Possessed

      Он уже не помнит, когда это произошло, а почему и подавно. Не помнит, когда в груди внезапно кольнуло, когда он вынул белую, слабо светящуюся душу и увидел в ней маленькое коричневое семечко. Как не придав этому особого значения, просто оставил все как есть.       Тогда был, вроде, вечер. Он в очередной раз посетил свой любимый бар, пропустил пару рюмок довольно крепкого коньяка, поплёлся обратно в дом, выслушивая на лестнице громкие нотации брата о вреде алкоголя, лёг на матрас со свёрнутой в клубок простынёй и одеялом, проваливаясь, наконец, в желанный сон.       Он проснулся посреди ночи, резко садясь на кровати. Кости неприятно скручивало, а голова гудела, казалось, в неё залили кислоту, которая разъедала череп изнутри. Тогда он машинально вытянул душу. Она неспешно покачивалась, левитируя над раскрытой рукой скелета. В центре души было то самое семечко, от которого Санс недавно отмахнулся, которое счёл за что-то незначительное.       Оно начало прорастать. Дало ростки, которые просочились прямо внутрь белого сердечка. Такие светло-зелёные, с небольшими, но колкими красными шипиками. Он попробовал было выдернуть стебельки, но все тело ужасно заныло, прося перестать. Санс вернул все обратно, решив разобраться завтра и заметив маленький, ещё закрытый бутончик.       Весь последующий день он не выходил из комнаты, чем жутко напугал брата и тот хотел уже звать Андайн, чтобы она помогла разобраться.       Санс лежал в кровати с довольно сильной болью в груди. Он часто вынимал душу, мол, вдруг что изменилось? И что-то все таки менялось. Маленький бутончик начал постепенно раскрываться. Его желтовато-золотые лепестки будто искрились на, искусственно созданном с помощью технологий Альфис, солнце. Это был... Лютик? Определённо лютик. Он приятно пах, как-то по-особому пряно, немного отдавая мёдом. Сансу, не смотря на боль, его красота даже понравилась. Но всё же, он мешал ему жить, значит от сорняка нужно избавиться. И не важно, что нужно будет предпринять для этого.       Почему не попросить помощи, например, у той же Альфис? Ну уж нет, Санс уже самостоятельный мальчик и может сам о себе позаботиться. Тем более, это всего лишь цветок, растущий в душе. Что может пойти не так? Mmm...       Он не смог. Не смог вытащить эти надоедливые стебли. Он перепробовал все варианты от простого вырывания, и до травли их ядом от растений. Впрочем, душе тоже было не особо приятно, когда на неё выливали какой-то дешёвый, очень жгучий гербицид. Откуда он вообще взялся у Боба? Он им Рагеля травит? Маловероятно. Впрочем, это не особо важно, нужнее узнать, как справится с ненавистным цветком. I feel... something...       Он рос удивительно быстро, с каждой секундой все больше оплетая кости и оставляя на них небольшие царапинки своими шипами. Через некоторое время, растение перестало приносить боль, а возможно, Санс просто уже к ней привык. Папайрус долго недоумевал, почему его дорогой брат решил носить лианы на ногах и шее. Всё-таки, старший не решился рассказать ему о душевной проблеме. (видали как шутить могу) Is that "something"... soul?       В один момент, когда Санс в очередной раз вытянул душу, дабы посмотреть на изменения, он заметил на сердцевинке цветка маленькие глазки. Самые настоящие глаза с веками и всем к ним прилегающим. Скелет рассмотрел даже миниатюрные реснички. У него так же был рот, но пока цветок молчал, и просто осматривал новый мир за пределами рёбер и белой, испачканной в кетчупе, футболки.       У Санса тогда ещё зрачки пропали на миг. В тот день он снова хорошо напился, снова уснул, позабыв обо всём, что терзало его эти дни. Am i alive?       Его разбудил тихий, но назойливый шёпот. Санс сквозь сон сказал цветку заткнуться, однако тот никак не отреагировал. Старшему было слишком лень что-либо делать (ведь он выбрал такую удобную позу), поэтому он продолжил лежать, слушая вопросы из своей груди и даже иногда отвечая на них.        – Санс.. – снова этот шёпот. – Санс, а почему ты не спишь?        – Хех, неплохо для сорняка, – растение хихикнуло на это замечание.        – Санс, а как меня зовут? Ты можешь придумать мне имя?        – Нет, мне лень.        – Но это всего лишь имя!        – А ты всего лишь отравляешь мне жизнь, – он, хоть и не видел цветок под футболкой, но буквально почувствовал, как тот демонстративно отвернулся.        Они молчали с минуту.        – Эй, сорняк.       Цветок молчал.        – Эй ты, гребаное растение, я тебя спрашиваю.        – Чего тебе? – он даже высунулся в районе шеи, сложив листья по бокам, как это делают монстры или люди, когда они недовольны.        – Тебя можно как-нибудь убрать с меня? Меня не привлекает то, что я буду прожигать остаток жизни с еба́ной лозой в душе.        – Повторюсь. Я – не лоза, а лютик. Золотой лютик. И я бы тоже отказалась от такого сожителя как ты.        – Так ты "она"? Я думал у вас, лоз, нет по-аагрх!        Все тело адски заболело, будто его прошил высоковольтный электрический импульс. Ну, или тысячи игл одновременно впились во все кости.        – Что это... блять... было?.. – Санс говорил медленно, прерываясь на тяжёлое дыхание.        – Я? Всего лишь кольнула тебя своими шипами, потому что ты снова назвал меня лозой. Ты, видимо, забыл еще и то, что мои стебли обвивают всё твое тело?       Монстр лишь недовольно рыкнул на это заявление и накрылся одеялом с головой.       Больше они не разговаривали.       Следующее утро проподнесло им небольшой сюрприз в виде...       Щелчок. И тело насквозь прошито сотнями заострённых костей. Второй. И бластер сносит голову мелкого засранца.       Пятый. Человек разодран в клочья.       Восемнадцатый. Распят на колонне, как какой-нибудь святой.       Кости уже не протыкают, а просто бьют, в который раз уже дробя черепную коробку в труху.       Но сколько бы скелет ни пытался, какими бы ни были его методы, становившиеся изощрённее с каждым разом, он возвращался к жизни, не теряя решимости. Чего не скажешь о самом Сансе.       Он хотел уже сдаться, бросить все и отдаться в лапы нименуемой смерти, встретиться, наконец, с Папайрусом...       Человек бежит на скелета, направляя на него блестящую сталь. Он не двигается. На лице свернула безумная улыбка. Удар и... В последнее мгновение что-то откинуло монстра в сторону. Он распластался на на плитке, ударившись о колонну. Мелкий мерзавец все ещё улыбался.       Внезапно что-то шепнуло возле "уха":        – Эй, мусорка, ты хочешь так просто сдаться? Все усилия, которые приложили твои друзья для всего Подземелья, ты хочешь чтобы все это кануло в Лету? Разве ты не понимаешь, что если ты сейчас его не убьешь, то не убьет никто?        – Хех, похоже ты права. Что-то я совсем сдулся. Не поможешь прикончить этого ублюдка?        – Двое против одного. Вам не кажется это нечестным? – лезвие сверкает в лучах искусственного солнца.        – Знаешь, парень, я уже ни в чем не уверен, – сотня костей летит на человека. Он успевает отбиваться, ловко орудуя ножичком.        – И это все? – говорит, отбившись ото всех. – Я думал вы в двоем пос-       Кости, летевшие сзади пронзают руки и ноги, а стебли с шипами крепко связывают остальное тело. Санс сразу же разламывает упавший кинжал.        – Вот как, значит. Я и не думал, что ты такой подл-        – Отведем его под постоянное наблюдение к Альфис. А лучше вообще изъять душу и выбраться уже из этого подъземелья.

***

       – Знаешь, – начал цветок. – Санс, я.. я рада, что все вот так закончилось. Но, что будет там, на поверхности?        – Хех, я думаю, Лютя, там и узнаем.