Во снах

В старой хижине, полуприсыпанной землёй и заросшей диким плющом, густо, въедливо пахло затхлостью, разномастными снадобьями, сушеными травами, и трещал огонь в глиняной печи. На изъеденных древесными жуками бревенчатых стенах горели масляные закопченные лампы, везде на косо сбитых деревянных полках расположились глиняные горшки и чашки разных размеров, на крючках развешаны веники из сушеных трав, холщовые мешочки с неизвестным обывателю содержимым, вдоль стен размещены грубо сколоченные лавки и узкое ложе. Всё пространство хижины словно заволочено полупрозрачной пеленой. Через узкие проемы под потолком в помещение проникает слабый вечерний свет, искажая и без того угрюмое убранство лачуги, представляя его каким-то зловещим. Посреди помещения на земляном полу расположился низкий широкий стол, на нем лежал мужчина. *************************** Кровопролитная тяжёлая битва с кланом Гор, длившаяся беспрестанно последние четыре солнца и принесшая слишком много потерь, наконец подошла к концу. Жители Лунной долины могли вздохнуть чуть легче и собрать остатки сил и вооружения, дабы подготовиться к следующей битве, ведь Горцы, будучи истинными воинами, не терпят поражений. Даже если удалось заставить их отступить в этот раз, мирный народ Долины не может удерживать их вечно. И новых сражений, а следовательно, ещё больших потерь, не избежать. Поле недавней ожесточенной битвы, развернувшейся у устья реки Соэн, усеяно телами убитых и коней, стенало эхом боли раненых, и насквозь пропахло пролитой кровью. Часть воинов во главе с советником вождя отправились гнать отступающую горстку оставшихся Горцев к границам их владений, пока уцелевшие Воины Долины собирали трупы соратников и искали среди них живых, дабы забрать их в Дворец воинов и передать целителям, чтобы им помочь. *************************** Молодой целитель Юнги сидел за широким деревянным столом, обложенном свитками, каменными, серебряными и деревянными чашами, крохотными весами и мешочками, и готовил лекарственные снадобья из трав, что сумел разыскать в недавнем путешествии. Учитель, оставив Юнги в их хижине на краю леса, отправился во Дворец, чтобы отнести целебные травы и смеси, осмотреть раненных в битве воинов и совершить необходимые действия для их излечения. Лицо молодого мужчины было освещено светом масляных ламп и пламенем очага из печи, он был сосредоточен, внимательно вчитывался в строки, что сам же написал на пергаментном свитке, и сверялся с записями, сделанными на старых свитках, принадлежащих Учителю, как вдруг услышал раскатистое конское ржание снаружи жилища и встрепенулся, отвлекаясь от своих трудов. Юнги удивился, кто мог появиться в отсутствие Учителя, ибо когда тот отбывает во Дворец воинов или в город, обычно никто не беспокоит их обитель, но всё же поспешил выйти, ибо почувствовал зарождающуюся тревогу глубоко внутри, что стремительно разрасталась, охватывая его всё крепче. В седле взмыленного игреневого коня, тяжело дышащего и фырчащего, свисал безвольно всадник в побуревших от впитавшейся крови, местами разорванных латах, и не подавал признаков жизни. Конь беспокойно перетаптывался на месте в ожидании, а когда появился человек, тут же остановился. Юнги обошел его и взглянул на всадника, узнав раненого и начиная бледнеть. Он провёл пальцами по окровавленному лицу воина, убирая с него свисающие спутанные длинные волосы, и почувствовал еле уловимое дыхание. Молодой целитель споро стал снимать с седла воина, стараясь не причинять лишних страданий, хотя тот и был в помутнении. Через силу затащив мужчину внутрь жилища, уложив его на узком ложе и взяв в руки одну из закоптившихся ламп, Юнги начал осматривать его раны, с каждым мигом все уверяясь в своих ужасных догадках. Этого человека знал каждый житель Лунной Долины, его даже приравнивали к вождю и относились с таким же уважением и благоговением, ибо он принёс мир в эти земли и защищал покой всего народа. Много лет назад клан Гор с жестокими и бесчестными боями завоевали Лунную долину, заставляя клан долины отступить далеко на юг, к ущелью, и разоряли все на своем пути. В течении пяти лет народ Долины бедствовал, ибо Ущелье было неплодородным, старый вождь был в болезни долгое время и не мог принимать решения. После его смерти следующим вождем стал его единственный сын, взяв своим соратником и помощником лучшего друга, который с ранних лет был опорой и поддержкой для маленького наследника. Сопровождал его всегда, обучаясь вместе с ним наукам и боевому искусству, даже участвуя в боях и слывя истинным воином. Спустя два года после начала правления молодого вождя Намджун – его советник – сумел собрать относительно небольшое войско из самых крепких и выносливых мужчин, обучив их военному ремеслу, и стал отвоевывать отобранные у народа земли. Спустя ещё время Лунная Долина снова стала домом для их клана, безмерно радуя жителей своим плодородием и богатствами. Намджуна знали все жители, воины называли его учителем, народ – спасителем, ибо он принёс процветание и мир и оберегал народ Долины от врагов, поддерживая и помогая вождю. Молодой целитель стал внимательно осматривать воина, стараясь точно определить характер и тяжесть ранений, а также увидеть, крепок ли советник и сможет ли оправиться от таких травм. Хотя об удаче советника в военных действиях ходили легенды, поговаривали, будто боги благоволят ему и поэтому Намджун считается непобедимым, не слабеет даже от серьёзных травм и никогда не возвращается с проигрышем. Юнги ножом срезал латы по швам, освобождая раненого, после – пропитанный насквозь буростью ханбок, и обнажил грудь мужчины, тут же сдержанно вздохнув от потрясения. Если на голове и остальном теле мужчины раны были не столь глубоки и серьезны, то это ранение сулило неминуемую смерть получившему его. На левой стороне грудной клетки чуть выше уровня сердца зияла чёрная не широкая, но глубокая дыра, оставленная стрелой. И не просто стрелой, а окунутой смертельный яд – яд аспида – которому противоядия нет. Понять это было легко, учитывая глубокие познания молодого целителя в ядах, от раны, всё расширяющейся и увеличивающейся в размерах чёрной сеткой лопнувших мельчайших вен, в тело просачивается яд, достаточно быстро убивая советника. Юнги лихорадочно думал, смотря на уже почти мертвого мужчину, пытаясь найти способ спасения, он прекрасно понимал, что враги всё равно вернутся и без советника жителей Долины уничтожат. Клан Гор выбрал очень удачную и хитрую стратегию, хотя и принесшую много потерь. Было очень умно пожертвовать столькими воинами, отступить, заманив в ловушку погоню, дабы уничтожить советника, ведь он и был их главной преградой. А стрелу, видимо, вынул сам Намджун, прежде чем потерял сознание. Был только один способ спасти советника от смерти, хотя Юнги и сомневался в действенности, но это была единственная возможность, и стоило рискнуть. Наскоро убрав со стола все свитки и травы, молодой целитель срезал ножом остатки одежды воина и насилу смог перенести того на столешницу, которая туго скрипнула под тяжестью крупного мужчины. Юнги, медленно выдыхая, закрыл глаза, стараясь как можно более детально вспомнить всё, что изучал тайно в старинных свитках Учителя, пренебрегая его строжайшим запретом. В тех свитках шла речь о древней запрещенной технике спасения человека, находящегося на волоске от смерти, с помощью перенесения в него частички своей души. Этот обряд не осуществлялся уже многие сотни лет, ведь при малейшей ошибке в его проведении наступала неминуемая гибель и целителя, и исцеляемого, это было слишком рискованно, к тому же требовались особые атрибуты. Юнги повезло в одном: необходимые составляющие он сумел добыть ранее в путешествиях. Молодого целителя слишком сильно интересовали давно забытые обряды, лекарства и техники, он собирал составляющие, изучал их, совершенствовал, создавал более эффективные целебные снадобья, противоядия, таким образом спасал жизни многих, даруя им утерянное здоровье и силы. Учитель смотрел на это благосклонно, помогая и направляя своего выдающегося ученика и гордясь тем, что смог взрастить и обучить настоящего лекаря. Единственное, Учитель запрещал трогать десять запретных свитков, зная пристрастие ученика у таким знаниям и опасаясь, что они погубят его. Укрыв лишь причинное место раненого холщовкой, Юнги стал готовиться к проведению обряда. Рядом с лежащим мужчиной лекарь поставил две каменные чаши, два глиняных сосуда и положил раскрытый небольшой мешочек. Юнги высыпал из кисета в чашу сушеные листья дерева Гинкго, привезенные с Северных гор, после взял один из закупоренных сосудов, открыл его и влил туда же немного душистого масла южного нимранга, вторую ополоснул водой из оставшегося сосуда, в который были собраны слезы со священных водопадов. Взяв лучину, лекарь поджёг её от лампы и поднес к первой чаше, содержимое которой воспламенилось зеленоватым огнем, начиная густо и благовонно дымиться. Юнги отставил ёмкость на участок над головой Намджуна, перед этим основательно прокурив пространство над телом и несколько раз махнув ладонью дым к носу воина. Достав из свёртка небольшой тесак из кости пахидема, Юнги глубоко вдохнул, очищая своё сознание и отстраняясь от мира, и начал вслух читать по памяти древнейшие руны, написанные для этого обряда. Дойдя до последнего слова, целитель поддел широкий рукав ханбока и подвернул до локтя, после занес нож на поднятую над второй чашей рукой и в следующий миг её начинала заполнять горячая багряная жидкость. Перетянув наскоро рану, целитель взял перо южной птицы и снова начал читать заклинания, макая перо в чашу с кровью и нанося на тело Намджуна древние руны, начиная от ключиц, постепенно заполняя грудную клетку, бока и живот, держа в своем сознании лишь проведение обряда. Заклинания произносились всё тише. Завершив написание рун, Юнги наклонился над изнеможенным потемневшим лицом воина и уже даже не шептал, а выдыхал последние слова в его сухие посиневшие полураскрытые губы. Из глубин уст целителя вытекла тоненькая белая струйка дыма, чуть завиваясь, мерцая слабым свечением, и перетекла в губы воина, исчезая внутри его рта. В этот же миг цвет лица и тела советника стал "живее", в лёгкие ворвался ароматный дым, а Юнги судорожно-рвано вдохнул и рухнул в непроглядную тьму. "Самонадеянный глупец!" было первым, что услышал Юнги после того, как пришёл в сознание. Он чувствовал слабость по всему телу, тяжесть в веках и еле пересилил себя, чтобы открыть глаза. Молодой человек лежал на узком ложе, вокруг всё было заволочено благовонным дымом мирта, а рядом хлопотал Учитель, деланно возмущённо, а на деле с явными нотами гордости ворча на своего ученика. Оказалось, что Юнги пробыл в бессознательном состоянии три солнца и сквозь лихорадку и жар боролся со своей гибелью, что не оставляла его ни на миг. Каждую ночь он видел странные сны, будто от первого лица наблюдая и участвуя в бесконечных боях, тонул в реках крови, сливающихся воедино с криками и стонами боли, просыпался в холодном поту, задыхаясь от настолько реалистичных представлений сознания. Молодой мужчина не мог понять суть этих снов, их предназначение, ведь сам никогда не участвовал в битвах, в его задачу входило готовить снадобья, он даже во дворце никогда не бывал, в хижине-то появлялся последние годы редко, больше уделяя времени путешествиям и поискам редчайших лекарственных средств. Еще через семь солнц Юнги окреп и набрался достаточно сил, чтобы наконец принять приглашение и отправиться вместе с Учителем во дворец. Уже которую ночь Намджун просыпался в жару, еле переводя сбитое дыхание от снов одного и того же содержания. Будто бы он стоит среди пожарища, языки пламени кусают и пытаются схватить, плач, крики ужаса и стоны боли врываются в уши, заставляя тело колотиться от страшных тревог и страданий. В следующий же момент, когда пламя вот-вот охватит его, советник чувствует резкий порыв холодного ветра, бьющего по лицу, и оказывается на краю пропасти, начинает падать в неё, осознавая, что сейчас разобьется, мягко падает в высокую прохладную траву среди леса и, поднявшись, видит, что находится неподалеку от живописного лесного озерка с необыкновенно чистой и прозрачной водой, на поверхности которой цветут белоснежные водные лилии и... Вода снова превращалась в дикое пламя, захватывая всё вокруг. Так происходило бесконечно, пока весь мокрый от пота Намджун не просыпался. ************************** Юнги стоял на небольшом бамбуковом мостке и смотрел с лёгкой, почти незаметной улыбкой на водяные лилии, что нежным цветом распускались на мутноватой илистой водной глади, частично заросшей осокой, когда услышал чуть насмешливый глубокий голос: – Так вот как выглядит целитель, вырвавший меня из когтей гибели? – Но не обернулся. Вместо этого он с лёгким удивлением произнёс: – Забавно, что в месте, наполненном болью, кровью и страданиями, цветут такие нежные чистые цветы. ************************** Намджун шёл пешком по пробуждающемуся в рассветный час лесу, пахнущему зеленью, росой и мхом, наслаждаясь утренней прохладой. Шёл он достаточно долго, прежде чем выйти к небольшому живописному лесному озеру. Прямо у кромки воды на траве сидел молодой человек, собрав под себя ноги и любуясь цветущими белыми лилиями. Советник постоял немного, но всё же подошёл и сел рядом, следуя его примеру и вглядываясь в водную гладь. – Знаешь, ты настолько часто посещаешь мои сны, что я уже привык с тобой беседовать, – тихо и с лёгкой улыбкой в голосе произнёс Юнги, не отрывая взгляда от озёра. – Значит, не я один столкнулся с тобой в своих снах, – ухмыльнулся Намджун, и, чуть помолчав, спросил, – Но почему мы видим друг друга? Это связано с тем, что ты спас меня? – Возможно, это наказание за то, что я поделился с тобой частичкой своей души, – улыбнулся молодой целитель, обернувшись и встретившись взглядом с чёрными, словно сама ночь, глазами советника, ставшего теперь хранителем части его души, и в будущем – надежного настоящего друга, знающего Юнги лучше, чем кто-либо.