Одно ленивое утро

Анжольрас просыпается первым. Он не знает, сколько сейчас времени, но солнечный свет льется в комнату через открытое окно, и он слышит шум транспорта на улице. Ночью они, должно быть, сбросили с себя одеяла, которые сейчас спутанным комом лежат у них в ногах. Анжольрас спихивает их с кровати и поворачивается на бок, чтобы взглянуть на Грантера. Тот всё ещё спит, несмотря на то, что Анжольрас ворочается, – он всегда спит крепко. Рот у него приоткрыт, и он мягко сопит в подушку, одна его рука неудобно запрокинута за голову, а вторая лежит у Анжольраса на талии. У Анжольраса много планов на сегодня, но он позволяет себе полежать ещё немного, проснуться окончательно. Он наблюдает за тем, как грудь Грантера приподнимается с каждым вдохом, а затем опускается с выдохом. Потом дотягивается рукой до его спины, чувствуя мускулы под своими пальцами, проводя по неровной линии старого шрама Грантера, который знает теперь как свой собственный. Затем, уже полностью проснувшись, он тянется вперед, не в силах больше ждать, пока их носы не соприкасаются, и легко целует Грантера. – Эр, – мягко произносит он, жалея, что приходится его будить. Веки Грантера приоткрываются, но лишь на мгновенье. Он издает тихое «хм-м» и придвигается ближе к Анжольрасу, его движения тяжелы и неловки, он почти еще спит. Анжольрас вновь его целует, и рот Грантера приоткрывается – то ли тот пытается ответить, то ли хочет что-то неразборчиво пробормотать. Одна из рук Грантера путается в волосах Анжольраса, и жест этот приходит почти бессознательно. Наконец, Грантер открывает глаза, щурясь от яркого света, и улыбается Анжольрасу. И Анжольрасу кажется, что что-то замирает внутри, потому что он никогда не привыкнет к тому, как Грантер смотрит на него по утрам – сонно, беззащитно и ласково. Анжольрас возвращает улыбку и проводит рукой по его щеке, по линии морщинок у его глаза. В этот момент Анжольрас чувствует себя эгоистом, потому что он сделал бы что угодно, лишь бы Грантер продолжил вот так улыбаться, лишь бы не хмурился под гнетом всех мыслей, что занимают его во время бодрствования. Анжольрас всегда хотел сражаться за лучшее будущее – и это что-то, что никогда в нем не изменится, – но почему-то в последнее время перед его внутренним взором встает не бесформенный безликий человек, ради которого стоит бороться, – вместо этого ему представляется Грантер. Грантер с его непослушными кудрями, с саркастичной усмешкой, Грантер с его намеренным, продуманным недоверием ко всему, который усмехается ему в лицо – и приходит на каждый протест, ожидая, что мир изменится, но не веря в это. И Анжольрасу хочется показать ему, что он может измениться. – Привет, – произносит Анжольрас, и в горле у него внезапно пересыхает, он прислоняется своим лбом ко лбу Грантера. – Доброе утро. Мгновенье рот Грантера двигается беззвучно, будто он недостаточно проснулся для того, чтобы помнить, как правильно произнести нечто осмысленное. – Дброе утр, – бормочет он наконец. Он накручивает прядь волос Анжольраса на палец и всё ещё улыбается. Анжольрас издает удовлетворенное «м-м» в ответ и прижимает его ближе к себе, хотя в комнате уже чувствуется удушающая жара середины лета. – Доброе утро, – говорит он снова, потому что оно действительно доброе. И продолжает нежиться в кровати. У них есть ещё немного времени.