***
Пока Егорова отмокала в ванне, размышляя о том, с чего это вдруг Гецати такой заботливый, этот самый заботливый убрал со стола, загрузил посудомойку, разложил диван и постелил, проветрил и заинтересованно залип на книжную полку. Чехов, Бунин, Набоков, Булгаков, Ахматова, Цветаева, Гоголь, Лермонтов, Пушкин, среди которых будто бы случайно оказались Кастанеда, Зеланд, Радуга и даже Похабов, Райдос, Керро и Шепс. Усмехнувшись, Константин было потянулся к «Избранным небом», принадлежавшим перу победителя четырнадцатой «Битвы», как вдруг услышал откуда-то робкое: — Ко-о-о-ость! — Что такое, Сонь? — поправив выдвинутую с полки книгу, поспешил отозваться мужчина, выходя в коридор. — Ты не дашь мне свою рубашку? — Егорова стояла перед ним в одном полотенце, которое едва прикрывало её пятую точку. — А то мне спать не в чем. — А пижама твоя где? Была же. — На батарее мокрая висит. Я её в стирку скинула. Не думала просто, что останусь тут на ночь. Не говоря ни слова, Костя расстегнул типичную для него чёрную и, сняв, протянул её девушке. Та, выдернув вещь из его руки, снова скрылась в ванной комнате, закрыв за собой дверь. Однако под коротким полотенцем, которое Соня обеими руками придерживала на груди, мужчина успел заприметить край её шёлковых трусиков. Сглотнув, Константин поспешил удалиться в гостиную и таки достал с полки книгу Шепса. На форзаце красовалось выведенное витиеватым почерком медиума: «Дорогой Сонечке от Саши. Удачи!». Гецати усмехнулся, принимаясь листать томик в голубой обложке, и даже не услышал, как в гостиную вошла Соня. — Что, интересно? — усмехнувшись, спросила она, видя, что в мужских руках. — А что у тебя с Сашей? — поднимая глаза и захлопывая книгу, спросил у девушки Костя. — Шуры-муры, что ли? «Дорогая Сонечка», — оценивающе взглянул на девушку, которой очень шла его рубашка. — О чём ты вообще? Ничего у меня с ним нет, Гецати! — забирая томик из его рук и, приподнимаясь на цыпочки, возвращая его на полку, улыбнулась Егорова. — А это просто подарок. Я даже не читала. И вообще, — поравнявшись с мужчиной, девушка кончиками пальцев провела по его груди, — ты что, ревнуешь? — Нет, Егорова, — Константин легко приподнял ведьму над полом и переставил в сторону. — Я не ревную. Я просто иду в душ. А ты давай ложись. Быстро! Соня, вздохнув, послушно юркнула под одеяло. Кажется, не суждено её планам сбыться этой ночью. Проводив Гецати взглядом, Егорова уткнулась в телефон, заходя на ютуб и включая только что выложенную новую серию «Масяни».***
Первое, что увидел Константин, войдя в ванную — Сонину абсолютно сухую пижаму, валяющуюся на корзине для белья. Обманула, значит. Ну да и ладно, ведь ей так идут его рубашки. Опершись на раковину, Гецати уставился в зеркало. В какой раз он стоит в этой ванной? В сотый, наверное. Он и сам не знал — сбился со счёта. И вообще, сегодня Костя как-то странно реагировал на Егорову. Это её шёлковое нижнее. Эти её бесконечные ноги. Её тёплые пальчики на его груди. То, как она приподнимается на цыпочки, чтобы прошептать что-то на ухо. То, как обнимает за плечи. На мгновение появилась мысль о том, что у неё кто-то может быть. Кто-то, с кем она делит эту самую ванную и тот самый скрипящий диван с чёрным постельным. Кто-то, кому она жарит яичницу по утрам и делает кофе. Кто-то, кого она тоже обнимает за плечи. И целует, наверное. Так же, как и его тогда. Будто бы случайно. Но они ведь оба знают, что случайности не случайны. Прохладная вода из душевой лейки возвращает рассудок. Да нет у неё никого. Кроме него. Иначе не звонила бы каждую неделю с просьбой приехать и уложить её спать. Обдумав все события, произошедшие за долгие месяцы, прошедшие с финала их «Битвы», Гецати пришёл к выводу, что не в открытую, но даст Соне возможность сделать выбор. Дальнейший ход событий будет зависеть только от неё — останутся они друзьями, станут чем-то большим друг для друга или и вовсе разойдутся как в море корабли. Выйдя из ванной, Константин услышал из гостиной задорное «Это не пипец, это не пипец, не преувеличивай, а то щас дам в торец!» и, с улыбкой покачав головой, направился в комнату. Бросив вещи в кресло и потушив верхний свет, мужчина сказал: — Всё, Егорова, детское время кончилось, — и в качестве отвлекающего манёвра уже как-то на автомате целуя девушку в щёку перед сном, забрал у неё из руки телефон. Соня улыбнулась, дожидаясь пока Гецати займёт место на диване и, перевернувшись на бок, привычно прижалась к его груди. — Спокойной ночи, Костя, — Егорова твёрдо знала, что ночь будет действительно спокойной. — Спокойной ночи, Сонечка, — мужчина аккуратно прикоснулся своими губами к губам девушки. А дальше всё зависело от неё. И Соня решилась. Смело ответила на поцелуй, чувствуя, как мужские пальцы борются с пуговицами рубашки. Добравшись до последней пуговицы, Константин скользнул ладонями под ткань и провёл ими до рёбер девушки, затем остановившись и выпустив из плена её губы. Оба понимали, к чему всё идёт. Но мужчина решил подстраховаться (ведь всё должно быть правильно): — Если ты не хочешь — мы не будем. — Господи, Гецати, заткнись, пожалуйста! — Егорова закатила глаза, затем снова смыкая свои губы с мужскими. Какие тут могли быть сомнения? И спокойная ночь наполнилась ароматом страсти, смешанной с запахом апельсинов. Рыжие фрукты, которые так любит Егорова, похожи на солнце. А Соне кажется, что она сгорает заживо под этим самым солнцем, рвано хватая губами воздух, до предела опускаясь вниз и чувствуя, как Костя крепко держит её за бёдра. Уснут они только под утро, слыша, как стучит по стёклам осенний дождь и крепко прижимаясь друг к другу.***
Константин проснулся первым. Часы показывали 10:30 утра. Поцеловав спящую Егорову в висок, мужчина аккуратно поднялся с дивана и, приняв душ и влезши в джинсы, решил приготовить завтрак. В холодильнике нашлись только несколько яиц, помидоры, сыр и варёная колбаса. Это и к лучшему — ничего, кроме яичницы мужчина готовить не умел. Гецати спокойно готовил завтрак, тихонько напевая что-то себе под нос, как вдруг услышал, как в дверном замке повернулся ключ. Хм, кто мог прийти в 11 утра? У кого, кроме Сони, вообще могут быть ключи от этой квартиры? — Доброе утро, Егорова, — в кухне появилась Катя — менеджер, а по совместительству и лучшая подруга Сони. — Костя, а ты что тут делаешь?! — девушка, кажется, знатно охренела, увидев вместо подруги полураздетого мужчину. — Завтрак готовлю, — спокойно пожал плечами Гецати, выключая затем сковородку и ставя чайник, замечая затем, что Павлова направилась в гостиную. Поняв, что сейчас что-то будет, крикнул вслед: — Кать, только не ори! Но было уже слишком поздно. — Егорова, блин!!! Какого хера ты всё ещё спишь?! У тебя приём через час!!! — донеслось из комнаты. Поняв, что Катерина сейчас просто превратится в хладный труп (Соня терпеть не могла, когда её будили), Константин поспешил в комнату, желая прийти девушке на выручку (хоть она и испортила им с Егоровой романтичное утро с завтраком в постель). Сонная городская ведьма орала матом, не стесняясь в выражениях. От летящей в голову подушки Катю спасло только то, что на кухне истерично засвистел чайник и она, спрятавшись за Костю, который остановил «снаряд» на лету, отправилась его выключать. — Доброе утро, истеричка, — улыбнулся мужчина, кидая подушку обратно на диван и протягивая руки, желая обнять Соню. — Я не истеричка, — буркнула девушка в ответ, повисая на нём. — Просто чего она пришла именно сейчас? Не могла, что ли, попозже? Тогда утро было бы гора-а-а-аздо добрее, — протянула, затем целуя Константина в губы.***
— Знала бы ты, Катька, как я тебя ненавижу, — чмокая подругу, смиренно пьющую чай, в макушку, сказала Соня, приземляясь затем за стол. — Но за то, что ты сделала мне чаёк уже не так сильно. Спасибо. — Ты давай быстрее, а то тебе ещё краситься, — ставя перед Егоровой тарелку с яичницей, сказал ей Гецати. Наспех впихнув в себя завтрак, Соня бросила взгляд на висящий на стене календарь, красное пластиковое окошко которого показывало, что сегодня 10 октября и громко нецензурно выругалась. — Павлова, мать твою, у меня выходной сегодня! Какие нахер приёмы?! Дал же Бог менеджера, блин! И сама ни хера не помнит, и меня путает! Выметайся отсюда к чертям собачьим!!! — Капец ты Егорова истеричка, — усмехнулась Катя, поднимаясь из-за стола. — Ну подумаешь, перепуточки вышли. — Кать, лучше беги, — фыркнул Костя. — Он прав, Кать. Чем быстрее ты скроешься с глаз моих долой, тем лучше будет для тебя же. — Успокоишься — набери, — Павлова поспешила уйти и запереть за собой входную дверь. Соня направилась обратно в гостиную и со стоном завалилась на диван. — Весь выходной коту под сраку, — заворачиваясь в одеяло, пробурчала городская ведьма. Диван скрипнул пружинами под весом ещё одного тела. Кокон из одеялка тут же обняли. — А тебе что, на работу не надо? — У меня сегодня выходной, Егорова. Я же не робот, а вполне себе нормальный человек. В общем, предлагаю поехать ко мне, заказать пару огромных пицц и завалиться под одеяло, смотреть тупые комедии. А ещё ты сможешь выбрать в моём шкафу любую рубашку и забрать её себе. — Мне эта нравится, — Соня улыбнулась, целуя склонившегося над ней мужчину в нос. — Я не хочу другую. — А что насчёт смены места дислокации и пары пицц? — Отличная идея. А кто последний соберётся, тот выполняет желание победившего, — выпутываясь из одеяла и несясь в ванную, крикнула Соня. Гецати улыбнулся. Он знал, что теперь все ночи девушки будут самыми спокойными, ведь она нашла своё идеальное лекарство от бессонницы.