно заставляет её выйти за него замуж и отказаться от любимого человека. Подвергает опасности. Отдаёт приказ выстрелить в её подругу. Запирает в комнате. Она уже который день не ела и не пила. И всё это ради её же блага? — Ни он, ни ты, ни кто-либо ещё не хотел всего этого. Но что поделать? Думаешь, Грею в радость насильно заставлять нелюбимую девушку выходить за него замуж? Джувия измученно провела холодной ладонью по лицу, поправляя мешающую длинную чёлку. Если так подумать, то он тоже прав. — Разве нет другого выхода? — охрипшим голосом тихо прошептала она. — К сожалению… — Драгнил сочувствующе улыбнулся и провёл ладонью по беспорядочной шевелюре. — Если хочешь жить, ты должна быть рядом с Греем. Думаешь, если бы была какая-нибудь другая дорога, мы бы шли по той, которую сейчас выбрали? Но Локсар так и не могла понять лишь одного. — Хорошо, тогда почему вы это делаете? Если моё существование так проблематично, то что вам мешает просто взять и убить меня? Парень задумчиво промолчал, ясно давая ей понять, что ничего более не сможет сказать. — Прости. — Он бесшумно открыл дверь и уже собирался уходить. — Но… Ты, это, не бойся его… он ни за что не причинит тебе вреда. Не причинит вреда? Да с тех пор, как она познакомилась с этим человеком, он только и делает, что причиняет ей вред. — А Люси? — Девушка усмехнулась. Драгнил вновь остановился и повернулся к ней лицом, удивлённо вскинув бровь. — Люси? — Он приказал выстрелить в мою лучшую подругу, чтобы я вернулась обратно. Нацу вновь растерянно провёл ладонью по волосам и тяжело вздохнул, будто пытался найти оправдание такому поступку. Но что она, что он сам — оба прекрасно понимали, что подобные действия были чрезмерно жестокими и ранящими. Хоть и действенными. — Подумай сама… Если бы ты никуда не сбежала, то всего этого бы и не случилось.***
Чёрный спорткар остановился у холма с крутым склоном. Солнце, которое всего пару часов назад испепеляло своими лучами голову, теперь стало более щадящим и медленно опускалось за горизонт. Ветер свистел в ушах и игрался в иссиня-чёрных волосах, наводя на голове беспорядок и унося вместе с собой запах воспоминаний. Воспоминаний, которые хотелось забыть. Вырвать из головы и взметнуть в воздух, чтобы они улетели далеко-далеко, точно так же, как и эта сотня лепестков, которые ветер срывает с единственного огромного дерева посреди этого холма и уносит прочь. Тяжёлые шаги как никогда раньше оглушали, а ощущение бесконечного одиночества давило и мутило его сердце. Фуллбастер тяжело вздохнул и спокойно взглянул на надгробный камень. — Не думаю, что ты пляшешь от радости… Ноги перестали выдерживать весь груз, так бессовестно обрушившийся на его плечи, и он присел на землю, не обратив внимания на то, что чёрные брюки запачкаются. Тёмный взгляд, в котором не было ни тени опасности и холода, а лишь спокойствие и глубокая растерянность, прошёлся по надписи на белом камне, а после направился на талисман в виде капельки дождя, висящий на надгробии. Он нахмурился. Нахмурился так, будто увидел то, что давным-давно причинило ему сильную боль и теперь осталось шрамом на сердце. — И чем ты думал, когда вверял её мне?***
Джувия и предположить не могла, что может чувствовать себя настолько отвратительно и беспомощно. Ей казалось, будто её готовят к смертной казни, будто весь мир ополчился против неё и это её последние минуты жизни. Она чувствовала себя как никогда одиноко, в то время как внизу, на первом этаже, её ждала толпа радостных девушек. Появилось бешеное желание спуститься вниз и крикнуть, чтобы они прекратили веселиться и заливисто смеяться. Ведь на похоронах никто не смеётся. Когда человеку плохо и он умирает, никто не смеётся. Но почему тогда все неустанно хохочут? Почему они не замечают, как она умирает прямо на их глазах? Или это она так хорошо вжилась в роль счастливой невесты? Бесстрастным взглядом скользя по своему отражению в зеркале, Локсар так не сказала бы. Пусть свадебное платье сидело на ней идеально, длинные синие волосы были собраны в объёмный пучок, чёлка благодаря умелым рукам парикмахера больше не лезла в глаза, а нежный макияж освежал лицо — всё это никак не скрывало её внутреннее состояние и не могло создать иллюзию счастливой девушки. Никакой консилер и хороший визажист не мог скрыть её синяки под глазами и покраснения. Ни одно волшебное свадебное платье не могло превратить её в счастливую невесту, которая с огромным предвкушением ожидала этот момент. Потому что она несчастна. Потому что с ней поступают настолько плохо, что на фоне всего этого смерть казалась чем-то райским. Она ведь не просто выходит замуж. Она отказывается от своего любимого человека. От мечты о счастливой семье. О детях. Старости среди внуков. О карьере и речи больше быть не может, поскольку вряд ли кто будет обращаться за юридической помощью к женщине, чей супруг многократно подозревался в убийствах. Понимание и поддержка со стороны Люси останутся только в мечтах, а Гажил так вообще больше в лицо ей не взглянет. И то лишь вопрос времени, когда они все узнают о её якобы браке и муже. СМИ мгновенно распространят эту информацию по всему миру, ведь что она сама как одна из самых известных адвокатов, что сам Грей Фуллбастер как личность и один из крупнейших акционеров автомобильной компании (ну и, конечно же, убийца) были под пристальным наблюдением общества. Уже сегодня ночью её близкие глубоко разочаруются в ней. Но что будет с Леоном? Джувия с нескрываемым отвращением вновь прошлась взглядом по своему отражению и с трудом подавила рвотный позыв. Когда она вообще в последний раз что-то ела? Почему сейчас её тошнило от собственного внешнего вида? Девушка печально усмехнулась и низко опустила голову. На часах стрелки ползли к восьми, приближая момент её смерти, и с минуты на минуту за ней должны зайти, чтобы сопроводить на место церемонии. Но где-то глубоко-глубоко внутри она продолжала хранить надежду, совсем крохотную и уже почти бесцветную, на своё спасение. Надежда всегда умирала последней. И её последней надеждой был тот, кто, собственно, в ней эту надежду и подавлял. Послышались неспешные шаги, и вскоре в спальню заглянул немного помятый Фуллбастер. Его чёрные джинсы были в грязи, будто он весь день просидел на высохшей земле, а волосы немного растрёпались. Не сказав ни слова, а лишь мимолётно пробежавшись по ней холодным взглядом, он спокойно подошёл к шкафу, откуда достал комплект одежды, и направился в ванную. Послышались звуки льющейся воды, в то время как радостные голоса и возня на первом этаже наконец-то прекратились. Видимо, они все уже ушли. Хотя бы теперь их радость не будет давить на неё мощным грузом, накапливаясь комком в области горла. Джувия напряженно вздохнула, чувствуя, как сердце ускоряет свой ритм, а где-то в области живота образовывалось неприятное тёмное ощущение, которое с каждой секундой охватывало тело миллиметр за миллиметром. Ладони вспотели, а тёмно-синий взгляд непроизвольно начал цепляться за всё подряд. Вскоре, минут через десять, Грей вышел уже в достаточно опрятном виде, на ходу натягивая на свой оголённый торс чёрную рубашку. Влажные волосы его особо не смущали, три верхние пуговицы рубашки он оставил расстёгнутыми, будто и вовсе не подозревая об их существовании. — Готовься, мы выходим, — спустя некоторое время холодно бросил он, даже не взглянув на неё. Но Джувия, подобно застывшей статуе, продолжала стоять на месте и следить за каждым его движением так, будто стоило ей пропустить хотя бы один жест — и ей конец. Что-то внутри неё усердно кричало сказать что-нибудь, сделать что-нибудь. И в то же время это «что-то» заставляло её молчать и не двигаться с места. Как будто две совершенно разные личности тянули её за руки и ноги в разные стороны, разрывая её душу и тело на части. Она продолжала стоять неподвижно и тогда, когда Фуллбастер вновь повторил, чтобы она выходила, и тогда, когда он сам уже подошёл к двери и даже вышел за порог, но после, заметив, что она так и не сдвинулась с места, спокойно повернулся к ней лицом. Словно по волшебству, поняв, чего она хочет, парень всё с тем же холодом и гробовым спокойствием вернулся обратно в спальню, осторожно закрыв за собой дверь, и приблизился к ней на расстояние меньше двух шагов. Локсар не смотрела на него. Как бы она ни сжимала пальцы в кулак и подсознательно ни пыталась совладать со своим дрожащим телом, чтобы поднять голову, что-то шептало ей, что лучше не стоит этого делать. Потому она вперилась взглядом во что-то за его спиной и мысленно решила попробовать подружиться со спокойствием. Но даже не глядя ему в лицо, она чувствовала на себе его взгляд. Изучающий. Холодный. Тёмный. — Откажись, пожалуйста… Если бы Локсар предоставили возможность понаблюдать за собой со стороны, то она бы со стопроцентной уверенностью сказала, что сейчас эти незначительные слова были сказаны не её собственным голосом. Шёпот, который слетел с её уст, был ей совершенно чужд. Разве может до этого твёрдый и уверенный женский голос быть таким охрипшим и сломленным? Как говорится, человек перед лицом смерти становится совершенно другим. И Локсар сейчас ничего более не оставалось, как по-хорошему достучаться до этого парня и пробудить в нём совесть. — Смотри, — сапфировый взгляд мимолётно взметнулся в тёмный, и опустился обратно, — ты собираешься насильно жениться на нелюбимой девушке, а я подпишу себе смертный приговор, выйдя замуж за нелюбимого человека. Зачем тебе это, а? Разве нет другого выхода? Разве тебе это нужно? Какая тебе будет выгода от того, что мы поженимся? Я стану для тебя только проблемой. И она вдруг почувствовала себя тряпкой. Ни на что не годной, бесполезной тряпкой, которая даже за себя постоять не может. Стало так обидно, появилось бешеное желание отказаться от собственных слов мольбы, приняв свою участь. Особенно это желание усилилось, когда она вновь посмотрела на его лицо, на котором не было ничего, кроме отрешенности и спокойствия. Но едва ей стоило вспомнить своё счастливое прошлое, как это абсурдное желание мгновенно испарилось. Она должна бороться и стоять на своём до самого конца. — Послушай, — Локсар нервно провела дрожащими холодными пальцами по шее и по привычке начала бегать взглядом из стороны в сторону в тщетных попытках хоть в чём-то найти поддержку, — давай здесь и сейчас прекратим весь этот абсурд, пожалуйста. Я понимаю, что ты это делаешь далеко не ради своего удовольствия, и всё это так же, как и мне, тебе не в радость. Ты тоже не хотел бы, чтобы всё так сложилось. Я не знаю, какие цели ты преследуешь и почему так уверенно идёшь напролом. Но поверь, в конце этого пути нет ничего хорошего. Я ещё вчера должна была пойти со своим любимым человеком выбирать дату свадьбы, но я и предположить не могла, что однажды окажусь в подобной ситуации. Джувия вновь мимолётно взглянула на его лицо. Рядом с ним она чувствовала себя совсем маленькой девочкой, будто она стояла напротив высокой мощной горы, которая в любую секунду может поглотить её в себя. И сейчас ей казалось, что она пытается достучаться до горы. Губы задрожали, а глаза начали заполняться слезами. Что-то внутри сожалеюще начало шептать ей, что все её слова — пустая трата времени, что они совершенно бесполезны. — Пожалуйста, не делай меня несчастной… — Плечи начали неконтролируемо трястись, а язык заплетался на каждом слове. Сейчас она поняла, что, как бы отвратительно это ни звучало, она была готова даже целовать ему руки и ноги, лишь бы он отпустил её. — Жизнь станет ядом для нас обоих. Ты сам прекрасно знаешь, насколько мы разительно друг от друга отличаемся. Да если бы мы встретились в иных обстоятельствах, мы даже и не взглянули бы друг на друга, потому что мы люди из двух совершенно разных миров! Казалось, будто ей дали всего две минуты, и за эти две минуты она должна успеть привести как можно больше весомых аргументов, которые заставят его отказаться от своего решения. Но теперь, каждый раз поднимая взгляд к его глазам, она понимала, что ни одно её слово не заставит его передумать. Вот только почему-то продолжала слепо биться об скалы безнадёжности. — Послушай, я исчезну из твоей жизни. — Шумное дыхание и активная жестикуляция дрожащими руками. — Улечу на другой конец света, так что ты даже не вспомнишь больше про меня. Для меня какое-то преступление не важнее собственного счастья и свободы! Девушка беспомощно опустила руки и устало посмотрела ему в глаза. Он смотрел прямо. Холодно и спокойно. Будто всё это время Фуллбастер видел перед собой не распинающуюся девушку, которая задыхалась от собственных же слов, а пустоту. Словно она была никем, а её слова — лишь пустым звуком. — Пойми, пожалуйста. — Измученно глядя прямо в его глаза, она сжала в кулак белоснежную материю свадебного платья. Слёзы на глазах неумолимо сводили на ноль старания визажиста. — Я с трудом дышу рядом с тобой, так о какой совместной супружеской жизни может быть речь? Наступило молчание. Такое молчание, которое обычно намного громче всех громогласных слов. И Джувия до последнего надеялась на что-то такое призрачное, невидимое. А он лишь спокойно смотрел на неё. Его тёмные глаза были абсолютно пусты, а бледное лицо — умиротворено. Но когда он, наконец, шелохнулся, наклонив голову в бок, Локсар заметила, как в нём что-то дрогнуло. Может, ей показалось, но ощущение, будто его пустые глаза стали ещё более пустыми, навязчиво схватило её за душу. — У тебя до сих пор есть право выбора, адвокат. — Такой холодный шёпот и спокойный тёмный взгляд. Усмешка. Так измученно и разочарованно. Локсар наивно пыталась достучаться до того, чего и вовсе не было в этом человеке. Смешно и больно. Видимо, она по своей глупости забыла, кем является этот парень. Как в безжалостном убийце может присутствовать сострадание и совесть? И сейчас она поняла, что проиграла. Со всей ясностью осознала. Окончательно. — Смерть — это не выбор, — сокрушённо опустив голову, тихо прошептала она. То ли себе, то ли ему. А был ли смысл ему говорить что-то? — Ну, если не выбор, тогда шагай. Фуллбастер торопливо развернулся обратно к двери и протянул ей раскрытую ладонь. Джувия перевела взгляд на эту руку. Рука, что олицетворяла мучения и ад. — Я никогда не приму руку человека, которому не доверяю. Теперь даже у надежды больше не было надежды.***
— Вы, Джувия Локсар, согласны ли по собственной воле, а не под чьим-либо давлением, выйти замуж за Грея Фуллбастера, быть с ним и в горе, и в радости, в богатстве и бедности, до тех пор, пока смерть не разлучит вас? Ей казалось, будто она вот-вот лопнет от переизбытка негативных эмоций, а огромное количество направленных на неё глаз сжирали её душу изнутри. Яркий свет люстры, состоящей из колоссального числа лампочек, ослеплял и жёг ей глаза, а всё тело дрожало так, будто вокруг температура упала как минимум до минус сорока. Хотелось спать, встать с этого неудобного высокого стула и, наплевав на всех людей напротив, которые собрались в этот знаменательный день, чтобы быть свидетелями её похорон, уйти куда-нибудь. Неважно куда. Даже не в свой родной дом в уютную постель, просто в какое-нибудь свободное место, в котором не будет этого напряжения, а над душой не будет маячить этот кусок ледяной глыбы. Джувия тяжело вздохнула и подняла потяжелевший взгляд на всех присутствующих. В огромном светлом банкетном зале, который был предназначен для грандиозных событий, собралось совсем небольшое количество людей, большинство из которых было ей знакомо. В первых рядах сидели счастливые Мира, Венди, Леви, Биска, Аска, Кинана и Нацу. Ещё была пара людей, которые расположились на задних рядах и совсем не источали веселье. Будто были какими-то камнями, которые оживили, но забыли при этом научить, что такое «радость». Появилось ощущение, будто они знали, что скрывается за этим браком, и лишь для вида решили поприсутствовать в этом зале. Но Локсар было плевать. Ей было настолько плевать на всех этих людей, что хотелось просто расхохотаться. Господи, ей было всё равно абсолютно на всех: на этого типа, который сидел под боком, на регистратора брака, на свидетелей в лице Эльзы и Жерара, на гостей, на своих родных и даже на саму себя. Плевать ей хотелось и на этот брак, и на все обстоятельства. Она искренне не понимала, откуда в ней, той, что стала самым востребованным адвокатом в городе, такое чувство безответственности и легкомыслия. Но почему она должна быть несчастна? Почему она думает о других, в то время как никто о ней и вовсе даже не вспоминает? Ведь если бы Гажил, Люси и Леон действительно её ценили, то, включив свои связи и мозги, давно бы её нашли. Но где они? Их нет. Совсем. Её все оставили. Бросили на произвол судьбы. В одиночестве среди хохочущих людей. Когда регистратор засуетился, задав вопрос в очередной раз, Джувия заметно усмехнулась. По собственной воле, а не под чьим-либо давлением? Разве по её внешнему виду можно сказать, что она прискакала сюда счастливая и радостная? Неужели все присутствующие вдруг ослепли и оглохли, раз не замечают её плачевное состояние? Ведь всё её тело буквально кричало: «Спасите!» Локсар с нервной усмешкой перевела взгляд на Фуллбастера, который сидел рядом и смотрел куда-то в стол. Это её конец. — Нет. Уверенно и твёрдо. — Нет. Так небрежно брошенное в лицо всех присутствующих. — Нет. Давление, тишина и напряжение. Регистратор брака, средних лет лысый полный мужчина, недоумённо посмотрел сначала на жениха, а после на невесту. — Простите? Джувия усмехнулась. Ей захотелось расхохотаться, и она расхохоталась. Ей захотелось встать, и она встала. Ей захотелось послать всех к чёрту, и она послала. — Спектакль окончен, идите все к чёрту! — После минутного неконтролируемого хохота, эхом разносившегося по всему залу, Джувия нахально улыбнулась и толкнула в сторону высокий стул. Было смешно от того, как с лиц девушек в первых рядах медленно сползли улыбки, как гости начали недоумённо смотреть друг на друга, а Нацу лишь опустил голову. Они ведь не знали правду? Она им предоставит правду. — Я не выйду замуж за этого человека, — громко и твёрдо оповестила всех Локсар, указательным пальцем взмахнув в сторону продолжавшего спокойно сидеть Фуллбастера. — Я дошла до этой точки только потому, что этот человек насильно меня заставил. Он угрожал мне, говорил, что убьёт меня и моих родных, и даже выстрелил в мою лучшую подругу только для того, чтобы я вернулась к нему обратно. Я не выйду за него замуж, понимаете? Локсар раскинула руки в сторону и вновь усмехнулась. Да плевать. Сейчас все загрызут этого мерзавца, который довёл её до этого состояния, и ей удастся наконец-то облегчённо вздохнуть. Судя по задумчивым лицам девушек, они не были в курсе происходящего и оттого были явно недовольны внезапно открывшейся тайной. Прекрасно. Если уж они так ценят своего брата, а тот готов отдать за них свою жизнь, то Фуллбастер точно не сможет выкрутиться на сей раз. Но звенящая тишина продолжалась. Продолжалась до тех пор, пока Джувия не поняла, что все присутствующие знали обо всём с самого начала. С лица спал надменный оскал, а из-под ног в очередной раз ушла земля. — Сядьте, пожалуйста, обратно на свое место! — требовательным голосом приказал регистратор брака, давая ей понять, что она не сказала им ничего нового. Джувия удивлённо моргнула и искренне не понимала, что ей говорит этот мужчина. Миг. — Госпожа невеста, — повторял он неустанно, чуть ли не маша рукой перед её застывшим лицом. — Госпожа невеста! Локсар перевела взгляд на остальных. Они улыбались. Точно так же, как и минутами ранее. Девушки в первых рядах в шикарных нарядах, не уступающие по красоте друг другу, счастливо улыбались от одного уха до другого. Нацу тактично делал вид, что ни о чём не в курсе, и улыбался краем губ. Незнакомые люди на задних рядах с каменными лицами уставились прямо на неё, будто сканировали её душу. А она сама каким-то чудным образом вновь оказалась за столом на высоком стуле. Это было очередное её воображение? Дыхание участилось. Локсар явственно почувствовала, как её грудная клетка начала уменьшаться в размерах, заставляя её задыхаться и хвататься за горло. Весь мир одновременно и крутился, и застыл перед глазами. — Вы, Джувия Локсар, согласны ли по собственной воле, а не под чьим-либо давлением, выйти замуж за Грея Фуллбастера, быть с ним и в горе, и в радости, в богатстве и бедности, до тех пор, пока смерть не разлучит вас? Она с трудом повернула голову налево и столкнулась с безжалостно тёмным взглядом. Совсем не тем спокойный взглядом, который заставлял её чувствовать себя в опасности и темноте. Это было что-то другое. Что-то настолько тёмное, глубокое, опасное. Ледяное. В этих омутах больше не было прежнего напущенного спокойствия и безразличия ко всему и вся. Этот взгляд, подобный глыбе чёрного льда, перевернул всё её нутро, и она будто увидела в его отражении весь тот ад, который будет ожидать её, стоит лишь её воображению превратиться в реальность. В голове ужасно зазвенело. Джувия крепко сжала челюсть, отчего-то не в силах увести тёмно-синий взгляд в сторону, и в очередной раз почувствовала, как глаза начинают щипать и краснеть. Теперь точно конец. — Да. Зал разразился громкими аплодисментами и криками. Есть останавливающие дыхание моменты. Когда безвыходность как петля завязывается на шее. Когда смешиваются страх и чувство бесконечного отвращения к самой себе. Когда, чтобы жили любимые, протягиваешь руку к самой смерти и кидаешь саму себя в огонь. Девушка, бледная и ужасно уставшая, опустила голову и уставилась на свои холодные пальцы, на одном из которых до сих пор было кольцо любимого человека. Она правда сказала «да»? — А вы, Грей Фуллбастер, согласны ли по собственной воле, а не под чьим-либо давлением, взять в законные жёны Джувию Локсар, быть с ней и в горе, и в радости, в богатстве и бедности, до тех пор, пока смерть не разлучит вас? Молчание. — Да. Треск. Джувия хорошо услышала, как внутри неё что-то разбилось. И звук разбитого чего-то эхом раздался в её голове, отчего она полностью перестала что-либо слышать и соображать. Деревянные руки сами по себе, как отдельные части тела, живущие собственной жизнью, едва начиркали на бумагах что-то, напоминающее её подпись, и Локсар в самый последний момент уловила между строк «Джувия Локсар-Фуллбастер». Двойная фамилия? Да какая уже разница? Никто даже и внимания не обратил, как входная дверь распахнулась, а у порога встали высокий разгневанный темноволосый мужчина и тяжело дышащая блондинистая девушка за его спиной. — Властью, данной мне законом, я объявляю вас мужем и женой! Поздравляю! На сей раз громкие аплодисменты были перебиты громогласным: — Что здесь происходит?! Джувия даже не шелохнулась. Она совсем устало, чувствуя себя так, будто пробежала марафон и не спала трое суток подряд, скользнула взглядом к высоким дверям и уставилась на Гажила и Люси. Почему только сейчас? Когда она уже бросила себя в огонь, отказавшись от всего, что у неё было, почему сейчас? Почему так долго? И её тёмно-синий взгляд дрогнул только тогда, когда из-за их спины выглянул он. Её любимый человек. Её жизнь. Её всё.