Планета иллюзий

- Тупицы! Тупицы! Люди такие примитивные - с ненавистью и раздражением бушевала иная. На вид она была совсем как женщины, что обитали на этой планете. Только разве что те, которые живут в шатрах, привыкли горбатиться, работая на полях или справляя одежду из грубых шкур местных тварей, и редко среди них встретишь гордую осанку, тонкий стан. Ни у одной не было таких янтарных глаз с овальным зрачком, из-за чего белков казалось не было вовсе. - Эра... - мягкий голос, наполненный скрытой властью и легкой насмешкой укротил ее пыл - ты любила одного из них, помнишь? - Заговоривший был высок, выше любого обитавшего гуманоида на Хорре, минимум на голову, худощав, но с хорошо развитыми мышцами, такими же глазами цвета тусклого янтаря, как у девушки. Девушка носившая имя Эрани, подняла взгляд к лицу мужчины и застыла, засмотревшись на его черные волосы. Они не были иссиня-черные и не переливались в лучах заходящего солнца. Они были темны как дыра в глубокую пещеру без конца. Будто бы космос без всех его звезд и планет. Темный и пугающий. - Эра.. - она мигнула и вернула разум себе, смущенно улыбнувшись: - Но его больше нет. - Тихо ответила иная, теперь наблюдая как постепенно исчезает алый закат за верхушками деревьев, у которых не было названий. Ее охватила такая печаль, если бы не Дни Скорби, что она прошла - заплакала. Это было бы равно чуду, потому-что иным не присущи подобные слабости. Нет, они не считали, что проявление эмоций - это слабость, но предаваться печали можно было лишь четыре лунокруга после случившейся трагедии. Столько давалось времени на то, чтобы стать сильнее. Иначе никак. Соблюдая правила и законы, иные хоть как-то пытались выжить и не дать повода живущим на Хорре гуманоидам, называвших себя людьми, предать их Вечной Тьме. - Хэйвен, сколько нам еще осталось? Мы живем дольше, чем они, но это нас не спасает. - Отчаянно заговорила, быстро шевеля тонкими губами. Она стремительно поднялась и так же стала измерять комнату шагами, шурша искусно сотканной туникой по мягкому ковру. - Что мы можем сделать, против орды примитивно мыслящих и боящихся всего, что они не понимают! Они даже не пытаются! - Ее отчаянье стало почти осязаемым. - Я понимаю, тебя задела смерть Фарна. Но, будь так мягкосердечна, успокойся. Поддавшись эмоциям, ты не сможешь рационально мыслить. - Мужчина поднялся, легко перехватив ее на полпути к противоположной стене, придержав за руки пониже плеч. - Тебя это не тревожит? - Несдержанно продолжила девушка, направив свой взгляд в его глаза - нас осталось слишком мало, тебе не кажется, что ты слишком беспечен? Губы иного чуть растянулись в насмешке. Эра знала, что их глава не был глуп и тем более не беспечен. Но она хотела знать, что он задумал. Ее маневр был раскрыт и высмеян. Белые щеки девушки заалели в большем смущении, чем ранее и чтобы сгладить неловкость от собственных действий, она отступила назад, направившись к музыкальному инструменту в углу комнаты - один из механизмов, что остался им от первооткрывателей. Опустившись на удобный табурет с потертым мягким сидением, она подняла крышку, позволяя окружавшему миру увидеть ее великую драгоценность и добыла несколько звуков, проверяя не растянулись ли струны, целы ли они. А потом глубоко вдохнув и медленно выдохнув, сыграла легкую, незатейливую мелодию. Немного разогрев пальцы, Эра извлекала теперь печальную мелодию древней песни, тоже оставленной иными тут, что бы она канула в Великой Тьме, когда оборвется вздох последнего чужого на этой планете. Эрани запела тихо, сидя в огромной комнате, что теперь освещалась огнем очага, а за окном сгущались сумерки. Когда ты грустишь - мне хочется петь, И так вот всегда. Упреком ли словом захочешь задеть - Так я не горда. Ты хмуришься вечно, а я так беспечна, Не быть нам вдвоем. Мы разные песни поём - ты о вечном, А я о земном. Ты ночью сидишь при свете луны Над книгой своей. Страницы алы а знаки черны, И ты всё черней. Сползаются тени из дальних углов К твоей голове, А я ухожу на запах костров По мягкой траве. А ночь так свежа, и пахнет сирень, Гудят провода. Останешься ты стеречь свою тень, Один, как всегда. Ты писем не будешь писать и стихов Про ревность и грусть, Не станешь моих дожидаться шагов, И я не вернусь. Хэйвен был умным, с пылким разумом, жаждой к знаниям и загадкам. Он молчаливо возглавил оставшихся в живых иных. Они же с уважением и верностью внимали его советам и подсказкам. Но даже такой ум не мог понять столь очевидного. Это печалило и смешило Эру, которая восхищалась стойкостью и терпением молодого мужчины , как для иного. Ему казалось, что она все еще влюбленна в человека, который был убит своими же, за желание узнать больше, за влечение к чужой. Но она давно уже оставила прошлое позади, оставив в себе теплое воспоминание и щемящее уважение к Теольду. Она бы разделила кров с Хэйвеном как его жена, возлюбленная, да только он был поглощен совсем иными делами, лишь изредка замечая девушку, которая поддерживала его и разделял с ней кров как с сестрой и верной соратницей. И она оставила все так. Эрани не была эгоисткой. Их пребывание на этой прекрасной и такой чуждой планете подходило к концу и горько было осознавать, что своего настоящего дома, описаного в книгах первооткрывателей, они никогда не увидят. И умрут оставшись чужими для этой земли.