Слишком жаркое обсуждение

      Маринетт Дюпен-Чэн неторопливо шла к особняку Агрест. Яркие лучи полуденного солнца падали на ее лицо, слегка щекоча нос и вызывая улыбку на губах. Настроение у девушки было прекрасным: на дворе лето, за последнюю неделю не появилось ни одного акумы, а все проекты на работе были благополучно и своевременно завершены. В голове сама собой зазвучала веселая мелодия, и Маринетт подхватила ее, замурлыкав мотив. Словом, день был просто идеальным.       Миновав изящные кованые ворота и очутившись во внутреннем дворике особняка, Дюпен-Чэн в который раз ощутила благоговейный трепет. Как же ей повезло, что месье Габриэль взял её под крылышко после окончания университета! Он даже приехал на вручение дипломов — и как только узнал? — чтобы лично обговорить с девушкой все нюансы. Маринетт согласилась и ни разу не пожалела: начальник был строгим, но справедливым, к тому же рассказывал много всего интересного по ходу работы; Натали Санкёр оказалась замечательной женщиной, с которой весело было болтать в перерывах. А время от времени заглядывал и Адриан, к которому Дюпен-Чэн до сих пор питала симпатию. Не работа — мечта!       На такой жизнеутверждающей ноте девушка вошла в холл и направилась прямиком в кабинет. Обеденный перерыв должен был скоро закончиться, но еще оставалось время обсудить с Натали последние новости. Войдя в кабинет и очередной раз поразившись изысканному вкусу модельера, Маринетт направилась к рабочему столу Санкёр. Главная ассистентка сидела в офисном кресле и, подперев кулачками подбородок, сверлила мечтательным взглядом монитор компьютера.       — На улице такая хорошая погода, сходила бы прогулялась, — улыбнулась коллеге Дюпен-Чэн.       Они сразу перешли на «ты», несмотря на возрастную разницу в десять лет, причем девушка не испытала никакого дискомфорта. Совсем иначе получилось с ее начальником. Помимо того что они общались на «вы», модельер категорически запретил называть себя по фамилии. Маринетт всегда смущалась, именуя его «месье Габриэль». Наверно, так же чувствовали себя мусульмане, если ненароком произносили одно из имен Аллаха.        — Успею еще, — отмахнулась Натали, не отводя взгляда от монитора и расплываясь в мечтательной улыбке.       — У тебя такое лицо, будто в твоем любимом сериале герои играют свадьбу, — не удержалась от подколки Дюпен-Чэн.       — Поверь, Маринетт, это гораздо лучше, — ответила женщина и чуть сдвинула кресло, приглашая присоединиться.       Девушка удивилась, однако любопытство взяло верх. Она обогнула стол и, остановившись около Санкёр, вгляделась в экран. На нем отображался открытый плеер с видеороликом. Картинка была цветной, но, похоже, файл являлся не фильмом, а записью с камеры наблюдения. Отчетливо виднелся огромный бассейн, который кто-то очень старательно переплывал. Маринетт недоуменно изогнула бровь, однако когда пловец замер возле бортика и обернулся лицом к камере, мигом покраснела.       — Это же месье Габриэль! — взвизгнула она.       — Да не шуми ты! — шикнула Натали. — Прислуга слетится! А мне, знаешь ли, стоило больших трудов их отвадить.       — Но ты… ты… ты подглядываешь! — возмутилась Дюпен-Чэн.       — Не подглядываю, а мониторю обстановку в особняке. Между прочим, это входит в мои обязанности, — поправила Санкёр и вновь мечтательно уставилась в экран.       Девушка не знала, как ответить на происходящее.       — Но это же неправильно!       — Что неправильно? — удивилась женщина.       — Я не верю, будто месье Габриэль разрешил за собой подсматривать. Это же чистой воды вуайеризм!       — Кстати о воде. Ты только посмотри!       Фраза прозвучала с таким придыханием, что Маринетт невольно заглянула в монитор и тут же смутилась. Габриэль Агрест выбрался из бассейна, стоя к наблюдательницам спиной, стянул очки для плавания и неторопливым жестом откинул со лба влажные волосы. Прикусив губу от неловкости, Дюпен-Чэн скользнула взглядом по широкому развороту плеч, затем вниз, отмечая идеальнейшую осанку, и наконец остановилась на — святая Мадонна! — узких бедрах и весьма упругой на вид… На слове «задница» мысли девушки окончательно споткнулись, а щеки приобрели расцветку спелого томата.       — Не признает шапочки для купания, и я его понимаю. От них жутко чешется голова, — где-то на задворках сознания слышался комментарий Натали.       «Думай об Адриане. Думай об Адриане! Думай об Адриане!!» — торопливо твердила про себя Маринетт. А мужчина тем временем повернулся к камере. По кабинету прокатились два судорожных вздоха.       — Ну просто круассан к утреннему кофе, — умилилась Санкёр. — Или как вы там, молодежь, говорите? Булочка с корицей?       Дюпен-Чэн нервно сглотнула. В этих белых в косую красную полоску плавках-хипсах, с дорожками воды, стекающими с мокрых волос по шее и весьма подтянутому торсу — там действительно восемь кубиков, или это игра воображения?! — Габриэль Агрест выглядел как целый противень булочек с корицей, завернутых в прозрачную упаковку, перевязанный красивым пышным бантом и с надписью: «Налетай, пока горячее. Предложение ограничено!»       — Плавки подходят к шейному платку, — промямлила девушка и тут же прикусила язык. Что за бред она сейчас ляпнула?       — Заметила? — обрадовалась коллега. — Да, у этого мужчины каждая мелочь со вкусом. Кстати, из шейного платка и плавок можно составить целый пляжный ансамбль! Думаю, месье Габриэлю бы пошла бандана. Хотя… нет, одно другому определенно помешало бы.       Маринетт уже хотела спросить, какой именно предмет гардероба женщина посчитала лишним, но фантазия оказалась быстрее. В голове сразу вспыхнула картинка: модельер, одной рукой приспуская край полосатых плавок, а другой осторожно ослабляя узел шелкового платка, игриво спрашивает: «Что же мне снять первым?»...       Дюпен-Чэн резко зажмурилась, замотала головой, а румянец из помидорного стал свекольным.       — Ну, и кто теперь извращенка? — хихикнула коллега, прожигая несчастную взглядом.       — Завела бы ты себе парня, — буркнула девушка, всеми силами борясь со стыдом.       — Парня? После такого?!       Девушка невольно распахнула глаза, проследила за указующим жестом Натали… и едва не поперхнулась. Мужчина по ту сторону экрана словно издевался. Он элегантно делал разминку, сводя с ума одними поворотами головы. Маринетт не отрывалась от записи, во всех ракурсах изучая красивый изгиб шеи и натренированные руки — длинными пальцами начальника она втайне восхищалась. Закончив, Агрест подошел к краю бассейна, сделал стойку и, грациозно оттолкнувшись от бортика, нырнул в воду.       — У меня дикое желание сунуть ему в хипсы двадцатку и попросить сделать так еще раз, — с придыханием констатировала Натали.       И тут воображение вновь сыграло с Дюпен-Чэн злую шутку. Она словно наяву увидела: модельер, в полосатых плавках и с чертовым платком на шее, стоит на подиуме в кабинете, а Санкёр, с горящими глазами и едва ли не капая слюной, тянется к начальнику с целой пачкой банкнот… Где-то на задворках сознания трепыхнулась вялая мысль об Адриане, но девушка почти на нее не отозвалась. Младший Агрест тоже был чудо как хорош в плавках, вот только внутренний голос подсказывал, что до уровня отца он все-таки не дотянет. И Маринетт даже не усомнилась, поверив голосу на слово.       — Не засунешь, — побормотала Дюпен-Чэн, окончательно сгорая со стыда и чувствуя себя донельзя испорченной. — Ткань облегает настолько плотно, что наверняка даже снимается с трудом.       — Да ладно, — отмахнулась женщина. — Купальники делают в основном из эластана и полиамида, это очень тянучие материалы. Можно засунуть хоть целый мешок.       — Не скажи, — покачала головой девушка, отрываясь наконец от монитора и переводя взгляд на Натали. — Эластан и полиамид быстро деформируются, плавки за несколько месяцев потеряют вид. Судя по тому, как они сильно облегают, это бифлекс, хотя я больше склоняюсь к микрофибре. А если с эластановыми добавками, что значительно уменьшает деформацию…       — Да не нужен мне ликбез! — закатила глаза Санкёр и обернулась к Маринетт, напрочь позабыв об Агресте. — Я прекрасно разбираюсь в тканях. На месье Габриэле смесь полиамида и эластана с десятипроцентным добавлением хлопка!       — Они же быстро изнашиваются! А месье Габриэль фанат практичности! Чтобы он носил… полиамид?! — удивилась Дюпен-Чэн. — И потом, ты же знаешь, как он любит все облегающее! Говорю тебе…       Разговор перетек в настоящий спор, сопровождаемый треском клавиатуры, щелканьем по ссылкам из «Гугла» и грохотом нескольких внушительных справочников по тканям и папок с эскизами прошлых круизных коллекций, хранящихся в кабинете модельера. Коллеги спорили чуть ли не до хрипоты, но не пришли к соглашению.       — Растянется!       — Не растянется!!       — Маринетт, нет!       — Маринетт, да!!       Обе замолчали с обиженно поджатыми губами, но уже через мгновение одновременно выдохнули.       — Что-то мы увлеклись, — потупилась Натали, поправляя выбившийся из прически локон.       — Точно, — согласилась Маринетт. — Неважно, из чего плавки…       — Важно, что находится внутри! — улыбнулась Санкёр, вновь поднимая взгляд. — А судя по тому, как плотно ткань облегает фигуру и как… фактурно смотрится перед… размер там немаленький.       — Ну, моя подруга Алья как-то рассказывала про формулу, с помощью которой можно вычислить длину… мужского достоинства, — задумалась Дюпен-Чэн. — Мы еще пробовали…       — Ты ее помнишь?! — женщина вцепилась ей в плечи.       — Д-да, — слегка покраснела девушка. — Там нужно к размеру обуви прибавить три длины носа, разделить получившееся на вес и результат умножить на тридцать пять. Но мы все равно не посчитаем, мы же не знаем параметры.       — Вес у месье Габриэля стабильный — восемьдесят килограммов. Он тщательно следит за фигурой. Размер обуви — сорок четвертый, а нос… нос примерно пять сантиметров, — тут же отрапортовала Натали, доставая из кармана пиджака смартфон. — Что там, говоришь, на что надо умножать?       Закончив нехитрые вычисления, коллеги посмотрели на полученное число и синхронно прижали ладони ко рту.       — Двадцать… пять… — пробубнила Маринетт, опуская руку к груди и едва веря в происходящее.       — Я же говорила, что с членом у нашего месье порядок! — ошалело выдала Санкёр. — Вот мадам Эмили повезло!       Маринетт попыталась было усомниться в полученном результате, но рядом кто-то сдавленно закашлялся, будто поперхнулся воздухом. Обе мгновенно повернулись к источнику звука… и едва устояли на ногах. На них ошалело таращился смущенный работодатель…

***

      Габриэль Агрест скептически посмотрел на дизайн дамской сумочки и тяжко вздохнул. Нет, так работать совершенно невозможно! И без разницы, что прошел уже целый час — мужчина все еще не успокоился.       Поплавав — на бассейн выделялось стабильно два часа в неделю, — он привел себя в порядок и решительно направился в кабинет, ощущая небывалый эмоциональный подъем и желание поработать. Однако в холле до ушей модельера донесся весьма горячий спор. Натали Санкёр что-то доказывала Маринетт Дюпен-Чэн, а та пылко сыпала контраргументами. Поначалу он подумал, что женщины спорят из-за последней круизной коллекции, но слова «месье Габриэль», «плавки» и «деньги», прозвучавшие в одном ряду, его насторожили. Агрест приблизился к открытой двери и прислушался. Но, поймав суть, только чудом не сел.       Подумать только — помощницы, забыв обо всем на свете, бесстыдно спорили, засунутся ли в его плавки банкноты! Восстановить картину не составило труда: Натали следила за ним через камеру наблюдения. Да не одна, а вместе с Маринетт! Модельеру такое нарушение личных границ, конечно, не понравилось, и он выступил из укрытия, чтобы осадить зарвавшихся женщин, но разговор потек в совершенно неожиданном русле. Санкёр переключилась на размер его достоинства, а Дюпен-Чэн — всегда такая наивная и легко робеющая девушка — тут же предложила высчитать размер пениса с помощью какой-то там формулы. Габриэль оказался настолько шокирован, что забыл удивиться тому, как легко Натали называет его параметры. А стоило младшей ассистентке озвучить полученное число, привычный мир Агреста разлетелся на миллиард осколков. Оно настолько… превосходило реальное, что мужчина сдавленно закашлялся, привлекая к себе внимание…       Модельер вынырнул из своих мыслей и украдкой выглянул из-за края планшета. Натали Санкёр сосредоточенно набирала отчет, покусывая нижнюю губу и явно сдерживая смешки. Мужчина едва не прикрыл рукой к лицо. Послали же Небеса ассистентку столь… вольных нравов. Конечно, женщина не претендует на что-то серьезное, он уже немного привык к ее поведению и даже не обращал внимания. Но сегодня Натали переступила черту.       Модельер вздохнул еще раз и выглянул из-за другого края планшета. Маринетт Дюпен-Чэн корпела над эскизом, не прерываясь ни на минуту. Но в какой-то миг она резко вскинула голову. Габриэль не успел спрятаться и, сам того не планируя, наблюдал, как девушка мертвенно побледнела, затем покраснела, а после едва ли не носом уткнулась в наброски, еще прилежнее заработав карандашом.       Агрест скрылся за планшетом, чувствуя себя донельзя неловко. Он даже не представлял, что Натали втянет в свои забавы еще и Маринетт. Дюпен-Чэн показала себя как на редкость ответственная и исполнительная работница, и мужчине было бы жаль терять ценного специалиста из-за порочных наклонностей главной ассистентки. Он осознавал: то, как пылко Дюпен-Чэн спорила о плавках и плотности облегания, вызвано ее профессионализмом, а не чем-либо непристойным. Вот только ярко-алый румянец на девичьих щеках да странный возбужденный взгляд упорно убеждали в обратном. Вывод напрашивался сам собой: Натали неведомым образом завербовала младшую ассистентку в свою «религию».       «Эмили, я клянусь, что раздобуду талисманы как можно скорее!» — наверно, в тысячный раз поклялся супруге Габриэль и вернулся к работе. Нужно поскорее исцелить жену. Мало ли что взбредет помощницам в голову? С устремлениями Санкёр и исполнительностью Маринетт… им ничего не стоит перейти от вуайеризма к чему-то большему.