13 лет

      13 лет. Гриндейловский, полный ужасов лес встретил вернувшуюся спустя коротких для ведьм 13 лет Сабрину Спеллман легкой прохладой и тихим шорохом опавшей листвы под легкими ножками полуведьмы. Древний и великий, он словно застыл, приглядываясь к знакомой крохотной фигурке, степенно шагающей по безграничному пространству высоких сосен и дубов, чувствуя в ней что-то родное, сверхъестественное, как и он сам. Она, не изменявшая своему любимому цвету – красному, отчетливо выделялась на фоне безжизненных серых могучих деревьев и привносила капельку жизни в эту обитель смерти.       Полукровка прошла еще несколько шагов, пока не оказалась на середине одной из многочисленных полян, и остановилась, кинув рядом с собой тяжелую дорожную кожаную сумку. Она и сама чувствовала некое облегчение от того, что наконец-то вернулась домой, смешанное с горечью некоторых воспоминаний, которые ей хотелось запереть в самый надежный сундук Сатаны, кинуть в синий адский огонь и навсегда забыть об их существовании. Однако, какой бы могущественной силой ни наделил ее Владыка Тьмы в день подписания Книги Зверя, даже с помощью нее она бессильна в плане чувств. У любого, даже самого сильного существа, должна быть своя Ахиллесова пята.       Белокурая девушка так и стояла неподвижно, запрокинув голову к затянутому тучами небу. Постепенно мысли ее очищались, все волнения пропадали, и на душе становилось легко и свободно. Доверившись окружающей ее природе, она полностью вошла в состояние транса, не чувствуя ничего, кроме всепоглощающего спокойствия.       И это было совершенно неудивительно, что Сабрина не заметила подкравшегося и облокотившегося о широкий ствол Николаса Скрэтча, который безмолвно стоял в тени. Чернокнижник издали внимательно вглядывался в до чертиков знакомые черты, которые слишком резко и хорошо запечатлелись в его идеальной памяти. Все те же белоснежные короткие локоны, чуть румяная кожа и темно-бордовые губы, чей вкус ему так и не удалось попробовать. Но что-то все равно не давало парню чувствовать всю радость момента. Слишком это все было нереально после стольких лет каждодневного усваивания одного и того же урока.       Ник навсегда запомнил две лжи жизни: ведьмам и чернокнижникам недоступна любовь, и время лечит. Возможно, Скрэтч и не сидел все эти годы в уголке, рыдая о том, как ужасно обошлась с ним судьба и не хранил верность Спеллман, с которой они так и не начали встречаться, а вел довольно-таки бурную жизнь, подтверждая свое прозвище Шлюхи. Зато никто и не догадывался, что происходило с ним в душе. Никто из его мимолетных увлечений так и не смог понять, почему он так вглядывался в их глаза, цвета темного шоколада, и долго-долго гладил по коротким белым волосам, словно отрабатывая не присущую Детям Ночи нежность для кого-то поважнее. Никто так и не спросил, почему на пике он всегда рычал короткое и отрывистое «Брина».       А время, текшее медленно и вязко, словно начавший засахариваться мед, не залечивало старые раны, а только раздражало и гноило их.       Николас Скрэтч никогда не показывал себя слабым. Именно поэтому на все вопросы о личной жизни, он с улыбкой, фальши которой не замечали, или не хотели замечать, отвечал: «Один не бываю».       Но сейчас, глядя на это незаменимое ярко-красное пальто, его маленький мирок лжи, так тщательно выстроенный за 13 лет на превосходном актерском мастерстве хозяина, медленно осыпался невидимыми хлопьями к широким носам осенних ботинок.       - Возвращение блудной дочери? – после долгого молчания это выходит у Ника слишком хрипло. И саркастически, как он и хотел.       Спеллман вздрогнула и повернулась в противоположную сторону, широко раскрыв свои темные карие глаза. Былого состояния безмятежности словно и след простыл. Сердце забилось намного чаще, интенсивнее разгоняя кровь по организму. Однако, судя по вмиг замерзшим конечностям, это было сомнительно.       Еще 13 лет назад Сабрина и подумать не могла, что, услышав его голос, она будет задыхаться от сдавившего горло комка. Не могла предположить, что мысли мгновенно рассыпаются на тысячи мелких песчинок, собрать воедино которые она не в силах. Единственное, что приходило ей на ум, это как во время испытаний Странных сестер девушка стояла посреди Ведьмовского леса и не имела права оборачиваться назад, что бы не услышала. А сейчас… Она может и хочет обернуться, заключить Скрэтча в кольцо миниатюрных ручек и никогда-никогда не разрывать объятий.       Что же ей мешает? Ей мешают воспоминания тринадцатилетней давности, согласно которым кареглазая полуведьма, порвав с нерадивым Харви, испугалась перспективы отношений с Николасом и сбежала из Гриндейла в далекие дали, не показывая и носа домой. До сего дня.       Перед глазами, как сейчас, стояла по-искреннему добродушная улыбка Ника, который пригласил ее встретиться в полночь в этом лесу.       Неуверенность больше в своих, чем в его чувствах. Вот, почему она сбежала без оглядки. Однако в народе говорят, что любовь познается в разлуке. И Сабрине хватило 13 чертовых лет, дабы понять, чего она воистину хочет. Теперь она боялась лишь того, что угасла искра в его сердце.       Уверенно и беззвучно, как хищник, Скрэтч приблизился к Спеллман, остановившись в шаге от нее, и наклонился к плечу девушки.       - Неужели за столько лет я не заслужил ответ? – уже намного мягче и тише прошептал он на ушко, обдавая его и часть лебединой шейки жаром собственного дыхания.       Белокурая полуведьмочка и сама не поняла, как в ее жилы попала сыворотка храбрости, толкнувшая ее на отчаянные вещи, но факт оставался фактом. Сабрина резко обернулась назад, практически врезавшись в широкую горячую грудь Ника и, не дав никому опомниться, привстала на цыпочки, одновременно прильнув к его губам. Чернокнижнику понадобилось меньше секунды, чтобы среагировать и, прижав ее к себе поплотнее, перехватить инициативу в свои руки губы. Спеллман также запустила ручки под расстегнутую кожанку, еще больше сократив расстояние.       Больше страстно, чем нежно, они целовались так, будто в последний раз, не желая отрываться друг от друга хоть на мгновение. Но, когда кислорода, которым они дышали на двоих, совсем не осталось, им пришлось.       С бешено скачущим сердцем и напрочь сбитым дыханием, они стояли максимально близко друг к другу, пытаясь осознать, что произошло. Первой опомнилась Сабрина.       - Прости..., - тихо выдохнула она, упершись лбом в мужественное плечо, – за все…       - Если ты так всегда будешь извиняться, - хмыкнул Ник, - я готов ждать еще 13 лет.