Дуэлист

      Почему-то этой ночью Филиус Флитвик долго не мог заснуть. Звезды, вначале совсем бледные в последних лучах заката, высыпали на поляну неба ярким скопом, а Филиус все проверял стопку эссе по чарам от пятого курса с него ростом. Только раз он отвлекся, когда на листе когтевранца Брокка Слэйдана обнаружил тщательно затертые заклинанием надписи, которые, судя по всему, шли до конца страницы. Потратив полчаса на их расшифровку, перебровав три версии «апарекиума» и в итоге ничего не добившись, он под впечатлением оставил это дело, но в уме сделал заметку, что завтра поговорит со своим учеником.               В два часа ночи, когда он подпрыгнул от уханья пролетавшей мимо окна совы, Флитвик понял, что уже слишком устал, и лег, но и тут ему не спалось. Чтобы как-то себя успокоить, он считал: один-два-три-удар; один-два-три-блок, и то закрывался шторами от неба и звезд, то снова открывал их.              А Хогвартс в окне его спальни был тих… Пока мысли Флитвика плутали в совершенно других местах, его глаза непроизвольно обследовали замок. Света нигде не было, все нормальные люди, в отличие от него (о, и, кажется, Минервы, но тут всё понятно) спали… Почти все. Когда подслеповатый без очков взгляд Флитвика зацепился за свет в Западной Башне, там, где находилась общая гостиная Когтеврана, а его усталый ум начал судорожно соображать, в дверь его спальни застучали с ужасной торопливостью.              — Профессор Флитвик! Профессор Флитвик, это срочно!..              Иен Льюис, префект его факультета и, наверно, самый спокойный когтевранец за последние несколько лет, звучал почти истерично.              Одним взмахом палочки Флитвик призвал очки и распахнул дверь, и, к его удивлению, в спальню ввалилась целая группа когтевранцев с Льюисом во главе.              — Что случилось? — ученики заговорили наперебой, и понять что-либо, кроме общего волнения, было сложно. — По одному! — сказал профессор, вскочив с кровати и на ходу накидывая халат на свою синюю пижаму.              — Сэр, там, — Льюис сглотнул. — Там Брокк на крыше. Он…       Всё остальное было понятно без слов. Флитвик отправил Патронуса с сообщением о случившимся к Поппи и Минерве, которая в отсутствии Дамблдора по делам Ордена действовала в качестве директора школы. Потом бросил последний взгляд в окно и заметил, что свет в общей комнате потух. Зато на фоне вышедшей из-за облаков луны на самой кромке башни стала видна фигура…                            Филиус Флитвик никогда не жаловался на жизнь. Он всегда старался идти вперед с гордо поднятой головой, но порой судьба в виде его студентов преподносила такие удары, что сложно было не отчаяться. Когда Флитвик говорил, что в иные моменты он предпочел бы быть деканом Пуффендуя, плохо знакомые с его факультетом смотрели на него косо. «Как же так? Разве у вас не самые умные и творческие ученики Хогвартса?».              «Да, это так, но очень часто они сами это отрицают». И Флитвик вспоминал плачущих, молчащих, смотрящих в никуда когтевранцев, которые шептали: «я завалил, я завалил». А потом они срывались на крик, проклинали себя, говорили, что недостойны учиться в Хогвартсе, что они тупые и никчемные и что всем было бы лучше, если бы они вообще не рождались на свет. Каждый год он видел подобное, и каждый год это разрывало ему сердце.              «Но вы же не декан Гриффиндора, где ученики следуют лишь одному правилу — нарушать все остальные правила».              «Да, это так, но о шалостях гриффиндорцев вы узнаете сразу, так как они делают их подобными себе — шумными и запоминающимися. Когтевранцы же нарушают правила тайком, и когда произошедшее становится известно, бывает уже поздно…». И Флитвик вспоминал Джейкоба. Вспоминал, как этого многообещающего, доброго, усердного и умного мальчика под конвоем учителей вводили в директорский кабинет, как его, как декана Когтеврана, вызвали в больничное крыло засвидетельстовать травмы у трех учеников, как каждое утро на учительский стол ложился очередной номер Ежедневного пророка с новыми подробностями той истории… Флитвик вспоминал это и каждый раз спрашивал себя, мог ли он это предотвратить.              «А Слизерин? Больше всего темных волшебников именно оттуда! Я был бы на вашем месте спокоен».              «Да, у Слизерина дурная слава, которая давит на его учеников». Флитвик слишком хорошо понимал, что значит быть судимым за ярлык, данный обществом. Плохая репутация так закрепилась за этим факультетом, что ученики уставали с ней бороться, сдавались и в итоге становились теми, кем их считали. Но если слизеринцы научились мириться с внешними и внутренними демонами, научились использовать их себе во благо, то когтевранцев тьма внутри стачивала и в итоге побеждала.              Флитвик знал, что как бы умны ни были ученики его факультета, они не имели ни малейшего понятия, что делать с собой и собственными переживаниями. Логика и разум заставляли их внимательнейше рассматривать свою душу и каждое черное пятнышко принимать за метку абсолютного зла, каждую неудачу и случившеюся с ними плохую вещь — за признак собственной неполноценности. Творческая жилка и порывистось доводили всё это самокопание до точки кипения и приводили в итоге к самым ужасным последствиям.              Именно поэтому, по мнению Флитвика, за прошедшие два месяца Брокк был уже третьим.              Общая гостиная Когтеврана встретила его громким перешептыванием и витавшей в воздухе атмосферой напряженного ожидания. Быстро осматривая помещение, Филиус понял, что здесь собрался почти весь его немногочисленный в этом году факультет и даже чуть больше: среди его учеников мелькали дети в пижамах желтых, красных и зеленых оттенков. Это не казалось странным, учитывая межфакультетные ночевки, на которые деканы просто закрывали глаза, понимая состояние детей.              Флитвик кивнул собравшимся: «Так, я прошу всех вас сейчас же разойтись по спальням! Мистер Льюис, проследите за этим». И хоть внешне Филиус был собран и держал ситуацию под контролем, внутренне он судорожно соображал, что делать дальше.              Так, нужно потянуть время до прибытия Поппи, а это не меньше 10 минут, и, если удастся, уговорить Брокка спуститься самому. Флитвик вздрогнул, вспомнив, что было, когда семикурсницу из семьи маглов Минерва заклинанием внесла обратно в помещение. Трое суток он не спал, зачаровывая беруши издавать звуки леса для потрясенных детей, у которых в ушах еще звенели истеричные крики и хохот обезумевшей от горя девушки. Именно поэтому Филиус хотел сначала поговорить с Брокком, хотя в крайнем случае он готов был использовать магию без промедлений и лишних мыслей.              Палочку Флитвик положил в правый карман халата и движением закаленного дуэлиста проверил, легко ли она достается. В любой момент он должен быть готов достатать её и применить Левитационные чары. Сделав все последние приготовления и оглядев быстро пустеющую гостиную, декан Когтеврана сквозь толпу направился к распахнутому окну, в раме которого сияло чистое октябрьское небо.              У него на мгновение захватило дух от открывшегося на окрестности вида, а от пустоты под узким карнизом закружилась голова. Он непроизвольно схватился за раму и замер, вдыхая ночной воздух и выдыхая клубы пара. И тут он заметил его — мальчика пятнадцати лет, стоявшего в четырех метрах от окна, трепещущего на ветру, как листик, и не отрывавшего взгляда от земли. Флитвик понял, что этот вид напугал его в сотню раз сильнее высоты, и потому бодро, но не делая лишних движений, взобрался на карниз.              — Мистер Слэйдан!              Когда Брокк мельком взглянул на него, Флитвик заметил дорожки от слез у него на щеках и дрожание губ. Мальчик сглотнул и срывающимся голосом крикнул: «Не подходите ближе!».              — Конечно, я останусь вот здесь, ни сантиметра в сторону.              Флитвик непринужденно оперся спиной о каменную стену, холод которой пробирал до самого позвоночника, и обратил взгляд на небо. Он заметил неясыть, министерскую птицу, летящую в сторону Грифиндорской башни, но сейчас ему было не до того.              — Мистер Слэйдан, вы ведь помните Согревающее Заклинание? — Кивок. — Я, знаете ли, так давно им не пользовался, что не могу вспомнить, как его применять. Не могли бы продемонстрировать?              Брокк оторвал заплаканные глаза от опушки леса и долго всматривался в Флитвика, как бы проверяя его. В итоге заметив (или не заметив) что-то во взгляде своего профессора, Брокк, одной рукой продолжая держаться за выступ филенки, другой достал палочку и почти прошептал «калеско», делая аккуратный взмах в форме неполного круга, точь-в-точь, как учил его Флитвик год назад.              — Конечно! Теперь вспомнил. Благодарю, мистер Слэйдан, — и под настороженным взглядом Брокка Флитвик медленно-медленно достал свою палочку и, не таясь, сам сотворил такое же заклинание. Тут же в солнечном сплетении он почувствовал шарик тепла, который стал постепенно разрастаться, и уже через минуту достиг его посиневших в тапочках ног. Однако с большим удовольствием Флитвик отметил, что Брокк перестал дрожать и смотреть только вниз.              — Мистер Слэйдан, раз уж мы с вами тут оказались, я не могу не отметить качество как вашего сегодняшнего эссе, так и Стирательных Чар. Представляете, я так и не смог их раскрыть! Как вам это удалось?              Молчание. Глубокий, дрожащий уже не от холода вдох.              — Я… Я очень старался, сэр.              — Похвально! Завтра я вам его верну, как бы мне ни было жалко расставаться с таким замечательным примером Чар. Знаете ли, у вас настоящий талант, которому уж точно найдется применение после выпуска из Хогвартса.              Брокк сглотнул, его глаза забегали от профессора к его ногам, а лицо скривилось в судороге сдерживаемого плача.              — Я… Сэр…              — Мистер Слэйдан, я знаю, вам очень страшно, но поверьте мне, оно того не стоит…       — Да вы!.. Откуда вам!.. — мальчик из-за всхлипов проглатывал слова и не мог договорить, но мысль его была понятна.       — Мистер Слэйдан, когда я был как вы, мне тоже было очень страшно и больно. Я знаю, что вы чувствуете, так как сам через это прошёл. — То, как лицо Брокка нахмурилось, показало, что он услышал профессора и задумался над его словами, и это было хорошо. Чем больше он думает, тем меньше ему будет хотеться прыгнуть. — Мистер Слэйдан, как видите, я сейчас стою с вами, я это пережил. Значит, и вы сможете. Что бы не случилось, что бы вас сюда не привело — вы сильнее этого.       Нет ответа.       — Мистер Слэйдан, пойдемьте. Просто подойдите ко мне, протяните руку. Я обещаю вам, всё будет хорошо.              Брокк после недолгого молчания, которое ещё сильнее наколило нервы Флитвика, наконец шевельнулся и сделал один шаг в сторону своего профессора. «Вот так, да, Брокк, идите сюда…» — Флитвик, ободряюще улыбнувшись, протянул левую руку в сторону мальчика, правая всё еще витала у кармана с волшебной палочкой.              Давным-давно Флитвик перестал мучить себя по поводу своего внешнего вида, игнорируя насмешки соучеников и косые взгляды взрослых. Давным-давно он перестал думать: «Если бы у меня были руки длиннее…». Но вот именно в эти кратковечные мгновения он не раз вспоминал свое происхождение, желая как можно скорее достать до напуганного ребенка и будучи не в силах это сделать. Именно поэтому видимый перелом в настроении Брокка и его неуверенные шаги так его окрылили, вселили надежду на решенность благополучного исхода.              Именно поэтому Флитвик, все еще протягивая Брокку левую руку, так неаккуратно поставил ногу, которая заскользила по гладкой поверхности карниза, а правая рука схватилась за пустоту. Резкий вдох, Брокка и его.              Флитвик падает. Бух, и он — снова — на полу Дуэльного клуба. Снова самое простое «флипендо» сбило его с ног. Снова все смеются. «Гоблин, гоблин!» слышится по сторонам. Профессор медленно подходит к нему и смотрит сверху вниз с легкой усмешкой.       - Молодой человек, равновесие — самый важный аспект победы. Настоящий дуэлист никогда не позволяет сбить себя с ног.       Флитвик кивает, не показывая боли от удара и неудачи. «Да, сэр». Он медленно, слегка покачиваясь, поднимается, как всегда — сам. Он привык.              Флитвик падает. К чему он не привык, так это что в его руку крепко вцепляются.              — Профессор! — Брокк помог ему сохранить равновесие на маленьком кусочке камня в бесконечной высоте октябрьского неба. Несколько секунд они смотрели друг на друга, а потом Флитвик крепко пожал руку мальчика.              — Спасибо, мистер Слэйдан. Вы спасли мне жизнь! Хочу отметить, у вас реакция настоящего дуэлиста, — Брокк слегка улыбнулся и кивнул.              Когда они через окно вернулись в гостиную, Минерва и Поппи были уже на месте. Медсестра, всплеснув руками, тут же подбежала к Брокку, которого, несмотря на согревающее заклинание, стала бить крупная дрожь. Она накинула на него плед, а также заставила выпить успокоительную настойку. Мальчик, видимо от шока, вёл себя очень послушно, поэтому им не составило большого труда сопроводить его до входа в больничное крыло. Однако перед самым носом двух деканов заведующая лазаретом захлопнула дверь, и те переглянулись в предутренней тьме. Филиус заметил глубокую складку на лбу Минервы, то, как проступали напряженные жилы на её шее, но прежде чем он успел что-то сказать, она протянула ему распечатанный конверт. «Получила из Министерства после твоего Патронуса», — сказала она таким мрачным голосом, что Флитвик весь похолодел внутри. Он взял письмо и стал быстро пробегать глазами по строчкам, перескакивая через слова.               «…Дамблодору от заведующей отдела Мракоборства… Слэйдан… Мать и дочь… примерно в 8 вечера… Мистер Слэйдан обнаружил тела… Известил совой… Причины… маглами…». С каждым новой буквой Филиус чувствовал, как у него сильнее пересыхает в горле, как сложнее ему стоять.              — Чаю? — спросила Минерва после долгого молчания.              — Да, пожалуйста, — почти пропищал он.                            Как-то в 74-м году после урока Заклинаний к нему пришел Дамблдор с предложением, над которым Флитвик размышлял несколько дней.       — Филиус, я собираю группу людей с особыми талантами; Орден из самых доверенных лиц — чтобы противостоять нарастающей угрозе Волан-де-Морта. Такой мастер-дуэлист, как ты, нам бы очень пригодился. Подумай над этим.              Флитвик помнил, как тогда, порывшись в своем кабинете, он достал старый чемодан и стал перебирать его содержимое. Его запасная палочка, на которой он когда-то тренировался, чтобы сберечь свою родную; для них пара дорогих кожаных ножен с выжженным рисунком в форме лавровых листов, пояс для зелий и его любимые ботинки с заклинанием Устойчивости. Филиус смотрел на своё дуэльное прошлое, которое он уже давно оставил, чтобы преподавать в Хогвартсе, но которое изо дня в день напоминало о себе. Филиус понимал, что если он согласится, то его жизнь будет постоянно под угрозой, но не это его пугало. Он понимал, что, став членом Ордена, он будет реже бывать в Хогвартсе, будет покидать занятия ради миссий — и предоставлять учеников самих себе. Да, палочкой он выиграет одни сражения — но какие другие проиграет, вовремя не протянув руку напуганному ребенку?              Когда в его дверь постучались, и в приоткрывшейся щели показалась кучка первокурсников, с глубоким вздохом профессор чар закрыл чемодан.              С того дня Филиус носил груз принятого решения и не мог перестать оглядываться: а правильно ли он решил? Здесь не может быть правильного решения, отвечал он сам себе. Только результат. И вот, находясь теперь в учительской и держа слегка дрожащими руками чашку чая, Флитвик думал, что этот раунд был за ним. Ещё одно очко в его пользу в дуэли против Врага, который никогда не перестанет биться.              Но и Флитвик не собирался сдаваться. Не сейчас.